«Наука и жизнь» № 1, 1991 г., стр. 56 – 60
 

ТЕНЕВАЯ НАУКА

Член-корреспондент АН СССР Е. АЛЕКСАНДРОВ ¹

ПРОЛОГ В МИНИСТЕРСТВЕ.

Я тихо вошёл в зал и сел на свободный стул. Почтенного вида докладчик явно заканчивал выступление.

– На этом снимке запечатлено Солнце в микролептонном излучении. Снимок сделан сквозь кирпичную кладку. А на этом за спиной человека виден интерьер комнаты, отделенной от помещения съёмки четырьмя стенами. Микролептонное излучение пронесло сквозь них оптическое изображение.

Докладчик умолк. Я сидел, открыв рот. Поднялся председатель.

– Товарищи, мы выслушали сообщение Анатолия Фёдоровича Охатрина. Вопросов не возникло, оппонентов тоже не оказалось. Будем заканчивать – Он взглянул на меня – Тут подошёл товарищ Александров. Может, вы хотите что-нибудь сказать? Уж извините, что так получилось, не подумайте, что нарочно…

Я встал, чувствуя себя одураченным.

– Я не слышал, что здесь говорилось, и могу лишь повторить то, о чём писал министру. Недопустимо развертывать масштабные программы прикладных исследований на основе непроверенных, фантастических сообщений. Ведь нам говорят о потрясающем открытии: обнаружено пятое фундаментальное взаимодействие, причем дальнодействующее. И оно регистрируется элементарными средствами. Подобные сообщения требуют экспертизы со стороны Академии наук. Что до меня, то я убеждён в ложности этих сообщений. Физика устанавливает жесткие ограничения на величины ещё неизвестных сил, и такие открытия просто невозможны. В основе этих утверждений лежат ошибки, самообман или, не исключаю, просто обман.

– Так, – сказал председатель, – больше выступлений не будет? Что ж, можно и экспертизу. Подводим итог, товарищи. Наши планы не меняются, оснований для их пересмотра нет. Мы не сомневаемся, что платим вам не зря. Задание министра мы выполнили, заканчиваем.

Все зашевелились. Но тут встал человек рядом с председателем.

– А я считаю, что так заканчивать нельзя. Позвольте мне сказать, Игорь Сергеевич!

– Пожалуйста.

– Вот тут говорили о планах, об исследованиях, а у нас есть готовая продукция! У меня на руке механические часы. Если их поднести к любому присутствующему, то каждые двое из троих сразу почувствуют их действие. Эти часы стабилизируют кровяное давление, снимают головную боль и делают многое другое. Когда их поднесли к пьянице в очереди за спиртным, он сразу ушёл, сказав, что ему не нужна водка. Товарищи! Эти часы заменяют экстрасенса! Мы не знаем, как они действуют. Это вопрос к науке. Но мы умеем их делать. Секрет в форме корпуса, в цвете и в каббалистических знаках. И мы готовы к массовому производству таких часов!

– Так – сказал председатель, – мы принимаем к сведению это очень интересное сообщение товарища Якубовича, чтобы в дальнейшем вынести по нему решение. Больше выступлений нет?

Выходя в толпе из зала, я боролся с чувством нереальности происходившего.

Это не фельетон, а почти стенографическая запись окончания серьезного заседания. Предыстория его такова. Последние годы я регулярно сталкивался с притязаниями на открытие новых лучей, полей, частиц с удивительными свойствами. Они, с одной стороны, сквозь всё проникают, а с другой – на всё влияют. Лучи всемогущи: и лечат, и убивают – кому что надо. Обеспечивают связь на любых расстояниях. Влияют на климат, способны предотвращать землетрясения, повышают лактацию коров и урожайность зерна. Снижают потребность людей в пище, а машин в топливе, но опасны для чужой боевой техники и при этом экологически благотворны. Словом, на вкус любого ведомства. Не раз я читал отчеты о подобных открытиях – отчеты, подписанные остепененными учёными и, неизменно, совершенно секретные. И я писал возмущенные рецензии, обличая беспредельную невежественность авторов и тех, кто давал им деньги. И ругал последними словами идиотскую секретность, плодящую мракобесие. Ведь в условиях гласности знаменитые N-лучи Блондло прожили чуть больше года – их закрыл остроумный Р. Вуд. (Теперь я вижу, что ошибался. Кроме гласности, нужно кое-что ещё: совесть и мужество).

Мои рецензии где-то оседали, а караван безумных открытий шёл. И вот я узнал, что уже существует государственная программа по исследованию и использованию каких-то новых полей и что ряду отраслевых предприятий предлагается в ней участвовать. Подробности сообщались на инструктивном совещании. Звучал всё тот же набор басен на темы научной фантастики и расхожей мистики в несколько обновленной упаковке. Но впечатлял размах этой деятельности, принимавшей масштабы бедствия! Из моего одинокого призыва одуматься ничего не вышло. В ответ я услышал, что такие враги прогресса, как я, гробили кибернетику и генетику.

И тогда я написал ряд писем в высокие инстанции с призывом прекратить трату денег и разобраться со всей этой теневой наукой, вытащив её пред светлые очи Академии наук.

Министр в числе адресатов получил письмо и велел разобраться. Как это сделали – я уже описал. Меня долго выдерживали на подходе к заседанию, говоря, что оно откладывается. А потом сказали: идите скорее, уже всё кончается. Так в протоколе я оказался, а в натуре не был. Потом опытные люди мне объяснили: простой аппаратный приём блокировки нежелательного участника. И посоветовали: брось это дело, сомнут. Ведь большими деньгами пахнет, особенно теперь, когда их в наличные можно переводить.

В эпоху гласности мы наслышались мрачных историй о былом торжестве клановых и корпоративных сил над разумом и справедливостью. Но казалось, времена унижения науки ушли в прошлое с лысенковщиной. Увы! Естественные науки тогда освободились только от идеологического диктата. По-прежнему над наукой сохраняется административно-номенклатурная власть, по крайней мере над отраслевой наукой, поглощающей 95 % расходов государства на науку в целом. Эта власть стала причиной многих ныне известных бед науки – потери динамизма, приверженности к амбициозным разорительным программам и т. д. А сейчас общество столкнулось с новой напастью – теневой наукой, химерическим плодом секретного альянса командной системы со лженаукой.

НАУКА И ЛЖЕНАУКА

Лженаука всегда сопутствовала науке как её кривое и поверхностное отражение, будучи (в неполитизированном виде) довольно безвредной. Сейчас, в условиях смутного времени, лженаука переживает расцвет. Через телевидение и печать она завоевывает сознание масс и их пастырей, прельщая обещаниями разрешить все беды страны с помощью волшебных полей. «Чем чёрт не шутит, – думает ответственный работник, – Сотня миллионов не деньги. Выгорит – буду на коне. А чтобы эти умники из академии не совались, гриф повесим потяжелее». Ситуация, знакомая по средним векам, когда монарх приближал алхимика и гнал придворного мудреца. Дескать, ты казну нашу только расточаешь, а истинная мудрость её алхимическим золотом наполнит.

Естественно, лженаука себя таковой не признаёт и объявляет, что испытывает гонения со стороны «косной официальной науки», подобные гонениям на генетику в 40 – 50-х годах. Наука, в свою очередь, видит в лженауке потенциальную лысенковщину, так что стороны пользуются общими ярлыками. Между тем чистых от нечистых обычно отличить легко. Стороны радикально различаются типом совершаемых ими ошибок. Существуют доброкачественные ошибки – законный элемент развития науки. Развиваясь, наука оперирует гипотезами – предположениями, проверка которых устанавливает, верны они или ошибочны. Предосудительны в науке лишь ошибки, связанные с незнанием уже известных законов или фактов и с применением методов исследования, некорректность которых предсказуема. Повторяю, такие ошибки предосудительны, но в той или иной мере простительны – сегодня уже всего знать нельзя. Непростительны ошибки, связанные с игнорированием известных законов и фактов. Такое игнорирование знаний составляет достаточный признак лженауки, питающейся тремя источниками: воинствующим невежеством, фанатизмом и мошенничеством. Феномен теневой науки объединяет все эти компоненты лженауки под знаменем выбивания государственных денег. Мошенническая составляющая личного состава выдвигается в руководство, фанатики и безумцы играют роль идеологов, а невежды заполняют ряды армии, образующей внушительную силу. Смею утверждать, что теневая наука – специфический продукт «зрелого социализма». Хотя её функционеры постоянно ссылаются на аналогичную деятельность на Западе (кто не слышал легенды о пентагоновских исследованиях телепатической связи с подводными лодками?), реально там масштабы бедствия много меньше. Гласность и компетентный контроль за распределением средств минимизируют потери от лженауки.

Фантастикой и газетами общественность приучена к вере в беспредельность научных чудес. Эту веру лженаука и эксплуатирует. Между тем развитие истинной науки последовательно сокращает простор для фантазий относительно будущих открытий. Любые новые идеи и открытия должны неукоснительно вписываться в каркас, образуемый уже накопленными, достоверно установленными соотношениями, фактами, величинами. По мере развития науки её каркас прорастает все новыми связями и становится все жестче. (К сожалению, популярные источники и даже учебные курсы не позволяют составить верное представление о грандиозных масштабах доказательной базы основных научных законов, зачастую порождая иллюзию их шаткости). Поэтому когда речь идёт о таких фундаментальных понятиях, как новые поля и силы, физика налагает суровые ограничения на их возможные величины и область действия. Например, рассматривая новое гипотетическое взаимодействие, необходимо проверять, совместимо ли оно с досконально изученной небесной механикой, с законами сохранения, с данными о времени жизни элементарных частиц, элементов, Земли и небесных тел, не нарушит ли оно проверенное с величайшей точностью равенство инерционной и тяготеющей масс и т. д.

Сказанное, конечно, не означает, что в науке невозможны открытия. Возможны, в том числе и бесценные, как, например, высокотемпературная сверхпроводимость. Но отнюдь не любые. Фундаментальным открытиям очень трудно найти место внутри незыблемого каркаса науки, образованного накопленным знанием. Их естественно искать снаружи – за пределами условий, формирующих опыт современной науки. Можно не сомневаться, скажем, что на нейтронных звездах, где плотность магнитного поля больше, чем плотность ртути, нас ждут многие неожиданности. Выйти за рамки опыта можно и на Земле. Например, сильно повысив точность измерения, можно обнаружить ничтожные, но принципиально важные отклонения от известных законов.

Продолжая сопоставление науки с лженаукой, отмечу, что в столкновении с непонятным явлением истинная наука позволяет себе строить предположения о новых законах, лишь исчерпав ресурсы имеющегося знания. Лженаука в этих условиях начинает с радикальных гипотез и ими же кончает, не давая себе труда их проверять. Примером может служить история о том, как профессор А. В. Чернетский объявил об успешном извлечении энергии из вакуума, не пожелав измерить мощность, потребляемую его устройством из сети (см. «Наука и жизнь», № 5, 1990). Другой впечатляющей иллюстрацией такой отличительной черты лженауки служит история с фотографированием сквозь стену, с которой были начаты эти заметки. После того замечательного заседания я посетил лабораторию А. Ф. Охатрина, который любезно потратил на меня около трёх часов. Я расскажу здесь лишь о последнем эпизоде нашей встречи. Анатолий Фёдорович показал мне стену, на фоне которой был снят сотрудник, после чего на снимке оказались контуры интерьера совсем другой комнаты.

– Насколько я понял, это открытие пришло случайно? Вы не ожидали такого эффекта? – спросил я.

– Совершенно верно. Проявив плёнку, мы не сразу поняли, что произошло. Лишь потом нам стало ясно, что это микролептонное излучение пронесло фотоны через четыре стены.

– А вы не думаете, что это просто наложение двух разных снимков на один кадр из-за сбоя при перемотке плёнки? – спросил я, изрядно опасаясь оскорбить учёного такой банальной версией. Ничуть не бывало! С полным простодушием Анатолий Фёдорович ответил:

– Этого, конечно, исключить нельзя. Я прямо-таки задохнулся.

– И вы не сделали контрольных снимков?!

– Это нам ещё предстоит, тут вы правы! У меня перед глазами встала картина заседания – строгие, сосредоточенные лица учёных и руководства, внимательно слушающих вести с переднего края. Мне опять стало муторно, и я, наскоро простившись, ушёл.

О ПОЛЯХ И СУЕВЕРИЯХ

Заканчивая затянувшиеся рассуждения о роли накопленных знаний, подчеркну, в частности, что они приводят к выводу: в природе существуют только четыре типа сил. Это сильные (ядерные) и слабые, проявляющиеся на расстояниях менее 10 ^– 13 и 10 ^– 16 см соответственно, и две дальнодействующие – гравитационные и электромагнитные силы. Для любых других гипотетических сил из всей совокупности экспериментов вытекают ограничения, исключающие их проявления как в обыденной жизни, так и в простых, «настольных» экспериментах, которые по силам жрецам лженауки*. Этого достаточно, чтобы решительно отвергать существование ряда мифических явлений, обозначаемых наукообразными терминами: парапсихология, телекинез, полтергейст и др. Теневая наука практически ту же обойму «идей» прикрывает терминами, образованными из словаря физики высоких энергий. Ведутся разговоры о новых полях («спинорные»; «торсионные») и новых частицах – «микролептонах», каковые якобы и обеспечивают основу всяческих таинственных явлений. Эти современные суеверия существуют за счёт доверчивости, не обремененной знанием, и стараний всевозможных авантюристов. Борьба с этими суевериями хотя и бесперспективна в смысле окончательной победы, но необходима, во всяком случае в среде профессионалов науки и техники. В противном случае нам не избежать огромных потерь, когда средства будут выделяться не на энергосберегающую технологию, а на получение энергии из космоса или из «физического вакуума», когда полезные ископаемые будут искать не геологи, а лозоходцы-экстрасенсы.

Я понимаю, что последние слова могут мне стоить полной потери доверия читателей. Ведь экстрасенсов-то все по телевизору видели, как можно сомневаться в их могуществе? А гипноз? С ним-то как быть?

Такие вопросы я постоянно слышу в связи с этой темой. В том числе (и это самое огорчительное) от своих коллег – научных работников. Я прихожу в ярость и кричу: ну при чём тут гипноз?! А он в самом деле тут совершенно ни при чём. Все впечатляющие эффекты внушения и самовнушения – такие, как гипноз и постгипнотические явления, исцеления и наведенные болезни, даже внушенная смерть – с точки зрения физики не вызывают никаких сомнений (как не тревожит учёного причудливая жизнь картин и символов на дисплее компьютера, в который введена неизвестная ему программа). Гипнотические явления напоминают мне трюк с клавесином, описанный М. Булгаковым в пьесе «Мольер». Фокусник двигает в воздухе пальцами и, подчиняясь им, сам собой играет стоящий в отдалении клавесин. Секрет в спрятанном в клавесине мальчике, который играет на внутренней клавиатуре, наблюдая за движениями фокусника. Подобно этому организм человека поддаётся детальному управлению с помощью скрытой от сознания клавиатуры в мозгу. Не доверяя разумности своего творения, природа ограничила ему произвольный доступ к пульту. Но ограничения эти преодолимы. Их может снимать стресс, внушение, специальная тренировка. Как устроена внутренняя клавиатура, физика судить не берётся. Но как наука о фундаментальных законах природы она во многих случаях позволяет отделить факты от легенд и заблуждений, которыми так богата запутанная область психофизиологии. По крайней мере, физика может уверенно указать, каких широко рекламируемых эффектов заведомо не существует.

Например, внечувственная передача информации, или телепатия, невозможна. Все свидетельства обратного ошибочны или ложны. Когда, скажем, человек «чувствует» чей-то взгляд, он на самом деле тем или иным естественным способом получает информацию о присутствии другого – видит его краевым зрением, слышит шорох и т. д. Остальное довершает воображение. (Я однажды долго терпел взгляд своего визави в пустом ночном трамвае. Наконец поднял голову от книги, чтобы взглянуть нахалу прямо в глаза. Но увидел только свое отражение в стекле напротив. Очевидно, моё отражение не могло смотреть на меня, пока я читал!)

Физика отрицает существование какого-либо особого «биополя». Человек, разумеется, служит источником прозаических физических полей – запахов, звуков, электрических и магнитных потенциалов, электромагнитного излучения (в основном тепловой природы) – и часть из них способен воспринимать. Но сообщения о якобы феноменальных способностях восприятия отдельных индивидуумов – экстрасенсов – сильно преувеличены. Это дань лояльности, которую некоторые исследователи платили своим знаменитым испытуемым (таким, как Н. Кулагина и Д. Давиташвили). Реальные успехи в демонстрации психологических феноменов (идеомоторных эффектов, угадывания мыслей и т. д.) связаны отнюдь не с экстраординарной чувствительностью к каким-то полям, а с тренировкой внимания и памяти, с накопленным опытом и знанием человеческих слабостей. Об этом много писалось. Да всё не впрок. Люди хотят верить в чудеса и волшебников. И их вера в последнее время подкрепляется бездумной пропагандой лженауки вплоть до средневекового шарлатанства – астрологии и прорицательства.

«ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО ЭКСПЕРИМЕНТ»

– Вот вы огульно всё отрицаете, – говорили мне после памятного совещания, – А вы бы посмотрели своими глазами опыты А. Ф. Охатрина. Ведь против фактов не попрёшь!

Что было на это ответить? Каких только чудес за 30 лет работы в экспериментальной физике я не насмотрелся. И приходилось тратить бездну времени, выясняя, какими хитросплетениями банальных причин они объясняются. Вообще, общественность дезинформирована относительно соотношения ролей теории и эксперимента в науке. Принято отдавать безусловный приоритет последнему. А ведь экспериментальный результат превращается в значимый факт лишь после всестороннего анализа условий его возникновения, после перекрестных опытов и проверок на воспроизводимость. И только очищенный от наслоений вторичных и случайных факторов результат идёт кирпичом в фундамент теории. Иными словами, теория – это производное множества экспериментальных фактов. И в столкновении единичного опыта и теории именно ей следует отдавать предпочтение. Конечно, теория может эволюционировать и даже пасть под напором новых фактов, но именно фактов, а не случайных результатов небрежных опытов.

Поэтому профессиональный исследователь без энтузиазма принимает предложение посмотреть очередное чудо – какую-нибудь генерацию энергии из вакуума. «Ведь наверняка чепуха, – думаешь про себя, – а поди сразу разберись. А то ещё на фокусника наскочишь». Но раз ввязался – надо разбираться. И я пошел к Охатрину.

Мои опасения оказались напрасными. Всё было просто. В лаборатории с оснащением школьного кружка физики времен моей юности ставились занимательные опыты, элементарно объяснимые результаты которых с детской наивностью трактовались совершенно произвольным образом в пользу фантастических построений хозяина лаборатории. С образцом такого творчества читатель уже знаком. Но под конец я получил удар! А. Ф. Охатрин дал мне ссылку на свою статью, опубликованную в 1989 г. в престижном журнале – в Докладах Академии наук. Признаюсь, я не поверил.

Но всё оказалось правдой. В 304 томе ДАН помещена статья об открытии новых частиц. Тех самых «микролептонов», которые проносят свет сквозь кирпичные стены. Что было делать? Вместе с профессором А. А. Ансельмом я послал в печать опровержение этой статьи ².

СОВЕСТЬ И МУЖЕСТВО

Сгоряча я феномен теневой науки целиком объяснял отсутствием гласности и засильем секретности. Но вот вершина айсберга всплыла в научной печати. Опубликовав статью Охатрина, Академия как будто признала правомерность этих безумных идей, а научная общественность промолчала. Конечно, здесь всё не так очевидно. Доклады Академии – особое издание, в котором статьи не рецензируются (иначе бы шансов у Охатрина не было), а представляются к печати академиком-спонсором. И тут возможно всякое. Мои контакты с учеными-физиками выявили наше полное единодушие в оценках всей этой истории. Однако желающих ввязываться в борьбу немного – хлопотно и накладно: и врагов наживёшь влиятельных, и кому охота лишний раз с секретностью связываться? Даром, что под грифом спрятана просто куча дикого вздора, а глядишь, за рубеж могут и не пустить. У научного начальства – иные мотивы. Бороться с финансируемой государством лженаукой означает входить в конфликт с богатыми и могучими ведомствами, эту лженауку пригревающими. Зачем Академии плевать в колодец, из которого и ей случается пить? Более того, кое-кто готов включиться в работы по любым сколь угодно одиозным программам – платили бы деньги.

Принимаясь за эти заметки более полугода назад, я тешил себя надеждой просветить начальство, дабы уберечь его от сирен теневой науки. С тех пор я убедился, что на этом пути возможны лишь частные успехи. Например, со своим министром определенного взаимопонимания я в конце концов достиг. Но одновременно узнал, что руководитель одной из высших инстанций, куда я обратился (не ответила мне ни одна), вынес такой устный вердикт: «Повторять ошибок не будем. Мы уже закрывали генетику и кибернетику. Спинорные поля мы не закроем». Лучше не скажешь! Да, именно вы закрывали генетику и кибернетику. И сегодня, как и прежде, вы остаётесь верховными судьями в науке. Вы по вашему номенклатурному разумению решаете, кого поощрить изъятыми у страны деньгами – вы, а не советы компетентных учёных, призванные распоряжаться доверенными средствами в интересах страны и науки.

Теневая наука – явление системное, и борьба с ним в рамках системы, по-видимому, бесперспективна. Оно может быть преодолено лишь на путях общей реорганизации нашей жизни в цивилизованное русло.

* О всплеске внимания серьёзной науки к поискам новых сил я писал в «Науке и жизни» в 1987 году (№ 1). С тех пор было опубликовано множество сообщений как об обнаружении намёков на проявление «пятой силы», так и о безуспешных попытках подтвердить её существование.

¹ В настоящее время, Евгений Борисович Александров – действительный член (академик) Российской академии наук (Сноска составителя).

² Е. Б. Александров и А. А. Ансельм. «О микролептонах А. Ф. Охатрина», Вестник АН СССР № 4 (1991), с. 94 – 96 (Сноска составителя).

От составителя подборки:
Сноска * – Е. Б. Александров.
Сноска 1 – составителя подборки. Сноска 2 – добавлена составителем подборки по предложению Е. Б. Александрова. К моменту выхода в свет статьи «Теневая наука», статья «О микролептонах А. Ф. Охатрина» уже была направлена в печать, но ещё не была опубликована; выделено курсивом.