ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ Весна 2009 № 2 (51)

ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ПЕДАГОГИКА

Светлана Ковалёва

Как показывает жизненный опыт, а также данные философских исследований, человек не является существом изначально богатым, гармоничным, сбалансированным и гармоничным как внутренне, так и в своих внешних проявлениях. Слова М. Хайдеггера: «Человек – это задание» подтверждают нашу мысль. Рождаясь в мире природной реальности, каждый из нас начинает жизненный путь, прежде всего, с бессознательных актов соотнесения себя самого с окружающей действительностью. Изначально не принадлежа на уровне сознания и самосознания к мирозданию, человек, чтобы выжить, должен сам вырабатывать правила своей деятельности, выстраивать схемы, которые позволят ему закрепиться и утвердиться в бытии, тем самым преображая и изменяя его хаотичность в своих собственных глазах и голове.

В ситуации изначальной неопределённости пути собственного развития перед человеком стоит выбор, в основании которого лежит свобода. Она есть возможность всего, – и нравственного становления человека, высокой организации сознания и его содержаний, и деградации, превращения себя в «недочеловека», поведение которого определяется инстинктами и примитивными влечениями. Один из путей, который определяет и направляет истинный процесс становления человека и его нравственного сознания, «лежит через светское гуманистическое воспитание» ¹. Тезис Г. С. Киселёва о гуманистическом воспитании, субъектом которого является «искусственное созидание истории», можно понять как процесс саморазвития человека – родового существа, осуществляющегося через переживание, понимание, усвоение и обогащение культурного наследия человечества. С этим трудно не согласиться, поскольку эти богатства создавались не только по эстетическим канонам красоты, но и опирались на нравственный закон, общечеловеческий по своей сути.

Перед современными педагогами, особенно работающими в сфере высшего образования, стоит непростая задача: научить студентов мыслить самостоятельно и свободно, опираясь на опыт собственных переживаний культуры. Для осуществления этой задачи важно предложить способ, который помог бы студенту организовать гармоничный процесс нравственного совершенствования. Далее мы рассмотрим методы организации целостности сознания, помогающего мобилизовать волю человека к усвоению культуры, которая, согласно одной из точек зрения, может быть представлена как текст в широком смысле этого слова.

Согласно А. Брудному, под текстами культуры понимается «связанная, компактная, воспроизводимая последовательность знаков или образов, развёрнутая по стреле времени, выражающая некоторое содержание и обладающая смыслом, в принципе доступном пониманию… Текст рассматривается как смыкающий компонент акта коммуникации» ². Такое понимание текстов культуры предполагает использование в практических целях не только исключительно литературы философского или культурологического содержания, но и произведений искусства. Особая установка практической методики преподавания в данном контексте опирается на тот факт, что и философия, и искусство в своей воспитательной практике обращаются к смыслообразам. Разница же между этими двумя сферами творческой деятельности человека определяется тем, что философия оперирует смыслообразами (ударение падает на первую часть слова), а искусство – смыслообразами (ударение падает на вторую часть слова). Специфическая функция текстов культуры в воспитательном контексте обусловлена, в частности, тем, что «понимание таких текстов есть одновременно понимание человеком самого себя». Это понимание предполагает «ощущение себя частью действительного мира и видение себя в других людях» ³.

Методика анализа текстов культуры, несущих смыслы и образы, помогающих человеку понять самого себя, включает такой принцип, как диалогизм. Диалог как форма понимания возможен, в частности, по той причине, что сознание человека имеет двойственную природу или форму. Стремление понять самого себя, как пишет В. А. Кувакин, осуществляется благодаря «феномену внутреннего голоса. Двуголосие нашего Я не означает его раздвоения, т. е. раздвоения личности и тем самым её потерю. Для характеристики такого естественного, а не патологического расщепления чаще всего используют слово «диалогизм», имея в виду внутренний диалог, наличие в Я внутреннего голоса, alter ego (второго Я). Диалогизм, двойственность такого рода не деструктивна, а напротив конструктивна…» ⁴.

	Михаил Бахтин

Констатируя особенности строения сознания человека, В. А. Кувакин, однако, не даёт определения самого сознания и не раскрывает его сущностно-диалогическую природу, его деятельную структуру. Об этом пишет другой автор, Л. Н. Роднов. Согласно его трактовке, сознание не может определяться через этимологию самого понятия: сознание – это не со-знание или знание совместного, общезначимого свойства ⁵. Знание есть результат деятельности сознания человека, а это значит, что невозможно определить сущностную природу сознания через его продукт, не ответив предварительно на вопрос о том, как этот продукт создаётся. Тем более что, как указывают В. В. Миронов и А. В. Иванов, знание по своей функциональной содержательности многомерно: «Знание можно рассматривать в предельно широком контексте, как включающее в себя не только явное, но и неявное, не только логико-рефлексивное, но также ценностное, практически-волевое и эмоциональное знание» ⁶. Но вопрос о том, как же формируются эти знания, которые по своему качеству и предметности являются гетерогенными и интенционально разнонаправленными, остаётся открытым. Авторы не касаются проблемы согласованности этих форм знания между собой, тем самым внутренний мир человека предстаёт как нечто хаотичное, не организованное и неупорядоченное. Не случайно Н. Алексеев, характеризуя образ сознания, пишет о «резервуаре», «хранилище, а если с сарказмом и иронией – то куче, мусорной корзине или свалке» ⁷.

Заслуживающим внимание является определение сознания, которое даёт Л. Н. Роднов: «Сознание – это чувственно-мыслящий поток, определённый актом самосознания, актом “Я есть Я“, “Я есть”, или просто “Я”… Способность мыслить состоит из двух своих логических уровней или сфер: способности мыслить рассудочно и способности мыслить разумно… В свою очередь, человеческая чувственность тоже распадается на две способности – на способность чувствовать потребительски и на способность чувствовать нравственно, сопереживающе, сердечно. Ни иным мышлением, кроме его указанных логических форм, ни иной чувственностью, кроме двух приведённых, деятельное сознание человека не обладает… Все четыре сферы деятельности мышления и чувственности находятся в единстве сознания, составляя его деятельное содержание» ⁸. Единство сознания может осуществляться двойственным образом: во-первых, в направленности потребительского отношения человека к миру сущего (т. е. его многообразное освоение, овладение им), и в этом случае высшей формой становления является субъект чувственно предметной деятельности, который определяется формированием рассудочно-потребительской или утилитарной составляющей сознания. Во-вторых, в направленности нравственного отношения человека к миру сущего, и в этом случае высшей формой становления является личность, которая определяется уровнем развития разумно-нравственной составляющей сознания.

Однако, говоря о двойственной структуре сознания человека, Л. Н. Роднов, так же как и другие упомянутые авторы, не рассматривает способ согласования субъектной интенции сознания и личностной, хотя так или иначе эта двойственность осуществляется в едином жизненном и познавательно-нравственно-эстетическом пространстве. Более того, как считает автор, человек может быть либо субъектом, либо личностью, а это значит, что нравственное, ценностное отношение к миру сущего не помогает, а мешает преобразовывать эту действительность через чувственно-предметную деятельность на основе добра, истины, красоты. Эту же мысль, только более иронично и критически, выражает М. М. Бахтин, заявляя следующее: «Художник и человек наивно, чаще всего механически соединены в одной личности: в творчество человек уходит на время из “житейского волненья” как в другой мир “вдохновенья, звуков сладких и молитв”. Что же в результате?.. Когда человек в искусстве, его нет в жизни, и обратно. Нет между ними единства и взаимопроникновения внутреннего в единстве личности» ⁹.

На наш взгляд, такое «дуалистическое» понимание сознания неправомерно. В целом сознание едино, как едино само человеческое существо, хотя оно и может быть расколото, дисгармонично, иметь внутренний «разлад» (хотя скорее всего это характеристика человека, а не просто сознания). И уж тем более есть много способов обретения человеком целостности и гармонии. Согласованность возможна в процессе диалога. Способность осуществлять диалог с самим собой, с другими людьми, природой и миром в целом является врождённой предрасположенностью, но изначально данной как потенция. Поэтому она требует своего пробуждения, развития, воспитания, что осуществляется вначале как родителями и социумом, так и – на поздних, наиболее сложных своих уровнях – волевой активностью самого субъекта, интенционально направленной вглубь сознания. В глубине его человек встречает своё собственное личностное ядро. Другими словами, сущность человека, выраженная потенциально, благодаря заложенным в нём дарованиям, одним из которых является способность понимания и осмысления, полагается в ситуации внутриличностного диалога, когда эта сущность становится искомым центром ситуации и обрамляется фундаментальным актом рефлексии ¹⁰.

	Густав Шпет

Для того чтобы организовать сознание, необходимы такие тексты культуры, через которые осуществляется поворот сознания человека «назад к вещам» (Э. Гуссерль), выражающий опыт базовых переживаний. Указанный опыт может быть осуществлён на основе текста культуры как данного, относительно которого архитектонически выстраивается сознание человека, воспроизводя собственный смысл понимания этого текста как нечто созданное. Данное и созданное выражают единство, воплощённое относительно художественного текста, тем самым отсылая нас к диалектике части и целого, которую обосновал М. М. Бахтин. В используемой паре «данное – созданное» первое понятие является составной частью второго, выступающего по отношению к первому в качестве целого. «Переживать чистую данность нельзя, – пишет М. Бахтин, – Поскольку я действительно переживаю предмет (в нашем случае – текст культуры – С. К.), хотя бы переживаю-мыслю, он становится меняющимся моментом свершающегося события переживания-мышления его, т. е. обретает заданность, точнее, дан в некотором событийном единстве, где неразделимы моменты заданности и данности, бытия и долженствования, бытия и ценности. Все эти отвлечённые категории являются здесь моментами некоего живого, конкретного, наглядного единственного целого – события» ¹¹.

Если учесть, что всякий текст культуры – это всегда данность, то любой из тех, кто делает попытку его пережить, становится субъектом эстетической деятельности. Таким образом, текст культуры при первоначальном его восприятии актуализирует эстетически-познавательные способности человека, выступающего в качестве субъекта. Основным методом деятельности в данном случае является метод экспозиции. По мнению Г. Г. Шпета, суть данного метода заключается в том, что происходит атрибутация, определение значений в их понятийно-логической форме ¹². Однако событийная заданность художественного текста переживается-мыслится, когда субъект эстетической деятельности стремиться понять смысл данного текста, осуществляя рефлексию сознания и актуализируя сущностный феномен понимания. В данном случае говорится о методе интерпретации, согласно которому происходит истолкование понятия-слова в его действительном контексте, определяющем глубинный, внутренний смысл художественного текста ¹³.

Событие, которое, согласно М. М. Бахтину, определяет единство данного и созданного, раскрывает конгениальность творца и ценителя. Именно о такой сущностной встрече как об осуществлённом диалоге писал в своих лекциях по теории словесности А. А. Потебня. Подчеркивая, что «понимание есть повторение процесса творчества», исследователем отмечается, что «в понимающем происходит нечто по процессу, то есть по ходу, а не по результату совпадающее с тем, что происходит в самом говорящем». На основании изложенного учёный делает следующий вывод: «Мы можем понимать поэтическое произведение настолько, насколько мы участвуем в его создании» ¹⁴. Именно повторение процесса организации сознания в его диалогической, согласованной определённости позволяют homo sapiens обрести целостную, гармоническую и архитектоническую форму.

Законом согласованности двух форм сознания человека является закон нравственной ответственности, который гарантирует единство человека как «обладателя» личностного ядра, определяющего, в конечном счёте, единство и чувственно-предметной деятельности субъекта. Раскрывая суть этого закона, М. М. Бахтин пишет следующее: «Три области человеческой культуры – наука, искусство и жизнь – обретают единство только в личности, которая приобщает их к своему единству». Гарантирует внутреннюю связь этих элементов в личности «только единство ответственности. За то, что я понял и пережил в искусстве, я должен отвечать своею жизнью, чтобы всё пережитое и понятое не осталось бездейственным в ней… Поэт должен помнить, что в пошлой прозе жизни, виновата его поэзия, а человек жизни пусть знает, что в бесплодности искусства виновата его нетребовательность и несерьёзность его жизненных вопросов. Личность должна стать сплошь ответственной: все её моменты должны не только укладываться рядом во временном ряду его жизни, но проникать друг друга в единстве вины и ответственности» ¹⁵.

Теоретическое обоснование методики анализа текстов культуры, которую разрабатывали в своих произведениях и М. М. Бахтин, и Г. Г. Шпет, и Я. Э. Голосовкер, должно иметь своё продолжение в современной культуре. Создаваемые творцами смыслы текстов культуры имеют многогранное воплощение в различных интерпретациях, которые друг по отношению к другу являются противоречивыми, не связанными причинно-следственной связью. Это объясняется тем, что раскрытие общего смыслового содержания идеи объекта художественного исследования происходит на основе опыта личного переживания, которое является уникальным, таким же неповторимым, как и каждое человеческое существо.

¹ Киселёв Г. С. «По образу и подобию»… // Вопросы философии, № 1. 2008, с. 18.

² Брудный А. А. Психологическая герменевтика. М., 1998, с. 134.

³ Там же, с. 19 – 20.

⁴ Кувакин В. А. Твой рай и ад. Человечность и бесчеловечность человека. М.–СПб.: Алетейя. 1998, с. 74 – 75.

⁵ Согласно определению «Словаря» А. Круглова, «осознать: сделать пригодным к сообщению», а в исходном онтологическом (биологическом) смысле сознание – это «прогнозирующий аппарат воли». – Круглов А. Словарь: Психология и характерология понятий (Р – С), М.: РГО, 2003, с. 304, 302.

⁶ Миронов В. В., Иванов А. В. Онтология и теория познания. Учебник. М.: Гардарики. 2005, с. 327.

⁷ Алексеев Н. Заметки к соотношению мыследеятельности и сознания // Вопросы методологии. 1991. № 1, с. 6.

⁸ Роднов Л. Н. Сознание. Познание. Личность // Монография. Кострома: КГГУ. 1995, с. 67 – 69.

⁹ Бахтин М. М. Искусство и ответственность // Собрание сочинений в 7 т. Т. 1. М.: Русские словари. 2003, с. 5.

¹⁰ О более сложных процедурах различения Я человека и содержаний его сознания см. Кувакин В. А. Возвращение себя: К психологии внутриличностных отношений http://www.existradi.ru/index.php?qqq=stati&n=48

¹¹ Бахтин М. М. К философии поступка // Собрание сочинений в 7 т. Т. 1. М.: Русские словари. 2003, с. 32.

¹² Шпет Г. Внутренняя форма слова (Этюды и вариации на темы Гумбольдта). Иваново. 1999, с. 119.

¹³ Там же, с. 120.

¹⁴ Потебня А. Из лекций по теории словесности. Басня. Пословица. Поговорка. Лекция восьмая // Русская словесность. Антология. М., 1997, с. 76, 78 – 79, 82.

¹⁵ Бахтин М. М. Искусство и ответственность // Собрание сочинений в 7 т. Т. 1. М.: Русские словари, 2003, с. 5.