ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ Осень 2005 № 4 (37)

НАША ХРЕСТОМАТИЯ

Франсуа Мари Вольтер (1694 – 1778)

ивотные ещё более несчастны, чем мы: они подвержены тем же болезням, но лишены всякой помощи; рождённые все без исключения чувствующими существами, они взаимно пожирают друг друга. Нет ни одного вида, который не оказался бы своим палачом. Земля от полюса до полюса – поле резни, и кровавые нравы утвердились меж рождением и смертью.

Отдельные поэты в качестве целительного средства для стольких ужасов изобрели ад. Странное утешение! Чудная химера! Ад – среди нас. Трёхглавые псы, три парки, а также три фурии – ягнята в сравнении с нашим Суллой и Марием.

Как мог бог создать эту страшную клоаку несчастий и преступлений? Предполагается, что бог могуществен, мудр, справедлив и благ, мы же видим со всех сторон безумие, несправедливость и злобу. Поэтому люди предпочитают отрицание бога тому, чтобы его проклинать. Итак, мы имеем сотню эпикурейцев на одного платоника. Вот истинные причины атеизма; всё остальное – схоластика.

(Письма Меммия к Цицерону)

се народы верили в магию, в колдовство, в привидения, в бесноватых, во влияние звёзд и тысячи подобных же глупостей: не может ли приключиться то же самое со справедливым и несправедливым?

Мне кажется, нет. Прежде всего, неверно, будто все люди верили в эти химеры. На самом деле они были пищей слабоумной толпы, к которой могут принадлежать и высокопоставленные лица и простой народ; но мудрецы всегда поднимали на смех эти химеры, и, наоборот, те же мудрецы всегда признавали понятия справедливого и несправедливого в той же степени и ещё большей, нежели обыкновенные люди.

Вера в колдунов, одержимых и т. д. совсем не является необходимой людям; вера в справедливое и несправедливое – абсолютная необходимость; следовательно она есть совершенство разума, дарованного нам богом, а идея колдунов, бесноватых и т. п. является, наоборот, извращением того же самого разума.

(Несведущий философ)

осле нашей святой религии – несомненно, единственно благой – какую можно считать наименее скверной? Не самую ли простую? А может быть, ту, что учила бы в большом объёме морали и очень мало – догматам? Ту, что стремилась бы сделать людей справедливыми и не превращала бы их в глупцов? Ту, что не повелевала бы верить в невероятные вещи, противоречивые и оскорбительные для божества, а также опасные для человечества, и не угрожала бы вечными карами любому обладателю здравого смысла? Не явится ли такой религией именно та, что не будет поддерживать веру с помощью палачей и не станет заливать кровью Землю во имя непостижимых софизмов? Та, в которой двусмысленность, игра слов и три-четыре подложные хартии не сделают суверена и бога из святого отца – зачастую кровосмесителя, убийцы и отравителя? Та, что не будет подчинять королей такому священнику? Та, что будет учить одному только поклонению богу, справедливости, терпимости и человечности?

(Философский словарь. Вопросы, касающиеся религии)