ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ Весна 2006 № 2 (39)

НАШИ ПРАВА И СВОБОДЫ

	ОБОРОТНИ в рясах и лампасах
	Сергей Мозговой

 последнее время в обществе всё активнее разгорается дискуссия о священниках в армии, о формах «духовного окормления» российских военнослужащих. Мнения на этот счёт высказываются самые противоположные. Вот и недавно начальник Главного управления воспитательной работы Вооружённых сил РФ генерал-полковник Николай Резник сделал несколько публичных заявлений о «готовности Минобороны России ввести институт военных капелланов» и о проводимом в этой связи «эксперименте». Однако Министерство обороны никаких решений в пользу подобных оргштатных нововведений не принимало. Напротив, министр обороны Сергей Иванов неоднократно пoдчёpкивaл, что в армии не планируется введение никаких новых «параллельных» структур. Для работы с личным составом предусмотрены органы воспитательной работы. И всё же, поскольку идея возрождения института военного духовенства, существовавшего в российской армии в период самодержавия (до 1917 г.), постоянно реанимируется церковными и околоцерковными структурами, рассмотрим вкратце состояние и эволюцию этого вопроса в современной России.

Сразу оговоримся, что официально в Вооружённых силах РФ не проводится никакого «эксперимента», подобного тому, о котором говорил генерал Резник, так как любой эксперимент требует правового обеспечения, научно-методической проработки и сопровождения. Ничего этого нет, как и нет программы эксперимента и приказа министра обороны о его начале. Но главное, что подобные эксперименты антиконституционны.

Инициативы по введению капелланов в российской армии появились уже в начале 1990-х гг. Они исходили от религиозных деятелей, политических партий и общественных движений и отдельных граждан. Так, лидер Христианско-демократического союза России Александр Огородников обратился к президенту России и министру обороны с предложением «христианизации» Вооружённых сил, которая, по его мнению, должна осуществляться за счёт средств, ранее расходовавшихся на деятельность политических органов. Возникшее в ту пору протестантское «Движение за духовное возрождение армии» (лидер – полковник Михаил Кузнецов) предложило проводить пропаганду религиозного мировоззрения среди военнослужащих также за счёт государства и с этой целью сократить на 50 % число офицеров воспитательных структур, создать воинские органы духовного (религиозного) управления, возродить институт военного духовенства и т. д. А на конференции «Армия и церковь: история и современность», состоявшейся в апреле 1992 г. в Гуманитарной академии ВС РФ, клирик РПЦЗ Александр Закатов высказался за «восстановление в сознании военнослужащих идеалов Веры, Царя и Отечества, необходимость принятия религиозной присяги, введение института военных священников только из представителей православных и мусульман (остальные должны находиться вне армии)». В своём выступлении он подверг резкой критике принцип свободы совести, практику зарубежных проповедников и экуменизм. Вопрос о введении института военного духовенства ставился и на Первой Всероссийской конференции «Православие и Российская Армия», которая состоялась в Москве 25 – 27 октября 1994 г.

Трезво оценивая содержание этих предложений, заместитель министра обороны генерал-полковник Валерий Миронов в докладной записке на имя министра обороны РФ генерала армии Павла Грачёва отмечал, что «попытки немедленного формирования института военных священников не основываются на знании реальной жизни войск и носят конъюнктурный, популистский характер». Да и сами иерархи РПЦ МП в то время понимали неготовность церкви к созданию такого института. Патриарх Алексий II отмечал: «Мы хотели бы видеть институт военного и морского духовенства восстановленным в ближайшее время и в полном объёме, соотносимом с дореволюционным временем. Я, однако, прекрасно отдаю себе отчёт в том, что мы не сможем в одночасье к этому прийти. <…> И я молюсь Господу, чтобы Он призвал на ниву Свою таких священников, верю, что Господь приведёт к пастырству новых людей, возможно, из среды самих военнослужащих».

С тех пор попытки инициировать решение этого вопроса предпринимались неоднократно. Представителями различных религиозных и общественных организаций направлялись письма руководству страны и в Министерство обороны с требованиями о введении капелланов в армии. Однако священноначалие РПЦ МП и руководство Вооружённых сил не проявляло к этому видимого интереса.

Впрочем, периодически этот вопрос поднимался на довольно высоком уровне. Так, в ходе предвыборной президентской кампании 1996 г. по ходатайству губернатора и духовенства Белгородской области президентом России Б. Н. Ельциным было подписано распоряжение от 15 апреля 1996 г. № 758 «О разработке статуса полковых священников», а также дано поручение правительству о проработке вопроса о строительстве в Белгороде военно-духовного учебного заведения. В результате проработки этого вопроса начальник Генерального штаба ВС РФ генерал армии Михаил Колесников сделал соответствующие доклады, в которых была обоснована невозможность осуществления этих инициатив ввиду их несоответствия Конституции России и светскому характеру государства и отсутствия достаточного количества верующих среди военнослужащих.

Через три года за подписью заместителя председателя отдела Московского патриархата по взаимодействию с Вооружёнными силами и правоохранительными учреждениями протоиерея Алексия Зотова на имя руководителя Администрации президента РФ А. С. Волошина была направлена «докладная записка». В ней в очередной раз предлагалось «воссоздать ведомство военного духовенства и ввести штатную должность советника по вопросам вероисповедания и соблюдения духовных традиций в структурах военной организации государства» в чине генерал-лейтенанта. Стремление о. А. Зотова возродить архаичное ведомство, как считают некоторые специалисты, было продиктовано материальными мотивами и карьерными соображениями.

В последние годы в прессе появилась серия материалов о необходимости скорейшего введения военного духовенства. В июне 2003 г. на сборах священнослужителей, окормляющих православных воинов, в Рязанском институте Воздушно-десантных войск протоиерей Димитрий Смирнов говорил о необходимости учреждения службы военного духовенства. А 16 мая 2005 г. в интервью «Интерфаксу» он заявил, что в Российской армии православное военное духовенство должно быть уже в ближайшие десять лет. Причём эта идея высказывается не только православным духовенством, но и военными функционерами, паразитирующими на ниве армейско-церковного сотрудничества. На заседании секции «Армия и Церковь: соработничество во имя жизни», проходившей в рамках XIII Рождественских чтений (январь 2005 г.), заместитель начальника Военной академии Генерального штаба ВС РФ (ВАГШ) генерал-полковник В. М. Барынькин в своём докладе подчеркнул, что «пришло время всерьёз поставить вопрос о введении в ВС института военных капелланов».

А уже на XIV Международных Рождественских образовательных чтениях 2006 г. о необходимости «возрождения» института военного духовенства в интересах воспитания «духовности» заявил Генпрокурор России Владимир Устинов. Его подчинённые в Главной военной прокуратуре (ГВП) под руководством её начальника Александра Савенкова быстро слепили соответствующий законопроект, и, несмотря на то, что прокуратура не наделена правами законодательной инициативы, направили его в Госдуму и Совет Федерации Федерального собрания РФ, а также во все силовые ведомства и Русскую православную церковь. При этом в качестве идеологического прикрытия использовали необходимость борьбы с «дедовщиной», на волне всеобщего потрясения трагедией, произошедшей с рядовым Андреем Сычёвым в Челябинском танковом училище. Началась активная кампания по организационному и юридическому закреплению церкви в армии. Патриарх Алексий II (Ридигер) уже настойчиво и недвусмысленно стал требовать введения военных священников и постановки их на государственное довольствие.

А что же руководство Вооружённых сил? Как военные руководители реагируют на развернувшуюся антиконституционную вакханалию и попытки церкви поставить армию под свой религиозно-идеологический контроль, а вместе с тем и присосаться к военному бюджету?

Прокурорский законопроект предлагает поставить духовенство на государственное содержание и наделить льготами и привилегиями военнослужащих по контракту на офицерских должностях. Им предлагается присваивать звания старших офицеров вплоть до генерала. В своё время разрушители армии отняли у офицеров заслуженные льготы, теперь ими хотят наделить идеологов в рясах. В то время, когда на вооружение Российской армии практически не поступает новая техника, ей навязывают кадило вместо ракет и самолётов, а в качестве политподготовки предлагается средневековое мракобесие.

К сожалению, вместо того, чтобы дать решительный отпор посягательствам на светский характер государства и единство Вооружённых сил, военные руководители отмалчиваются, заигрывают с РПЦ или расписываются в собственном бессилии. Недавно генерал-полковник Н. И. Резник высказал глубокую признательность патриарху Алексию II «за его согласие организовать подготовку военных священников». Судя по этим словам, Вооружёнными силами начинает руководить церковь – одна из многих общественных организаций.

В связи с этим у любого здравомыслящего человека, а тем более военного, возникает множество вопросов. Во что превратилась армия? Способны ли командиры и органы воспитательной работы организовывать воспитание и обучение подчинённых Российской армии, армии светского государства, или всё будет отдано на откуп представителям Русской православной церкви Московского патриархата (РПЦ МП)? О какой духовности идёт речь и какую духовность могут прививать эти люди? Чем таким отличился нынешний патриарх Алексий II Ридигер, чтобы претендовать на роль духовного лидера российского народа и пастыря Российской армии? Кто и какую духовность предлагает ныне нашей армии?

Основными «аргументами» (по существу мифами), которыми радетели института военного духовенства мотивируют его воссоздание (по примеру ранее существовавшего института царской России), являются следующие: (1) «Россия – православная страна»; (2) «большинство военнослужащих являются православными»; (3) «армейско-церковное сотрудничество и религиозное воспитание военнослужащих способствуют возрождению Вооружённых сил, укреплению воинской дисциплины»; (4) «военные психологи не справляются со своими обязанностями»; (5) «институт военных капелланов имеется в ряде зарубежных стран».

В числе главных аргументов обоснования особой роли РПЦ в армии церковные лоббисты называют мифы о позитивном историческом опыте царской России и «цивилизованных стран», роли церкви в укреплении воинской дисциплины и морального климата воинских коллективов, а также о поголовном (до 80 %) числе православных среди военнослужащих.

Так, в общественное мнение сегодня пытаются внедрить мифологему, что, дескать, Россия и её армия являются поголовно православными, и напрочь отвергается многонациональный и поликонфессиональный состав России. Руководитель Синодального отдела протоиерей Димитрий Смирнов постоянно твердит о том, что «у нас страна православная». Тезис о моноконфессиональном составе России является основным, с помощью которого обосновывается исключительное и монопольное право РПЦ МП на взаимодействие с силовиками. Только вот почему-то «православный» в массе своей народ вымирает (более миллиона человек в год уносят на погост), пьянство, наркомания, коррупция и преступность уничтожают страну, а армия беспризорных детей превосходит численность Российской армии в три раза…

Для организационно-штатного решения вопросов, связанных с «военным духовенством», церковники предлагают сократить число психологов и на их должности поставить священников. Представляется, что нет надобности раскрывать грамотному читателю всю несостоятельность и опасность этого предложения, потому что Россия, согласно Конституции, – светское государство, а внутриармейские отношения далеко не просты и не безоблачны. Что касается вопроса о «профессионализме» и переизбытке военных психологов, то на него должно было давно ответить Минобороны.

Остановлюсь на несостоятельности всех остальных тезисов.

Гражданам навязывается мнение, что религиозная вера или принадлежность к церкви вылечат нравственные пороки общества и болезни воинских коллективов, что в том подразделении, где трудится священник, крепче моральным дух, выше дисциплина и нет суицидов. Однако вся история государственно-церковных отношений в России, даже в те годы, когда церкви была предоставлена возможность влиять на умы и судьбы людей, свидетельствует, что это далеко не так. К началу Первой мировой войны институт военного и морского духовенства Русской армии достиг вершины своего организационного и материального развития, но, тем не менее, не смог поддерживать высокий моральный дух войск. Армия была поголовно верующая, но за всю свою военную историю Россия не знала такого массового дезертирства с фронта, как в Первую мировую войну. Об этом ярко написал в своих мемуарах русский военный атташе во Франции граф А. А. Игнатьев. В русско-японскую вместо пушек и снарядов на фронт везли хоругви и иконы, солдат гоняли крестными ходами, а японцы били нашего брата… Поистине опиумная функция религии; медленное умерщвление армии под колокольный звон.

Присутствие священника отнюдь не обязательно способствует сокращению количества правонарушений и самоубийств. К примеру, присутствие делегации священнослужителей РПЦ МП во главе с епископом Владивостокским и Приморским Вениамином (Пушкарём) на борту флагмана Тихоокеанского флота крейсера «Варяг» в январе 2004 г. во время визита в Республику Корея на 100-летнюю годовщину гибели крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец» не помешало матросу крейсера повеситься. Он не обратился за помощью к священникам или даже к архиерею. Который, кстати сказать, является ещё и заведующим кафедрой теологии и религиоведения Дальневосточного государственного университета (нонсенс: кандидат богословия – зав. кафедрой в светском вузе!).

Ныне православные священники имеют доступ в каждую воинскую часть, в военно-учебные заведения. Уже построены две сотни храмов и часовен, освящены тысячи военных объектов, военнослужащих строем, как это и положено в армии, «водят» на богослужения и религиозные церемонии, совершают крестные ходы. Количество священнослужителей РПЦ МП, окормляющих ВС, достигло 2000, что сопоставимо с численным составом военного духовенства России в начале Первой мировой войны. Но воинская дисциплина продолжает падать, количество происшествий и преступлений растёт. А ведь предлагается увеличить число священников в армии до 3,5 – 5 тыс. и всю эту «чёрную гвардию» посадить на шею народу.

Сегодня РПЦ стремится не только выполнять идеологическую функцию, но и влиять на вопросы исключительно государственной компетенции: комплектования войск и кадрового назначения. В определённой степени ей удаётся продвигать свои креатуры вверх по служебной лестнице на начальствующие должности старших офицеров и генералов, которые, будучи неофитами, лоббируют в армии церковные интересы.

Некоторые части начинают комплектоваться по религиозному признаку. Внедряется практика формирования так называемых «православных» воинских частей на основе директив Генштаба ВС РФ, что вызвало негативную реакцию мусульманской уммы России. В ответ в Татарстане появились призывы к «созданию мусульманских воинских частей». Мусульмане и протестанты на призывных пунктах заявляют: «Ваша армия православная – пусть православные в ней и служат». Неужели нынешние военные «менеджеры» не понимают, к чему они ведут армию?

Комплектование и воспитание военнослужащих преимущественно на основе того или иного вероучения несёт в себе потенциальную угрозу единству Вооружённых сил и, как следствие, – снижает их боеспособность. Нарушение законодательно закреплённых принципов комплектования войск угрожает расколом Вооруженных сил. Нельзя в многонациональном, многоконфессиональном государстве делить армию на полки по вероисповеданиям.

Всё это является следствием беспринципной и незаконной деятельности военных функционеров, паразитирующих на ниве армейско-церковного сотрудничества. Минобороны России слабо сопротивляется церковным поползновениям. В некоторых частях грубо нарушается оргштатная дисциплина: на военно-учётных должностях военных специалистов стоят священники. А в ближайшее время в одном из соединений планируется провести эксперимент по созданию военного духовенства, т. е. эксперимент по нарушению Конституции.

С критикой религиозной политики в армии, в результате которой верующие других конфессий ставятся в неравноправное положение, выступили офицеры – представители ущемлённых конфессий: мусульманин капитан I ранга Кашиф Тухтаметов, старообрядец офицер Генерального штаба ВС РФ капитан I ранга Алексей Рябцев и др. А. Рябцев, в частности, отмечал, что «по многим причинам (историческим, политическим, экономическим) многие конфессии считают друг друга безблагодатными и еретическими. Обряды освящения оружия представителями одной веры представителем другой воспринимаются как оскорбление. Он задаётся вопросом: «Почему человек должен служить под осквернёнными знамёнами?»

Значительные трудности в обеспечении равных условий для удовлетворения религиозных потребностей военнослужащих различных вероисповеданий связаны не столько с конфессиональным многообразием верующих военнослужащих, сколько с вероисповедными предпочтениями воинского начальства. Клерикальная идеология внедряется под прикрытием лозунга «возрождения российской духовности». Однако позиция и заявления представителей так называемого «военного духовенства» зачастую вызывают удивление и никак не согласуются с воспитательными целями. Так, на брифинге в министерстве внутренних дел 19 октября 2000 г. заместитель председателя «военного» отдела РПЦ МП протоиерей Алексий Зотов заметил, что в «дедовщине»… не видит ничего плохого! [1]

Представление о подавляющем большинстве верующих в армии преувеличено. По данным военно-социологических исследований, проводившихся в ВС РФ [7], доля верующих составляет менее половины опрошенных. Верующие и неверующие (согласно их самоидентификации) составляют в ВС РФ примерно равные группы (данные колеблются примерно в пределах 30 – 40 %). Анализ степени религиозности опрошенных военнослужащих позволяет сделать вывод, что доля исповедующих (регулярно практикующих) свою религиозную веру в армии составляет 3 – 4 %. Только 2,3 % молятся по несколько раз в день, 3,6 % – один раз в день, 4 % – когда придёт священник, 3,2 %  верят в загробную жизнь, 2,5 % – в пророков и святых. В причастии нуждается 3 % опрошенных, во встрече с духовными наставниками (священником, пастором, муллой и др.) – 3,5 %. Показательно, что из предпочтений в сфере духовной жизни молитву и чтение религиозной литературы выбрали 4 % и 5,9 % респондентов соответственно. Таким образом, число практикующих («воцерковлённых») верующих в армии остаётся незначительным, как и в целом в обществе.

Наиболее сложным местом в полемике между сторонниками светского государства и его институтов, включая армию, и представителями РПЦ МП является дискуссия вокруг мирового опыта государственно-религиозных отношений. Международный опыт в этой области не является однозначным и безупречным, а наличие военного духовенства в ряде стран не гарантирует высокой боеспособности армии. Об этом говорит как наша отечественная история, так и опыт боеспособных армий, в которых этот институт отсутствует.

Во-первых, институт военного духовенства является историческим атавизмом. Он зарождался в эпоху, когда принципы светскости ещё не были широко и по-настоящему востребованы обществом и государством. Подавляющее число граждан были конфессионально ориентированными, а в идеологии (и, в частности, в мотивации военной службы) доминировали религиозные мотивы.

Во-вторых, большинство стран, где государство финансирует службу капелланов, не являются светскими, в конституциях многих из них мы не обнаружим принципа отделения церкви от государства. В некоторых – при формальном отделении – существуют конкордаты, а в других отдельные религии провозглашены официально признанными.

В-третьих, с каждым годом всё меньшее число военнослужащих нуждается в услугах капелланов. Эта тенденция повсеместно беспокоит руководителей главных офисов военных капелланов и, соответственно, церкви. Об этом идут дебаты на ежегодной европейско-североамериканской конференции военных капелланов, участником которой был автор этих строк. На это же сетовал на встрече с руководством Главного управления воспитательной работы ВС РФ в 2004 г. представитель Бундесвера, в котором религиозность военнослужащих снизилась за последние четверть века с 98 % до 70 %, а в некоторых частях и менее 50 %.

В-четвёртых, это проблема эффективности института военных капелланов, которая также в последнее время становится предметом широкого обсуждения. В настоящее время капелланам не только США, но и европейских стран всё труднее становится объяснять военнослужащим цели участия в карательных операциях вооружённых сил против других стран и на чужих территориях. О наличии такой проблемы наглядно свидетельствует низкий моральный дух военнослужащих международной коалиции в Ираке. Кстати, священники Московской патриархии во главе с архиепископом Львовским и Галицким Августином (Маркевичем) поднимают моральный дух украинского контингента оккупационных войск в Ираке.

В 1945 г. американские капелланы благословляли атомную бомбардировку Хиросимы и Нагасаки, а ныне российские священники – чеченскую бойню, благодаря чему социально-политическому военному конфликту был придан характер христиано-мусульманского.

Анализ американской интервенции в Ираке свидетельствует, что моральный дух армии США не на высоте, всё большее число военнослужащих не желает воевать. Из-за этого Соединённые Штаты столкнулись с серьёзной проблемой комплектования армии: резко сократилось число желающих заключить с ней контракт.

И хотя в повседневных условиях службы военных капелланов функционируют без особых сбоев, занимая свою определённую нишу в работе с личным составом, надо помнить, что в немалой степени это возможно благодаря высокому уровню религиозной толерантности. В России же «господствующая» церковь поражена страшной болезнью – ксенофобией. Она не приемлет идеалы свободы совести и вероисповедания. РПЦ МП сегодня является очень политизированной и идеологизированной структурой. Для армии она становится религиозно-мировоззренческим цензором, который не приемлет никаких иных взглядов, кроме православных.

Необходимо отметить, что религиозная ксенофобия в военной среде стала явлением заурядным. Через несколько дней после подписания Совместного заявления между МО РФ и РПЦ МП на состоявшейся 10 – 11 марта 1994 г. по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия II в Военной академии Генерального штаба ВС РФ конференции «Духовно-нравственные и православные традиции Русской армии» её участники в итоговом документе заявили «протест против возведения на Поклонной горе в Москве иноверческих и инославных храмов», приватизировав тем самым победу (а заодно и патриотизм) советского народа в Великой Отечественной войне. В выступлениях участников и в материалах конференции отмечалось, что «проект возведения на Поклонной горе храмов чуть ли не всех религий: синагоги, мечети, костёла и т. д. – означает новое попрание исторического прошлого русского народа и Русской Православной Церкви». В обращении участников форума «К воинам Российских Вооружённых сил» люди иного мировоззрения впервые публично были обвинены в «ложных идеалах», «лжехристианстве», «сектантстве» и т. п. «Нам не нужно выдумывать, как строить сегодня воспитательную работу в армии… – говорилось в Обращении. – У нас есть своё православное духовенство, свой, отечественный опыт духовного окормления воинов», который «поможет решить многие насущные проблемы, стоящие перед Вооружёнными силами и обществом в целом». В армейской среде началось методичное формирование общественного мнения: православный – значит свой, патриот, инославный – значит чужой, агент вражеского влияния.

Данная в то время установка была и до сего времени остаётся определяющей в сфере идейного влияния на воинов со стороны духовенства РПЦ МП, которое насаждает ксенофобию, распространяет различные материалы, разжигающие религиозную ненависть и неприятие людей иного мировоззренческого выбора. К ним относятся «списки религиозных организаций деструктивного толка», справочники (например, «Религии и секты в современной России». Издан под грифом «для служебного пользования» штабом Сибирского военного округа, 1997 г.), программы курсов факультетов православной культуры, которые создаются в вузах Минобрнауки РФ, и др. Это не просто удар по свободе совести – это, по сути, подрывная работа в армии, угрожающая её единству. А ведь приказ министра обороны РФ от 11 марта 2004 г. № 70 требует от воспитательных органов организовывать «работу по недопущению попыток раскола воинских коллективов по религиозным, национальным и иным мотивам». Однако органы воспитательной работы, наоборот, способствуют насаждению ксенофобии со стороны РПЦ МП. Причём делается это регулярно и в рамках ежегодных Рождественских чтений, военная секция которых проводится в Военной академии Генерального Штаба ВС РФ. На ней невозможно услышать никаких здравых предложений, но постоянно слышны самовосхваление, «клеймение» оппонентов как врагов РПЦ МП, а, следовательно, и военных противников. Затем президиум плавно перемещается на традиционную винно-водочную трапезу, где после пары опрокинутых стаканов генералы и почётные гости поют друг другу «Многая и благая лета».

Сложность лечения ксенофобии, которая, как злокачественная опухоль, поражает Вооружённые силы, заключается в том, что эта «работа» обычно скрыта за забором воинских частей и вузов. Даже на Рождественские чтения в ВАГШ можно попасть только по закрытым спискам, составленным в «военном» отделе РПЦ МП, а официальное VIP-приглашение Патриарха Московского и всей Руси Алексия недействительно. Руководит разрешением для прохода на режимный объект не комендант Академии, а клирик РПЦ МП, в частности – на последних Чтениях – священник Шестак. Удивительно, как могут прививать патриотизм трусы, которые боятся вести открытую дискуссию, а только и могут действовать в стае, прячась за чужие мундиры.

Однако вернёмся к зарубежному опыту. Конституция США не предусматривает жёсткого принципа отделения церквей от государства, она лишь ограничивает стремление власти «порулить» религией. Богатая Америка может себе позволить содержать значительный институт капелланов, причём многих конфессий. Но «всеядность», при которой капеллан может обслуживать представителей разных конфессий, неприемлема в православии. Сам культ (культура) американской религиозности значительно отличается от российского восприятия религиозной практики.

В-пятых, даже в тех странах, где институт военного духовенства уже давно является традиционным, в обществе начинаются дебаты относительно его конституционности.

И последнее. Институт военного духовенства зарождался в особых условиях «сожительства» государства и церкви, когда последняя была его идеологическим «придатком». Сегодня эта практика противоречит не только Конституции, но и христианскому учению. Так 83-е правило святых апостолов гласит: «Епископ, или пресвитер, или диакон, в воинском деле упражняющийся, и хотящий удержать обое, то есть, римлянов начальство и священническую должность; да будет извержен из священнаго чина» [4].

А в седьмом правиле IV Вселенского Халкидонского Собора читаем: «Вчиненным единожды в клир и монахам определили мы не вступати на воинскую службу, ни в мирский чин. Иначе дерзнувших на сие, и не возвращающихся с раскаянием к тому, что прежде избрали для Бога, предавать анафеме» [4]. Однако Церковь всё же проигнорировала эти правила: с одной стороны, стала рукополагать в священнический сан военнослужащих, находящихся на действительной военной службе, а с другой – священники сегодня не брезгуют «упражняться в военном деле» и иногда даже козыряют этим, устраивая всякие военизированные «кружки» и «секции».

Идею введения института военного духовенства проталкивает лишь РПЦ МП, абсолютное большинство других конфессий – против. Категорическими противниками его введения являются духовные управления мусульман, буддистов, а также самостоятельные православные Церкви, не входящие в юрисдикцию РПЦ МП, в том числе старообрядческие общины. Так, упоминавшийся уже нами офицер Генерального штаба ВС РФ капитан I ранга Алексей Рябцев, будучи православным старообрядцем, неоднократно писал о недопустимости столь тесного сотрудничества армии и РПЦ МП, которое приняло политический характер. Протестанты в большинстве своём также не приемлют сегодня эту идею, потому что РПЦ МП в опоре на военную администрацию препятствует их контактам с военнослужащими. Общество христиан-военнослужащих России, возглавляемое Олегом Аскалёнком, не высказывается в пользу института военных капелланов, видимо, понимая, что РПЦ МП скорее «на рельсы ляжет», чем допустит протестантов в казармы.

Председатель Совета муфтиев России (СМР) муфтий Равиль Гайнутдин неоднократно высказывал по этому вопросу своё мнение: «Я считаю, что армии многонациональной и многоконфессиональной страны капелланы не нужны, хотя такие разговоры время от времени возникают, но я считаю их вредными. Если в войсках появятся православные священники, то и военнослужащие-мусульмане будут вправе требовать для себя полковых имамов, и что получится – разделение армии по религиозному принципу? В условиях многоконфессионального государства такое разделение безнравственно, оно просто опасно».

А недавно СМР выступил с обоснованной и конкретной критикой законопроекта «О военных священниках», подготовленного в Главной военной прокуратуре и поддержанного РПЦ, установив его противоречие Конституции России, а также отметив ряд спорных и явно деструктивных норм. «Попытка грубого "продавливания" введения института священников в армии чревата тяжелейшими последствиями для судеб поликонфессиональной по своему составу российской армии, общества в целом. Такой шаг может свестись к противопоставлению верующих разных религиозных традиций, к дискриминации военнослужащих по признаку национальной или религиозной принадлежности», – говорится в Заявлении СМР.

В ответ на это заявление СМР ряд духовных лидеров иудеев и мусульман России приветствовали идею введения института военных священнослужителей. Глава Центрального духовного управления мусульман Талгат Таджуддин, главный раввин России Адольф Шаевич и руководитель Конгресса еврейских религиозных организаций и объединений в России Зиновий Коган высказались в поддержку введения института полкового духовенства. «Сегодня в войсках не ведётся абсолютно никакой идеологической работы, поэтому присутствие там священнослужителей традиционных конфессий позволит решить проблемы межнациональных отношений в Вооружённых силах и даже в какой-то мере проблему дедовщины», – сказал Т. Таджуддин.

В свою очередь, главный раввин России Адольф Шаевич назвал присутствие священнослужителей разных религий в армии «позитивным опытом». По мнению руководителя Конгресса еврейских религиозных организаций и объединений в России Зиновия Когана, «священнослужители должны давать духовные силы и военнослужащим». Он также подчеркнул, что в российской истории нет случаев, чтобы один священнослужитель «натравливал свою паству на верующих, окормляемых священнослужителем другой религии».

Одновременно с «соловьиным пением» этих безответственных религиозных политиков занявший конструктивную правовую позицию Совет муфтиев России стал шельмоваться на подконтрольном госцерковной бюрократии информационном ресурсе «Интерфакс-религия», который часто дезинформирует общество.

И хотя руководство Минобороны России не желает создания военно-церковных органов в войсках (во всяком случае, в ближайшей перспективе), оно слабо сопротивляется церковному лоббированию. Занимая пассивную позицию, оно лишь даёт письменные отписки этим инициативам, ссылаясь на светский и многоконфессональный характер государства, отделение церкви от государства и отсутствие социальной базы верующих для создания такого института. В то же время уже сегодня в некоторых частях на военно-учётных должностях военных специалистов стоят священники, которые выполняют свои пастырские функции. К примеру, в 201-й мотострелковой дивизии, дислоцирующейся в Таджикистане, священник был поставлен на должность механика-водителя боевого танка Т-72. Естественно, он не управлял боевой машиной, не занимался боевой подготовкой и не участвовал как танкист в боевых действиях. Денежное довольствие, причитающееся за военную службу, ему выплачивалось за церковную работу.

Пока практика нарушения оргштатной дисциплины в российской армии не является типичной и характеризуется частными «инициативами» отдельных воинских начальников. Тем не менее некоторые чиновники в Министерстве обороны уже рассматривают возможность проведения эксперимента, в ходе которого на военные должности по военно-учётным специальностям будут поставлены православные священники, как это уже сделано на Украине, где на должностях военных психологов в отдельных частях, как правило, воюющих в «горячих точках» (Ирак), стоят священники. И хотя сама идея такого эксперимента незаконна, высока вероятность, что он может состояться и в Российской армии.

Отсутствие военных священников в штате военного ведомства не означает их отсутствия в войсках. Как отмечал в своём докладе в апреле 2005 г. на сборах начальников кафедр гуманитарных и социально-экономических дисциплин военно-учебных заведений МО РФ председатель Синодального отдела Московского патриархата по взаимодействию с Вооружёнными силами и правоохранительными учреждениями протоиерей Димитрий Смирнов, «практически во всех соединениях созданы условия для духовного окормления военнослужащих силами епархиального духовенства. Сегодня российских военнослужащих и членов их семей окормляют около 2000 епархиальных священников». Помощь им оказывают выпускники факультетов православной культуры военных вузов и выпускники курсов военных катехизаторов Свято-Тихоновского университета. Кроме того, в ряде военных вузов созданы центры дистанционного обучения Свято-Тихоновского университета, а в Академии Федеральной службы охраны создан миссионерский факультет. Многие выпускники этих факультетов исполняют обязанности внештатных помощников командиров соединений и частей по связям с РПЦ МП, участвуют в организации богослужений и проведении занятий с учащимися воскресных школ. В целом, по оценке протоиерея Димитрия Смирнова, «современное состояние епархиального духовенства в Вооружённых силах по уровню охвата военнослужащих сравнимо со служением Церкви в Русской Армии в 1717 – 1800 гг., когда духовное окормление военнослужащих осуществлялось ещё епархиальным, а не военным духовенством».

Уже трижды, при поддержке руководства Министерства обороны, на базе военно-учебных заведений МО РФ проводились многодневные учебно-методические сборы «военного» духовенства, в которых участвовали священники из разных епархий РПЦ МП. В июне 2003 г. – на базе Рязанского института Воздушно-десантных войск, а в январе 2005 г. – в ВАГШ и в военном гарнизоне ракетных войск стратегического назначения во Власихе (Московская обл.), в июне 2005 г. – в Улан-Удэ.

Таким образом, вопрос о военном духовенстве не является наивным и неактуальным, как считают некоторые эксперты. Учреждению института военного духовенства в российской армии и правоохранительных органах могут помешать не правовые препятствия, а банальное отсутствие выделяемых на военную реформу финансовых средств. Как известно, политические решения в России принимаются не на основе права, а исходя из сиюминутных прагматических интересов. В связи с этим приходится лишь уповать на изменение политической конъюнктуры, создание сильного гражданского общества и правового государства.

Военно-религиозные отношения должны осуществляться только на основе конституционных принципов свободы совести, светскости государства и равенства религиозных объединений перед законом. Только при этих условиях может успешно вестись социальное служение конфессий в рамках военно-социальной работы. Однако сегодня эти конституционные принципы повсеместно попираются и подменяются интересами армейско-церковной бюрократии.

Способна ли такая церковь вылечить нравственные пороки общества и армии? Имеет ли она моральное право на роль врачевателя? Кого предлагают нам в пастыри? Не тех ли, кто в годы Великой Отечественной войны отсиживался за чужими спинами, а порой и сотрудничал с нацистскими приспешниками? Достаточно посмотреть на биографии последних российских патриархов. Патриарх Пимен (Извеков) дважды дезертировал из рядов Красной Армии, за что дважды был осуждён, но впоследствии прощён, выпущен по амнистии в связи с победой над Германией и даже сделал церковную карьеру [9]. Его преемник – нынешний патриарх Алексий II (Ридигер), будучи в годы войны юношей, прислуживал в Таллинском храме, где настоятелем был протопресвитер Александр Киселёв. Киселёв – духовник предателя генерала А. Власова [2, 3]. Позже А. Киселёв бежал на запад с отступающими эсэсовцами. Об этом наставнике Ридигер неоднократно тепло отзывался в своих воспоминаниях… (см. об этом, например, [10]). Конечно, в годы войны Алёша Ридигер был ещё юношей. Только вот как после этого можно претендовать на душепастырство российской армии?

Мой отец – ровесник Алёши Ридигера. Однако он, в отличие от будущего патриарха всея Руси, попросился в действующую армию и был воспитанником (юнгой) на Северном Флоте, участвовал в обороне и освобождении Советского Заполярья в ходе Петсамо-Киркинесской наступательной операции, известной как «10-й Сталинский удар».

Сегодня РПЦ благословляет и сакрализует ту власть, которая разрушила мощный оборонный потенциал нашей страны, сократила военные базы, а теперь ввязывается в борьбу с международным терроризмом в качестве американского сателлита. С такими моральными и идеологическими установками церковь не вправе претендовать на осуществление воспитательной роли в армии. Да и о какой воспитательной работе может идти речь, если сама она поражена страшной болезнью – ксенофобией?

Литература

1. Благовест-инфо. 2000. 20 окт.
2. Киселев А., протоиерей. Облик генерала Власова (Записки военного священника). Нью-Йорк, 1977.
3. Константинов Д., протоиерей. Записки военного священника. Канада, .
4. Книга правил Святых апостолов, Святых Соборов, Вселенских и Поместных и святых отец. Свято-Троице-Сергиева Лавра, 1992.
5. Мозговой С. А. «…Не по-божески, не по-людски!» Клерикализация Российской Армии: опасные тенденции // Светский союз: Альманах. М.: РГО, 2002. С. 90 – 102.
6. Мозговой С. А. «Силовики» возвращаются в средневековье // Светский союз: Альманах: Вып. 2. М.: РГО, 2003. С. 37 – 53.
7. Мозговой С. А. Религиозная ситуация в Вооружённых Силах РФ // Воен.-социол. исслед. 2004. № 4. С. 20 – 33.
8. Мозговой С. Взаимоотношения армии и церкви в Российской Федерации // The Journal of Power Institutions in Post-Soviet Societies. http://www.pipss.org/document390.html
9. Одинцов М. И. Русская православная церковь в XX веке: история, взаимоотношения с государством и обществом / Центр. дом духов. наследия о-ва «Знание». М., 2002. С. 24
10. Работал ли на гестапо будущий патриарх Алексий II? http://www.ari.ru/doc/?id=1492, http://www.ateism.ru/articles/alex02.htm
11. Мозговой С. А. «Комиссары» в рясах. О попрании в армии законодательства России размышляет офицер, многие годы занимавшийся взаимодействием с религиозными объединениями // http://portal-credo.ru/site/?act=fresh&id=399