От редакции

При поддержке РГО и ЗС выходит в свет книга Владимира Рыблова «Туркменская трагедия». В ней освещается новейшая, постсоветская история Туркменистана, страны древней культуры, ставшей заложницей режима личной власти Сапармурата Ниязова – одного из современных диктаторов, ввергшего народ в бесправие, нищету и духовное рабство. В яркой публицистической форме автор рассказывает о карьере и тоталитарном правлении «Туркменбаши», «главы всех туркмен», которых он обманул и которых до сего дня подвергает моральному, правовому и экономическому унижению.

Книга изобилует разнообразным фактическим материалом, позволяющим составить достаточно полную и правдивую картину того, что происходит сегодня в этом центральноазиатском государстве. Мы публикуем отрывок из этой работы, посвящённый церковно-государственным отношениям в Туркменистане.

Церковь на службе башизма

Владимир Рыблов

Известно, что демократичность любого государства во многом определяется положением религии в стране, открытостью общества. Ныне в странах СНГ религия переживает ренессанс, а на роль объединяющей идеи явно претендует национализм, национальная идея.

История знает немало примеров, когда ислам, да и другие религии, весьма удачно использовались как политический инструмент в борьбе за утверждение власти тех или иных партий, группировок. И религия, внутренне запрещающая примыкать к какой-либо из враждующих сторон, втягивалась в эти игры, и «частное дело» мусульманской мечети на глазах превращалось в клерикальное наступление на светское общество, которое состоит не из одних верующих, поскольку в нём немало и атеистов, и неопределившихся «нейтралов» или людей индифферентных, то есть равнодушных к религии. Властолюбивые правители всегда стремились прибрать церковь к своим рукам и именем Бога разжигали в массах фанатизм, страх, раболепное отношение к власти, превращая население в объект политических манипуляций. Туркменский «сердар» для укрепления своей власти успешно использует именно этот опыт.

Ниязов, заигрывая с мусульманским духовенством, на первых порах предоставил им полную свободу, поощрил строительство многих мечетей, субсидировав их сооружение. На возведение соборной мечети в Геокдепе, ныне носящей его имя, он выделил из бюджета несколько десятков миллионов долларов. Лишь на приобретение одной хрустальной люстры было затрачено около 10 миллионов американских долларов. Многие фирмы, частные предприятия, взявшие на себя финансирование сооружения мечетей по стране, были освобождены от налогов. В республике за короткое время возвели свыше 250 мечетей. Немало верующих и даже неверующих совершили за счёт государства паломничество в Мекку, в том числе и сам Ниязов.

Всё это, естественно, окрыляло, поощряло деятельность мусульманства, которое, обретая силу и влияние, могло затмить своим авторитетом и популярностью самого «Туркменбаши». Подобного он, конечно, допустить не мог. Убеждённый, что не мечеть, а он и только он вправе устанавливать полный контроль над душами граждан и «вверенной ему Аллахом» страны, которую ныне угодники призывают впредь именовать «Туркменистаном любимого вождя Сапармурата "Туркменбаши"».

По команде президента начиная с 1993 г. постепенно вводили ограничения и запреты, касающиеся деятельности религиозных организаций, что нередко противоречило как международным обязательствам страны в отношении соблюдения прав человека, так и национальному законодательству. В закон «О свободе совести и религиозных организациях в Туркменистане» были внесены беспрецедентные поправки, устанавливающие, что религиозные организации выбирают, назначают и заменяют свой персонал только с согласия государственного органа по делам религии. К чему приводит подобное согласование, видно на следующем примере. На начало 1995 г. в республике было зарегистрировано около десятка конфессий, перерегистрацию же прошли лишь две: мусульмане и православные. Мусульмане потеряли при этом половину мечетей: из 250 зарегистрировано 120. А куда подевались остальные?

После принятия Меджлисом антидемократических поправок, с горечью констатирует московский еженедельник «Русская мысль», практически все религиозные организации в Туркменистане объявлены нелегальными. Эти поправки увеличивают число членов, необходимых для регистрации религиозного объединения (общины), с 200 до 500. Другими словами, чтобы зарегистрировать какую-либо общину в одном отдельно взятом населённом пункте, надо набрать полтысячи человек. Для республики с населением не более 4,5 миллионов человек эта цифра не то что велика – она просто фантастична (см. «Русская мысль», № 4195, 30.10‑5.11.97).

Подобная практика туркменских властей, исполненная в лучших традициях тоталитарного режима, антиконституционна, она противоречит статье 11 Конституции Туркменистана, декларирующей, что «религиозные организации отделены от государства». Иными словами, их деятельность не связана с обязательной государственной регистрацией, последнее считается серьезным нарушением принципа свободы совести.

В апреле 1994 г. был создан Генгеши (Совет) по делам религии при президенте Туркменистана, призванный заниматься контролем за религиозными организациями. Председателем и его заместителями стали муфтий глава мусульман Туркменистана, заместители муфтия, благочинный – глава православных приходов Туркменистана и один светский чиновник, то есть «око государево», который в Генгеши представляет президента.

Совет сформирован по весьма «оригинальному» принципу, то есть шиворот-навыворот: председатель – заместитель муфтия Туркменистана; заместители – сам муфтий, благочинный православных приходов и представитель президента.

В областях (велаятах) при местных администрациях созданы велаятские Генгеши по делам религии, возглавляемые главными имамами – мусульманскими духовниками областей.

Любопытно, что все названные выше религиозные руководители наряду с государственными чиновниками получают из казны зарплату, государство им выделяет обставленные мебелью, телефоном, факсом рабочие кабинеты, а некоторым – персональную автомашину с водителем. К примеру, Оразгулы Аннамурадов, смотритель кипчакской мечети, числящийся её управляющим, имеет в штате около 10 работников, получающих зарплату в качестве государственных служащих, а за самим Аннамурадовым закреплена служебная иномарка.

О. Аннамурадов – вчерашний экскаваторщик, не имеющий духовного образования; все его достоинства заключаются в том, что он сверстник президента, друг детства, а ныне шахматный соперник, часто проводящий с «баши» его бессонные ночи и между делом посвящающий своему кумиру весьма посредственные стихи. Ниязов высоко оценил «заслуги» своего земляка, рекомендовав его депутатом парламента. Может, потому в приёмной новоявленного туркменского Распутина, где его сторожат секретарь и телохранитель, всегда столпотворение. Здесь можно увидеть министра и академика, иностранца-бизнесмена и художника, руководителей районов и областей и даже заместителя председателя Кабинета министров. Зная его близость к «самому», к смотрителю кипчакской мечети Аннамурадову слетаются, как мухи на мёд, все кому не лень: карьеристы, блюдолизы и ловкачи. Но больше всех среди них бюрократов, государственных чиновников, которые не могут попасть к президенту годами.

Аппарат муфтията – фактически аналог аппарата Генгеши по делам религии. Таким образом, исламская и православная церковь в Туркменистане огосударствлены. Высшие духовные лица двух конфессий получили почти монопольное право на формирование государственной политики в отношении других конфессий. В истории светского государства подобная практика беспрецедентна. Точнее говоря, она больше напоминает теократию с новоявленным духовным лидером во главе.

Истинным хозяином в Генгеши (кстати, располагается оно почему-то в здании турецкого культурного центра) является представитель президента Мурад Каррыев. На него возложена задача объяснить слишком настойчивым посетителям мотивы, которыми руководствуется государство, определяя свою политику в области бессовестного подчинения и использования, а иногда и подавления религии в государственных целях.

Он и объясняет, как умеет, мешая откровенную ложь со странными откровениями, когда речь идёт, скажем, о дискриминации в отношении иных конфессий в стране: «Все эти конфессии – новые, мы их не знаем… А вдруг мы их зарегистрируем, а они завтра исчезнут. Да и, честно говоря, мы не хотим общаться со всякой мелочью. Нам мусульман и христиан (православных) достаточно». Что же касается тех, кто не зарегистрирован, то, как говорит Каррыев, «нас это не касается – ими занимаются соответствующие органы».

В Туркменистане, несмотря на относительную малочисленность населения, помимо мусульман и христиан немало исповедующих другие религии и верования. Один результат, правда, уже достигнут: большинство протестантов решило уехать из Туркмении. Но мусульмане выехать не могут – они остаются, и зажим ранее официально признанных общин приводит к обратному эффекту: усиливается «параллельный ислам» – «ваххабизм». Итогом подобных действий властей может стать превращение вполне светского государства в плохую копию своего соседа – Ирана.

В выступлении 13 сентября 1996 г. перед религиозными деятелями страны президент после неуклюжих реверансов, явно набивая себе цену, заявил: «Меня упрекают, что я опекаю мечеть. Как же иначе? Ведь мечеть – это дом Аллаха…»

«Баши» несколько неточен: он подмял под себя все «дома Аллаха» в стране, все религиозные конфессии, а между тем всякий раз клянётся в демократичности своей политики, а в себе видит «отца туркменской демократии».