ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ Весна 2007 № 2 (43)

НАУКА И ОБЩЕСТВО

Футурологический опрос:
первые результаты

Юлия Шкурко, Павел Амнуэль

В феврале 2007 года был проведён футурологический опрос, посвященный проблемам развития науки и техники. Опрос был инициирован по нашему предложению интернетовским Клубом Научных Журналистов (http://nauchnik.ru/, администратор сайта А. Г. Сергеев) и продолжался три недели – с 8 по 28 февраля – среди читателей российских научно-популярных сайтов (в частности, «Вокруг света», «Химия и жизнь», «Популярная механика», «Астронет», Газета.ру, Грани.ру, Элементы.ру, Компьютерра online, «Коммерческая биотехнология», ScienceRF.ru, радио «Свобода», PCweek, журнал «Здравый смысл», Омская газета, Виртуальный Компьютерный музей и др.). Футурологический опрос подобного масштаба (получено 34839 анкет, некоторые из них, правда, заполнены частично) впервые проведён в России.

Опросник состоял из двух основных блоков. Первый содержал 22 вопроса о конкретных сроках реализации уже существующих или предполагаемых научно-технических исследований и разработок. Тем, кто благополучно миновал рифы первого блока вопросов, было предложено ответить ещё на 26 вопросов, также связанных с прогнозными сроками, но в более частных (или менее популярных) научно-технических разработках. Кроме того, два дополнительных блока (в первой и второй частях) предлагали ответить на общие вопросы, касающиеся развития науки и техники в 21 веке. Эта часть анкеты пока не обрабатывалась, но уже беглый взгляд на полученные ответы позволяет надеяться на интереснейшие выводы.

	http://nauchnik.ru/

Нужно отметить следующее. На первые вопросы отвечали около 20 тысяч человек, но постепенно, от вопроса к вопросу энтузиазм отвечавших, похоже, уменьшался (всё-таки это был действительно трудоёмкий процесс), и на последние вопросы первого блока ответили уже 16 тысяч участников. Преодолеть же следующую планку и приступить к ответам на второй блок вопросов сумели лишь чуть больше 9 тысяч человек (это сделало около 25 % от общего числа участвовавших в опросе, 9339 человек). Часть из тех, кто решился заполнить всю анкету, можно рассматривать в качестве наиболее компетентных в вопросах науки и техники и наиболее интересующихся её перспективами, а другую часть – в качестве просто любопытных и при этом не всегда осведомлённых в рассматриваемых прогнозах. К числу последних можно отнести, в частности, тех, кто отмечал в анкете вариант «–1» (уже реализовано) напротив тех позиций, до осуществления которых ещё далеко, или выбирал не согласующиеся с научными представлениями варианты ответа в бинарном опроснике, например, вариант – возможность «установления контакта с пилотами НЛО» в XXI веке на основе новых научных достижений. Сейчас произведена лишь первая, качественная обработка полученных данных, но, в принципе, картина складывается достаточно ясная, основные выводы могут уже быть сделаны, и дальнейшая обработка, скорее всего, лишь уточнит эти выводы.

Сначала о тех, кто принял участие в опросе, чьи представления о научно-техническом развитии и лежат в основе описываемой нами картины будущего.

Каждые 6 из 7 ответивших – мужчины, и лишь 1 из 7 – женщины. Вряд ли это обстоятельство правильно отражает соотношение полов среди научных работников или людей, интересующихся наукой, скорее свидетельствует о том, что мужчины в данном случае оказались более инициативны (в частности, они более активны в плане чтения научно-популярных сайтов) и готовы участвовать в достаточно сложной и долгой процедуре футурологического анкетирования. Шесть из десяти ответивших имеют высшее образование, каждый пятый – ученую степень, и примерно столько же – студенты, ещё не закончившие вузы. Людей с законченным средним или средним специальным образованием оказалось около пяти процентов, и примерно каждый пятидесятый – учащийся средней школы или профтехучилища.

Примерно половина участников опроса – люди, наукой профессионально не занимающиеся, но считающие себя любителями. Среди оставшейся половины – людей, для которых наука является профессией, – половина занимается конкретными научными исследованиями, каждый двенадцатый руководит каким-нибудь научным подразделением, столько же преподают или занимаются популяризацией науки, каждый пятый учится в высшем учебном заведении. Оказались среди ответивших на вопросы и люди, с наукой никак не связанные, таких не так уж много (каждый двадцатый), вряд ли их ответы существенно отразились на результатах. Несмотря на то, что в дальнейшем эти анкеты будут отобраны и исключены из обработки, они имеют определённую научную ценность – в них отражаются представления значительной части людей, которые никак не связаны с наукой. А таких людей значительное большинство и именно они-то и создают ту среду футурологических ожиданий, которая ускоряет или, напротив, замедляет реализацию конкретных прогнозов, даваемых более осведомлёнными в науке респондентами.

Представители точных и естественных наук оказались среди ответивших в подавляющем большинстве. Две трети участников опроса – представители физико-математических и технических наук, биологом оказался каждый девятый, столько же представителей гуманитарных наук, и меньше учёных в области социальных наук (каждый двадцатый) и наук о Земле (каждый шестнадцатый).

О том, что люди науки зарабатывают не так уж много, известно было и без опроса. Среди наших участников почти половина не зарабатывает в месяц и тысячи долларов и лишь четверть – 1000 – 3000 долларов. Всего около 7 % участников получает в месяц больше 3000 долларов, и это, кстати, далеко не всегда учёные, руководящие научным подразделением. Примечательно, что каждый десятый не зарабатывает в месяц и 200 долларов…

Около 60 % участников опроса – жители Москвы или других российских городов с населением более миллиона человек. Каждый девятый живёт в дальнем зарубежье (половина из них – в Европе, оставшаяся половина равно распределена между Северной Америкой и другими странами).

Начинался опрос с прогнозирования развития естественных наук – физики и астрофизики.

На первый вопрос – когда появится первая постоянно действующая термоядерная электростанция – ответили почти 20 тысяч человек. Каждый пятый считает, что такая электростанция вступит в строй в течение ближайшего десятилетия, но и пессимистов достаточно – почти каждый третий полагает, что в течение полувека такая электростанция не появится.

Вопрос 2: Сверхпроводимость при комнатной температуре. Здесь голоса оптимистов и пессимистов распределились почти поровну: около 40 % полагают, что решение проблемы высокотемпературной сверхпроводимости – дело ближайших 10 лет, и примерно столько же уверены в том, что и через полвека эта проблема решена не будет.

Вопрос 3: Создание на орбите городов с населением более тысячи человек. Среди 20 тысяч человек, ответивших на этот вопрос, пессимистов – подавляющее большинство: около 85 % считают, что такие города появятся на орбите не ранее чем через полвека, причём каждый шестой уверен, что это вообще никогда не произойдёт. Похоже, что наши современники не склонны верить мечте Циолковского о том, что человечество в будущем выйдет за пределы Земли и освоит околосолнечное пространство. Лет сорок назад, на заре развития пилотируемой космонавтики, идея Ю. О'Нила о создании больших космических городов была куда более популярна…

Вопрос 4: Высадка человека на Марсе. Вообще говоря, уже существуют конкретные планы и сроки первой пилотируемой экспедиции на Красную планету – НАСА планирует высадить людей на Марсе к 2030 году, в планы России не входит отставать от Запада. Тем любопытнее, что общественное мнение не так уж с этими планами согласно. Во всяком случае, лишь чуть больше трети участников опроса считает, что человек окажется на Марсе действительно в течение ближайших 30 лет. Но больше четверти (около 27 %) полагает, что планам этим не суждено сбыться, и в ближайшие полвека нога человека на Марс не ступит. Впрочем, и откровенных пессимистов не так уж много – каждый двадцатый уверен, что человеку на Марсе вообще делать нечего, и, соответственно, пилотируемый полёт на Марс не состоится никогда.

На пятый вопрос – о том, когда начнётся межпланетный туризм, – ответили также около 20 тысяч участников опроса. Космические туристы есть уже сейчас, летают они на МКС, полёт продолжается неделю и стоит 20 миллионов долларов. Понятно, что до настоящего паломничества туристов в космос ещё далеко, но нужно ведь учесть и то, что за дело взялись уже и частные фирмы (проект X-Prize), и если бизнес чувствует здесь свою выгоду, отрасль может развиваться достаточно эффективно и быстро. Тем не менее, две трети участников опроса полагают, что это произойдёт не ранее, чем через полвека, а может, и вовсе никогда. А в том, что межпланетный туризм начнётся в течение ближайшего десятилетия, уверен лишь каждый десятый.

Шестой вопрос: когда войдёт в строй первый космический лифт. Идее этой тоже чуть больше 40 лет, предложил её советский инженер Ю. Н. Арцутанов, впоследствии замечательный писатель-фантаст Артур Кларк посвятил популяризации этого проекта роман «Фонтаны Рая». Создание космического лифта, в принципе, дело, хотя и сложное, но очень нужное – таким образом на стационарные орбиты (и обратно на Землю) можно будет очень дёшево доставлять тысячи тонн груза. Общественное мнение, однако, к осуществлению этих планов совершенно не готово: более 70 % (!) участников относят создание космического лифта на вторую половину века, а более четверти утверждают, что космический лифт никогда не будет построен, что возможно говорит не только о пессимистичности в оценках этой перспективы, но и просто о неосведомлённости, что видно из комментариев («никогда не слышал, что это такое»). И лишь один человек из 30 (!) полагает, что космический лифт – дело ближайшего десятилетия.

На фоне этих пессимистических ожиданий не приходится удивляться, что и на вопрос о том, когда люди научатся управлять движением астероидов и комет, большая часть участников (три четверти!) ответила: через 50 лет или позднее. Никогда – сказал каждый пятый. И лишь каждый десятый участник полагает, что в течение десятилетия человечество получит возможность перемещать с орбиты на орбиту малые тела Солнечной системы – и тем самым, кстати, обезопасит себя от неожиданностей, связанных с возможным (пусть и весьма маловероятным) падением на Землю астероида, способного уничтожить жизнь на нашей планете.

От физики и космонавтики перейдём к астрофизике – и самой на сегодняшний день интригующей проблеме: что представляет собой обнаруженные недавно виды материи и энергии (названные тёмными), первая из них составляет значительную часть массы галактик, а вторая ответственна за ускоренное расширение нашей Вселенной. Физическая природа тёмной материи и энергии неизвестна, но, тем не менее, именно они определяют 95 % массы и энергии Вселенной. В ближайшие годы астрофизики и космологи немало сил и упорства потратят на решение этой проблемы, но, тем не менее, две трети участников опроса полагают, что решить её не удастся по крайней мере на протяжении полувека (более 15 % считают, что вообще не удастся). И лишь менее 10 % полагает, что проблема тёмной материи и энергии окажется решена в ближайшие 10 лет.

На этом заканчивается блок вопросов, посвященных будущему физики, астрофизики и космонавтики. Пессимизм отвечавших тем более показателен, что, как было сказано, подавляющее большинство участников опроса – представители именно физико-математических и технических наук, то есть, люди, понимающие, в принципе, и важность поставленных проблем, и реальную возможность их решения.

Блок, связанный с биологией и медициной, начинается вопросом о том, когда будет разработана методика радикального излечения рака. Некоторые виды раковых заболеваний поддаются лечению уже и в наши дни, но насколько близка (или далека) медицина к кардинальному решению проблемы? На ближайшее десятилетие у участников опроса надежды немного (каждый шестой считает, что рак вот-вот будет побеждён), но больше 60 % полагает, что методика радикального излечения рака появится в течение 30 лет. Пессимисты, считающие, что рак никогда победить не удастся, находятся в явном меньшинстве – их всего около 3 %.

Вопрос 11: Когда возникнет генная терапия наиболее распространённых наследственных болезней? На этот вопрос ответило чуть меньше 18 тысяч участников, и почти половина из них уверена, что эта важная медицинская проблема будет решена в ближайшие четверть века. Правда, почти треть участников говорит о более поздних сроках – полвека и более, но откровенных пессимистов, полагающих, что проблема не будет решена никогда, достаточно мало: каждый тридцатый.

Вопрос 12 – о генетической косметике: когда станет возможным изменение внешности взрослого человека методами молекулярной и генной инженерии? Тут нет сколько-нибудь определённого мнения. Почти половина участников считает, что изменять собственную внешность станет возможно в течение 30 лет, но другая половина уверена в том, что на это и полувека не хватит, некоторые (8,7 %) считают это и вовсе бесперспективным занятием.

Худ. Хаджиме Сарояма

Примерно таково же распределение ожиданий, связанных с массовым медицинским применением нанороботов (вопрос 13). Похоже, что по отношению к этим новым, в общем-то, медицинским проблемам в обществе ещё не сформировались достаточно определённые ожидания, в отличие от проблемы долголетия (вопрос 14). Вести здоровую жизнь до 120 и более лет наверняка хотел бы каждый, но вот в том, что продлить людям жизнь действительно удастся, уверены далеко не все. Точнее, три четверти участников считают, что в ближайшие полвека люди вряд ли станут жить дольше, чем сейчас. Оптимистов немного: лишь каждый десятый считает, что в течение 20 лет человечество эту проблему решит – и ещё большее число (каждый шестой) считает, что не решит никогда.

Вероятно, и стать умнее (в науке это особенно важно!) хотел бы каждый (впрочем, надо бы проверить это мнение, задав прямой вопрос: хотите ли вы стать умнее?). Однако, и на вопрос о том, когда появятся препараты, усиливающие интеллект, две трети из 17 тысяч участников, отвечают: не ранее второй половины века. Лишь каждый девятый уверен, что сможет стать умнее в ближайшее десятилетие. И вдвое большее число полагает, что – никогда этому не бывать.

Шестнадцатый вопрос находится на стыке двух наук – палеонтологии и генетики: когда начнётся восстановление вымерших животных методами генной инженерии? Любопытно, что около 700 человек (каждый двадцать пятый) думают, что это уже делается. Видимо, имеются в виду секретные лаборатории, поскольку в открытой печати об этом ничего сказано не было. В связи с этим нужно отметить, что в ответах на многие вопросы, касающиеся ещё не осуществлённых исследований, обычно можно обнаружить несколько сот человек, полагающих, что «это уже существует». Статистическая ошибка при большом числе участников невелика менее 1 %, и существование таких ответов нельзя отнести к числу статистических ошибок. Речь, скорее всего, идёт об обычной неосведомлённости… Как бы то ни было, четверть участников считает, что в течение четверти века учёные научатся восстанавливать вымерших животных. Правда, вдвое большее число уверено, что для этого понадобится полвека или более.

От вопросов, связанных с биологией, перейдём к техническим. 17 тысяч человек сообщили своё мнение о том, когда появятся надёжные автомобильные автопилоты. 40 % полагает, что – в течение ближайших 20 лет. Мнения остальных достаточно равномерно распределились по более отдалённому будущему. И лишь немногие пессимисты (около 4 %) считают, что этого никогда не произойдёт.

Гораздо более определённое мнение сложилось о том, когда машины научатся думать, как люди. Писатели-фантасты потратили много энергии, чтобы убедить всех, что это случится довольно скоро, и более того – искусственный интеллект превзойдёт человеческий и захочет вовсе выжить людей с их планеты. Не получилось. В фантастике умные машины – обычное явление, а в жизни, по мнению более чем трети участников, они не появятся никогда. И почти три четверти считают, что, если и появятся, то не ранее, чем через полвека. Лишь каждый пятый оптимистично думает, что десяти лет хватит, чтобы машины начали думать, как человек.

С компьютерами связан и следующий вопрос. Будут ли машины мыслить, зависит, в частности, и от того, удастся ли осуществить грандиозный проект – создать компьютеры, системы, ведущие расчёты на квантово-механическом уровне, способные выполнять столь сложные вычисления, о каких совсем недавно не приходилось и мечтать. О возможности создания квантовых компьютеров заговорили совсем недавно – и как эта идея прижилась в научном сообществе? Надо сказать, что прижилась быстро: на вопрос о том, когда начнётся широкое распространение квантовых компьютеров (а ведь они ещё не созданы!), четверть участников опроса ответило: раньше, чем через 20 лет. Более половины утверждает, что для этого понадобится не больше 40 лет. И совсем уж редкие пессимисты (каждый двадцатый) думают, что этого не будет никогда. В возможности создания новых типов компьютеров общество верит гораздо больше, чем в полёты к другим планетам.

Похожее распределение ожиданий и в ответах на следующий вопрос – о том, когда инженеры и учёные смогут построить аппаратуру, способную бурить землю на глубину 100 и более км. В течение 30 лет – считает каждый четвёртый, и более половины уверено, что для этого понадобится менее полувека. Убеждённых пессимистов, впрочем, здесь больше – каждый восьмой.

Катастрофические ураганы и тайфуны уносят множество жизней и порой разрушают целые города. Понятно, что борьба с этими природными явлениями – важная задача науки и техники, но слишком, видимо, велико ещё неверие в то, что человек что-то сможет противопоставить неукротимой энергии природы – три четверти участников, отвечая на вопрос о том, когда люди научатся предотвращать образование катастрофических ураганов и тайфунов, сказали: не ранее чем через полвека. Пессимистов здесь аномально много – более четверти! А оптимистов, считающих, что для решения этой проблемы достаточно десятилетия, аномально мало – каждый тридцатый…

Ещё одна природная напасть – землетрясения. Надёжно (да и ненадёжно – хоть как-то!) предсказывать землетрясения ещё не научились, и бедствие это приходит неожиданно, даже если его ждёшь, если город стоит на разломе геологических плит, и всем известно: землетрясения бывают здесь часто. Но – когда ждать следующего? Завтра? Через год? Впрочем, каждый девятый участник опроса всё-таки считает, что уже сейчас существуют надёжные методы краткосрочных предсказаний землетрясений. И половина участников уверена, что уж через 30 лет такие методы будут наверняка.

И наконец, последний вопрос первой части – речь опять идёт о нашей планете, о том, когда наука сможет взять под контроль колебания глобального климатического режима на Земле. Никогда – полагает более трети участников опроса. Пессимистов здесь, похоже, больше, чем даже в вопросе о будущем космонавтики – больше 80 % полагает, что в ближайшие полвека и думать нечего о том, чтобы как-то влиять на климат. И лишь около 4 % воображают, что это удастся сделать в ближайшие 10 лет. Странное дело: вроде бы мы уже можем влиять на климат, создавая пресловутый парниковый эффект? И следовательно, изменяя количество вредных выбросов в атмосферу, можно контролировать и глобальное потепление, и, соответственно, климатический режим? Но, видимо, одно дело – доказывать, что мы можем уже на климат влиять, и другое – верить в такую возможность на самом деле…

Прежде чем перейти ко второму блоку анкеты, упомянем о нескольких интересных наблюдениях. Так, по каждому из прогнозов определённая часть респондентов (а это цифра нередко доходила до 12 %, как например, в вопросе – Надёжный краткосрочный (менее суток) прогноз землетрясений) указывали позицию – «уже реализовано», а это говорит или о неосведомлённости респондентов, или же – о проблемах с адекватностью понимания достаточно устойчивой частью респондентов вопросов и связана с проблемами эффективности социологических методик.

Кроме того, интересная картина (как методологического, так прогностического характера) открывается и при анализе распределений вопросов по такому варианту ответа как «никогда». Эта позиция, отмечаемая респондентами, от анкеты к анкете варьируется от 0,9 % (вопрос 45: Доставка на Землю вещества с других Планет Солнечной системы) до 35,40 % – вопрос 30: Взятие под контроль колебаний глобального климатического режима на Земле или 35,14 % (вопрос 19: Машина, думающая как человек). Если рассматривать этот вариант ответа в качестве своеобразного горизонта будущего, на который ориентируются респонденты, то можно заметить, что они более оптимистичны при оценке перспектив развития в области биологии и медицины (здесь меньше проценты по варианту ответа «никогда»), и, видимо, более информированы о достижениях в этой области, что, в частности, можно проинтерпретировать и в русле развитости научно-популяризаторской деятельности в различных областях.

И, наконец, упомянем и о таком различии между науками – биологами (с высшим образованием и со степенью) и представителями социогуманитарных дисциплин, которое можно заметить при рассмотрении распределения их ответов по среднему десятичному логарифму. Наиболее существенны отличия между представителями этих научных областей при оценке перспектив по следующим вопросам: 57: Репродуктивное клонирование человека – меньший срок реализации данного прогноза у биологов, что и неудивительно, они более осведомлены в этой области. То же самое относится и к вопросу 59: Переход преимущественно на генетически модифицированные продукты питания в мировом масштабе – более оптимистичны биологи, которые в среднем называли 35,5 лет в качестве срока реализации данного прогноза, а также к вопросу 61: Создание искусственной жизни. Только в вопросе о реализации электронной прямой демократии представители социальных и гуманитарных наук говорят о более скорой реализации этой перспективы.

***

Второй блок содержал 26 вопросов – и вновь первые вопросы касались будущего физики и других точных и естественных наук. Вопрос номер один (27): когда, наконец, будет создана Единая теория поля, описывающая все фундаментальные взаимодействия. Над такой теорией в своё время работал ещё А. Эйнштейн, и затем над ней трудились лучшие физики планеты. Тем не менее, Единая теория поля так и не создана, и, как полагают участники опроса, ждать появления такой теории нужно примерно 50 лет. Впрочем, каждый седьмой участник считает, что создать такую теорию никогда не удастся (возможно, так думают не физики – в дальнейшей обработке мы, конечно, это проверим). И лишь один из 15 уверен, что создать Единую теорию поля удастся в течение 10 лет. Видимо, более чем полувековые тщетные усилия физиков наложили на мнение наших экспертов свой отпечаток.

Следующий вопрос из области космологии: когда будет обнаружен космологический гравитационно-волновой фон? Тут нет даже полной ясности, существует ли на самом деле реликтовое гравитационное излучение. Потому и ответы на этот вопрос соответствующие: мало кто (каждый двадцатый) считает, что это излучение будет обнаружено в ближайшие десять лет, и каждый шестой (даже больше, чем в случае Единой теории поля!) полагает, что это явление так и не будет обнаружено (видимо, пессимисты уверены, что его просто не существует). В среднем же мнение участников склоняется к тому, что для открытия фонового гравитационного излучения понадобятся те же полвека, что и для создания Единой теории поля.

Ещё одна из активно сейчас обсуждаемых в научной среде парадоксальных теорий – это теория, создаваемая на основе интерпретации квантовой механики X. Эвереттом. Из предположения Эверетта следует, что в результате каждого квантового процесса рождается новый физический мир. С этой гипотезой согласны далеко не все физики, и потому тем более интересен вопрос о том, когда удастся поставить эксперимент, позволяющий выбрать между копенгагенской (вероятностной) и эвереттовской (многомировой) интерпретациями квантовой механики. В общем-то, ответы не удивили: более четверти участников считают, что доказать многомировую теорию не удастся никогда. А если и удастся, то лет через сто (таково среднее значение срока ожидания). Во всяком случае, на ближайшие десять лет надеется лишь каждый тридцатый участник.

И хотя вопрос о том, когда удастся с помощью астрофизических методов обнаружить признаки жизни в других планетных системах, представляется гораздо более простым (ведь уже обнаружены и планеты в довольно большом количестве, казалось бы, ещё немного улучшить характеристики приёмной аппаратуры – и вот…), тем не менее, и здесь средний срок осуществления проекта определяется участниками в целое столетие. Каждый шестой считает, что обнаружить жизнь в других планетных системах не удастся никогда. Число оптимистов, уверенных, что жизнь эта будет обнаружена в ближайшие десять лет, невелико – один из двадцати.

И ещё меньше надежд на обнаружение астроинженерной деятельности инопланетных цивилизаций. То ли неудачи проектов типа ОЗМА, то ли теоретические оценки, показывающие, что человечество и вовсе может оказаться одиноким во Вселенной, оказали влияние на общественные ожидания, но больше четверти участников опроса пессимисты, по их мнению никакой астроинженерной деятельности нет в природе, и обнаружить её не удастся. Разве что через 150 лет (такова средняя величина срока ожидания). Оптимистов здесь даже меньше, чем в вопросе об инопланетной жизни – каждый тридцатый. Действительно, если «там» нет жизни вообще, то что ж говорить об астроинженерной деятельности?

Тем не менее, к иным планетам если не других систем, то хотя бы в пределах нашей, земные автоматические аппараты уже летают, но не могут развивать большие скорости – не позволяет используемое сейчас химическое топливо. И потому был задан вопрос: когда будут внедрены ядерные или другие эффективные двигатели для космических аппаратов? С этой технической проблемой, по мнению участников опроса, удастся справиться лет через 40. Пессимистов мало – только каждый двадцатый участник полагает, что новые типы двигателей не будут созданы никогда. Безудержных оптимистов, надеющихся на ближайшее десятилетие, впрочем, ещё меньше – около 4 %. В данном случае победа осталась за здравым скептицизмом.

Удивительным представляется ответ на вопрос о том, когда будет создана постоянная научная обитаемая база на Луне. Уже известны планы США, России, Китая о полётах к Луне в ближайшее десятилетие. Принципиальных технических трудностей нет – вопрос финансирования. Но, видимо, на достаточное финансирование участники опроса и не рассчитывают – в среднем, по их мнению, пройдёт ещё 40 лет, пока такая база будет создана. Пессимистов, конечно, мало – чуть больше 2 %, но оптимистов, считающих, что через десять лет учёные будут жить на Луне, ещё меньше – даже 2 % не наберётся.

Не менее поражает и ответ на вопрос: когда удастся посадить автоматическую станцию на Плутоне или другом объекте пояса Койпера? Вот уже летит к Плутону американский зонд, уже удалось посадить аппарат на спутнике Сатурна. И если «Новые горизонты» достигнут орбиты Плутона через девять лет, что мешает лет через 15 совершить на том же Плутоне мягкую посадку? Казалось бы, ответ очевиден, но всё же участники отводят на осуществление этого проекта 50 лет, причём каждый пятый считает, что и ста лет будет недостаточно…

Может быть, больше оптимистов, ответивших на вопрос: когда будут доставлены на Землю образцы пород с других планет Солнечной системы? Ведь вещество солнечного ветра, например, на Землю уже доставлено, а вещество кометы будет доставлено в недалёком будущем. Ответ участников опроса: через 20 лет. Пессимистов, кстати, оказалось чрезвычайно мало: лишь 1 % полагает, что это никогда не удастся сделать.

К вопросу о новом типе двигателей для космических аппаратов примыкает другой вопрос: о том, когда удастся придумать принципиально новый способ передвижения в космосе? Долой ракеты – при любом топливе они слишком медлительны и громоздки. Тем не менее, в обозримом будущем участники опроса не предвидят принципиальных изменений в способе космических путешествий – может, лет через сто… Каждый шестой полагает, что – никогда. Есть, впрочем, небольшое число оптимистов (каждый пятидесятый), считающих, что лет через десять проблема будет решена.

Последний вопрос космического цикла: когда начнётся терраформирование планет? Тут не следовало ожидать близких сроков, их и не оказалось – средний срок ожидания: 350 лет. Примерно то же самое, что – никогда (именно так ответила треть участников). А уж оптимистов, ожидающих начало изменения планет в течение ближайшей четверти века, совсем мало – чуть больше 2 %…

Следующий блок вопросов – техника и кибернетика. Наш опрос проводился в Интернете. Уже сейчас многие общаются в Интернете больше, чем в реальности. Вопрос: когда виртуальная форма общения станет доминирующей? Тенденция такова, что, на первый взгляд, кажется: произойдёт это довольно скоро. По мнению участников опроса, в среднем лет через 20. 40 % полагают, что уж через 40 лет – точно. Есть и оптимисты, считающие, что и 10 лет достаточно, но таких немного – каждый двадцатый. И примерно столько же считают, что никогда виртуальная форма общения не будет доминирующей.

Следующий вопрос был таким: когда будут созданы самосовершенствующиеся производственные линии? Для технарей, каких много среди участников опроса, было, видимо, не так уж сложно оценить эти сроки: среднее значение оказалось близко к 50 годам, срок не близкий, да и разброс мнений, как ни странно оказался довольно большим. Есть даже пессимисты (около 7 %), ответившие, что такие линии не будут созданы никогда.

И такой же срок – полвека – дали участники опроса для осуществления проекта реализации электронной прямой демократии – выбираешь руководителей страны простым нажатием клавиши на компьютере. Почти четверть участников, впрочем, считают, что такая система демократии никогда не будет реализована.

Биологический блок начинается вопросом о том, когда будут обнаружены физические или биохимические процессы, отвечающие за функционирование сознания. Средняя оценка – всё те же полвека. Число пессимистов, полагающих, что это никогда не произойдёт, довольно велико – около 14 %, оптимистов, считающих, что это случится в ближайшие десять лет, вдвое меньше.

Срок, отведённый участниками (в среднем) для осуществления программы замены любых органов другими, выращенными в лабораторных условиях, ненамного меньше уже ставших привычными 50 лет – 42 года. Число оптимистов и пессимистов на этот раз оказалось примерно одинаковым около 6 %. Как бы то ни было, не стоит ожидать в ближайшие годы, что нам будут заменять внутренние органы, как детали в автомобиле…

Следующий вопрос: когда будут установлены функции подавляющего числа белков человеческого организма? Да примерно тогда же, если правы участники опроса: через 43 года. Правда, на этот раз оптимистов больше, чем пессимистов: 6 % против 3 %, но, как видим, число и тех, и других невелико. Да, большинство верит в то, что задача будет решена, но – не очень скоро.

Не скоро – опять через всё те же полвека – удастся решить и другую важную проблему: регенерации повреждённых частей тела у человека. Вырастить новую ногу взамен ампутированной – это было бы замечательно, но на то, что это удастся осуществить в ближайшие десять лет, надеются лишь около 4 % участников, в то время как более 10 % полагают, что этого не произойдёт никогда.

И каждый шестой участник опроса считает, что никогда не удастся программа репродуцированного клонирования человека. Не верят учёные в то, что это кому-то уже удалось. Может, через 50 лет и получится (такова средняя оценка), но не в ближайшем будущем. Оптимисты в этом вопросе – каждый двадцатый.

Ненамного меньший срок – средняя оценка 40 лет – дают участники опроса для осуществления программы полного контроля над состоянием человека с помощью внедрённых в организм нанодатчиков. Число пессимистов и оптимистов близко друг к другу – примерно каждый тридцатый полагает, что, с одной стороны, никогда нанодатчики не будут полностью контролировать наш организм, а, с другой стороны, смогут это делать уже лет через десять.

В общем, большинство средних оценок, связанных с биологическим блоком, близко к числу 50. Чуть больше полувека или чуть меньше – но примерно столько времени понадобится на осуществление почти всех существующих сегодня или задуманных в наши дни биологических программ. Неудивительно, что близко к этой оценке и среднее значение времени перехода человечества на генетически изменённые продукты питания (44 года). Пессимистов здесь, правда, вдвое больше, чем оптимистов – каждый седьмой участник полагает, что никогда человечество полностью на генетически изменённые продукты не перейдёт.

И вот ещё вопрос, связанный, хотя и с биологией, но в то же время с космическими исследованиями. Если всё же не удастся придумать новый способ перемещения в космосе или создать новый тип двигателей, то летать (если люди полетят к звёздам, что, как считают участники опроса, далеко не очевидно!) придётся на химических ракетах – то есть очень долго. И нужно будет положить экипаж в глубокий анабиоз. Когда учёным удастся решить эту проблему? Лишь через 80 лет – такова средняя оценка. Или никогда считает каждый шестой участник. А может, раньше чем через 10 лет – по мнению каждого тридцатого…

Понятно, что, если полвека нужно для решения такой относительно, вроде бы, простой задачи, как репродуктивное клонирование, то для того, чтобы создать искусственную жизнь, понадобится гораздо больше времени – по мнению участников опроса, не менее двух веков, причём треть ответивших пессимистически утверждает: из этого вообще ничего не получится. Оптимистов так мало, что их и в расчёт можно не принимать: каждый пятидесятый.

Перейдём от биологического блока вопросов к последнему – техническим наукам и наукам о Земле. Здесь первый вопрос: когда будет осуществлено регулярное, экономически целесообразное управление погодой? Вспомните ответ на вопрос первой части: о глобальном контроле над климатом. И сравните: сто лет дают в среднем участники опроса для осуществления управления погодой, причём четвёртая часть считает, что управлять погодой не удастся никогда. И уж точно не в ближайшее десятилетие: подобных оптимистов так мало, что число их близко к величине статистической ошибки.

Такая оценка выглядит вполне естественной, учитывая сложность проблемы, а вот ответы на следующий вопрос – о том, когда появится общедоступный городской воздушный транспорт – выглядят парадоксально. Уже сейчас существует (в том числе и в Москве) возможность использовать вертолёты для полётов, например, между аэропортами. Недешёвый вид транспорта, но это – пока. Неужели должно пройти 80 лет (такова средняя оценка) для того, чтобы воздушный транспорт в городе действительно стал общедоступным? Ведь менее чем за 80 лет в XX веке был пройден путь от первых самолётов братьев Райт до сверхзвуковых пассажирских лайнеров! И тем не менее, результат опроса именно таков, причём каждый девятый участник полагает, что не бывать такому транспорту никогда. Оптимистов в ответах на этот вопрос попросту нет вовсе – во всяком случае, их число меньше статистической ошибки… Неужели общество больше верит в то, что удастся создать искусственную жизнь, чем в то, что в обозримом будущем можно будет ездить на работу и домой по воздуху, а не под землей?

Транспорту посвящен и следующий вопрос: когда большая часть транспорта перейдёт на экологически чистые возобновляемые виды энергии? И здесь тоже следовало бы, казалось, ожидать довольно близких сроков осуществления – ведь уже созданы электромобили, в развитых странах интенсивно ведутся разработки экологически чистого транспорта. Да ещё и запасы нефти кончатся через несколько десятилетий – есть причина торопиться. Тем не менее, участники опроса полагают, что пройдёт ещё полвека, пока транспорт действительно перейдёт на экологически чистые возобновляемые виды энергии. И наверняка не в течение ближайшего десятилетия (таких оптимистов меньше 3 %). Примерно столько же пессимистов полагают, что нам так и придётся всегда ездить в автомобилях, сжигающих бензин. Но где его взять будет лет через сто – вот вопрос…

И наконец, последний вопрос анкеты: когда в домашнем хозяйстве будут использоваться роботы: сиделки и прислуги? Никогда! – ответили 6 %, опровергая многочисленные фантазии писателей, от Х. Гернсбекадо до А. Азимова. И уж, во всяком случае, не в ближайшие полвека, считает половина участников. Оптимистов мало – каждый двадцатый. Может быть…

***

В заключение приведём таблицу по всем вопросам опросника, где числовое значение медианы, подсчитанное по ответам респондентов, проинтерпретировано в качестве наиболее вероятного срока реализации прогноза как он выглядит в ожиданиях респондентов, а также приведено распределение респондентов по вопросам, ответивших – «никогда» не реализуется данный прогноз (NB! возможны незначительные погрешности, в дальнейшем числа будут уточнены).

Среднее ожидание респондентов
относительно срока реализации прогноза

Таковы основные результаты футурологического опроса. Собственно, не результаты даже, а самая грубая оценка возможных сроков осуществления прогнозов. Реальные заключения можно будет делать лишь после того, как все оценки будут просеяны через многочисленные сита: нужно выяснить, как отличаются ответы, данные разными группами респондентов как, скажем, биологи отвечали на вопросы космического блока, а физики на вопросы блока биологического, чем ответы остепенённых учёных отличаются от ответов студентов, какова степень научной компетентности представителей разных социальных групп и т. д. Полученный материал огромен, и результаты обработки данных, надо надеяться, дадут пищу для многочисленных размышлений о том будущем, прогнозировать которое мы пытались, задавая вопросы и интерпретируя ответы.

Материал Александра Сергеева
см: http://nauchnik.ru/FO-Sergeev.xls