От костров и от газовых камер
Понемногу развеялся дым –
Только мир содрогнулся и замер,
Ужас
     призраком замер седым.

Много раз перепахано поле,
Много раз пронеслись журавли –
Только призрак страданья и боли
Никуда не уходит с земли…

Ощущаю тот ужас, немею…
Как наследье, как горькая соль,
Нестихающей раной своею
Переходит в нас
Прошлого
Боль.

Руины Грозного страшны,
Дырявых стен провалы…
Опять зловещий лик войны,
В России – всё бывало.

Идёт, как новая волна,
Тревожная година, –
Опять солдату лжёт война:
Ты в бой идёшь за сына.

Войне опять гробы строгать,
Не впрок войне наука, –
Она и сыну будет лгать:
Ты в бой идёшь за внука.

За годом год. За родом род.
Судьбы кровавый поворот.
А мы – сыны иной войны.
Иной весны – победной,

Мы на алтарь принесены
Своей отчизны бедной.
Иная сила нас вела
В огонь – под вой металла,

Но тень двуглавого орла
Над нами не витала…
За годом год. За родом род.
Судьбы кровавый поворот.

И не постичь.
И не понять.
И страшной боли не унять.

Храм

Различить в запустенье непросто
Безымянных творцов мастерство…
Храм стоит посредине погоста,
Порастрескалась кладка его.

Кто придет к позабытому чуду?
Там, внутри, полумрак неживой,
Обвалилась извёстка повсюду,
Камни скрыты под дикой травой…

И мутнеет небесная сфера,
Облака пробегают гуртом,
Вера старая, новая вера
Под косым заплутались крестом.

Потускнела давно позолота,
Отторгается времени пласт…
Перестраивать многим охота –
Только строить не каждый горазд.

Вдруг вломились в мир весенний,
в тёплый воздух луговин
эти дни землетрясений,
дни обвалов и лавин.

Что с тобой, земля-старуха?
Снова в мире чехарда…
Отчего рокочешь глухо,
набок валишь города?

Над тобою, гнева полной,
ходят мутные ветра
Как на дубе в свете молний,
стала трескаться кора…

Отчего рассвирепела,
Плавишь глыбы ледников?
Или всё же не стерпела
Новых атомных пинков?

Или боль и горечь века
До такой дошли черты,
Что, как сердце человека,
Разорваться можешь ты?

Сверкает лёд Памира,
Подтаяв по весне…
И свет, и радость мира
В его голубизне.

Ни скалам крутолобым,
Ни всаднику в седле,
Ни смуглым хлопкоробам
На высохшей земле –

От солнечного взора
Не скрыться никуда,
Блестят под ним озёра –
Студёная вода…

Играет тень платана,
По-юному легка,
Светла и первозданна
В камнях шумит река.

Для малого селенья,
Для горного гнезда
И гибель, и спасенье
Гремящая вода.

И чутко люди внемлют,
Когда в тревожный срок
Толчки глухие землю
Уводят из-под ног:

Тогда, как паутину,
Река в лихом году,
Обрушась, рвёт плотину –
Живому на беду…

Блестят в горах Памира
Озёра-жемчуга,
Но боль и горечь мира
Не тают, как снега.

Какие видел я метели,
Какие вихри душу жгли,
Какие годы пролетели,
Прошелестели, проползли!

Крутой овеянные славой,
Они летели над страной,
Ползли под проволокой ржавой,
Под говорильней ледяной.

Нерастворим в душе осадок –
Какая свет сокрыла тень,
Как горек был мой день –
                                  и сладок,
Как был нелёгок этот день.

Но я до гроба помнить буду:
Со мной судьбу свою деля,
В огонь и воду шла – повсюду
Меня вскормившая земля.

Она жила нелёгкой новью,
Завесив тучи кумачом…
И нёс я в сердце
Боль сыновью,
Которой время нипочём.

Жалко старуху,
Которая сына лишилась.
Жалко девчонку,
Которую милый покинул.

Жалко собаку,
Которую бросил хозяин…
Жалко больного ребенка –
И матери жалко.

Жалко солдата,
Который домой не вернулся…
Жалко того, кто вернулся,
да вот обманулся…

Жалко безумца,
Который бредёт по дороге.
Умника жалко,
Что ночи проводит в тревоге.

Жалко слепого –
И зрячего жалко порою:
Лучше бывает ослепнуть,
Чем видеть такое…

Где-то за юртой, за пологом тонким
Крик раздаётся во мгле:
Плачет верблюдица
                     над верблюжонком,
К тёплой приникла земле…

Травы ведут свои тихие речи,
Низкие звезды горят…
Плачет верблюдица по человечьи
Долгие ночи подряд.

Голос над степью разносится скорбный,
Плачет верблюдица: тут
Он и зарыт –
                её гордый, двугорбый,
Добрый малютка верблюд…

Никнет кустарник в печали и страхе,
Лунный туманится лик.
Крик этот знают издревле казахи –
Жалобный, горестный крик.

Эхо его отзывается звонко,
Замершим детям – внимать…
Крепче к себе прижимает ребёнка
В юрте уснувшая мать…

Плач этот
Завтра послышится снова.
Там, за зелёным бугром,
Стонет
             бессмертное горе живого
Ночью под звёздным шатром.

Тихая нежность
К внучатам, к сыночкам –
Это с годами
Сильней и сильней…

Нежность корней
К набухающим почкам
К первым листочкам
Влеченье корней…

Сколько надежд
В этих соках весенних!
Радостно чувствовать
День ото дня,

Как тяжелеет
Дитя на коленях,
Как его голос
Крепчает, звеня.

С детской улыбкой
Что может сравниться?
Детская
Сердце терзает слеза…

Ты посмотри,
Как умеют дивиться,
Как округляются
Эти глаза!

Помним и первое слово,
И фразу,
Первые горести
Школьной скамьи…

Чувство семьи
Возникает не сразу –
Может,
Когда уж и нету семьи…

Осенью
Лист осыпается ржавый,
Ветер над миром
Гуляет сквозной.

Детские волосы –
Мягкие травы –
Рядом с твоей
Шелестят сединой.

Тихая нежность
К внучатам, к сыночкам –
Это с годами
Сильней и сильней…

Нежность корней
К набухающим почкам
К первым листочкам
Влеченье корней…

Мать склонилась над колыбелью:
Только б дитятко не простыло,
У ребёнка – опасный возраст…
В год – грозит ребенку ветрянка,
В пять – грозит ему скарлатина,
Мать не дышит, глядит на сына:
У ребёнка опасный возраст…
Вот уходит ребёнок в школу,
Мать глядит ему вслед в тревоге,
Беспокоится мать за сына:

Не побили бы по дороге,
Не наехала бы машина,
У ребёнка опасный возраст…
Парню двадцать, а ей не спится:
Может сбиться с пути, да спиться,
Да бог знает на ком жениться, –
У ребёнка – опасный возраст…
У мужчины уже седины,
Дети выросли у мужчины,
Только матери – всё едино:
У ребёнка – опасный возраст…

Девушка торопится куда-то
В час заката…
Каблучки стучат.
Вслед глядят и щурятся ребята,
Я гляжу на них
И на закат.

Смена лет –
             и новая проблема…
Алый свет –
             и синеватый дым,
Вечная есенинская тема:
«Я не буду больше молодым…»

Пламя полыхает бесновато,
Рядом догорают угольки…
Умные рождаются ребята,
Мудрые уходят старики.

…Каблучки постукивают звонко.
Тише… Чу… Не слышно ничего…
Но закат очерчивает тонко
Этих лёгких линий торжество,
Этот плеск волос,
И трепет ситца,
Дальний шпиль на огненной гряде.
Людям – жить.
А жизни – расходиться
Вечными кругами по воде.