ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ Осень 2007 № 4 (45)

ОЧЕРКИ НАШИХ ДНЕЙ

На чужом пиру похмелье… Евгений Глушаков

Грязные оборванные люди, именуемые «бомжами». Сколько их копошится возле винных ларьков и магазинов – по району, по городу, по стране? Что это – человеческие отходы, шлак цивилизации, её экскременты? Оттого и дурно пахнут, оттого и отворачивается от них всякий с выражением брезгливости и презрения? А, может быть, всё-таки – люди, но не как все, а самая горькая, самая страдающая часть человеческого сообщества?

Автограф грозы

Непогода. Ливень. Беглые росчерки молний, то и дело пересекающих небо. Редкие прохожие, съёжившись под крошечными зонтами и огибая тёмно-серые лужи, торопятся домой. Даже нищие в эту пору не побираются. Нет их и на привычном «рабочем месте» подле церковной ограды «Николы чудотворца». Расположились неподалёку под раскидистым тополем и спят: Юрий и Тамара. Уютно ли им, лежащим на груде серого промокшего тряпья и укрывшимся точно таким же серым и промокшим тряпьём? Наверное, уютно. Привычка. Да и спирт, уже навечно прописанный в их крови, должно быть, горячит.

Тут они и ночуют. Всё прочее время сидят возле своих баночек, в которые ссыпают медь проходящие в храм сердобольные старушки. Питаются Юрий и Тамара тем, что приносит им такая же, как они, нищая, сгорбленная в три погибели Вера. Она, хотя и постарше (ей уже за шестьдесят), но может ходить. Переложив в карман содержимое баночек, она время от времени посещает продуктовые ларьки на пристанционной площади.

Сам Юрий туда дойти не смог бы, хотя подле него и лежат на траве тускло поблёскивающие костыли из дюралевых трубок. Но поскольку у него кроме ноги отсутствуют ещё и пальцы на руках, управляться с этими костылями Юрию крайне трудно, разве что добрести до ближайших кустов и то, что называется, по нужде. Ну, а для Тамары дорога в магазин и вовсе заказана. Она слепа.

Имеются у нищей пары и другие помощники кроме Веры. Такие же бомжи, как Юрий и Тамара, но у которых пока ещё и конечности на месте, и глаза в порядке. Побираться они не могут: возраст для этого ремесла неподходящий – 35 – 40 лет. Впрочем, в позапрошлом году и Юрий имел ноги в полном комплекте, да и кисти рук ещё не выглядели круглыми лопаточками. Однако же, в одну из декабрьских ночей так обморозился, что пришлось старушкам, завсегдатаям храма, неотложку вызывать. Тогда и «убрали» хирурги наиболее страдающие от холода части тела. Хорошо ещё, что одна нога уцелела. Может быть, потому что – правая и оказалась выносливей, крепче?

В порядке рекламы

Говорят, что за рубежом люди умеют пить. И меру соблюдают, и приличья. Не знаю, не бывал. Вполне вероятно. Иное общество, иная культура. В нашей же стране, ещё весьма и весьма дикой, возможны только две разновидности отношения к спиртному – алкоголик или трезвенник. Всякое иное отношение – неустойчиво и является лишь транзитом на пути к этим крайностям. Сразу оговорюсь, трезвенники у нас не в почёте. Трезвенник у нас, что язвенник. И смотрят на него, как на больного, с сочувствием.

Более того, алкогольная и никотинная зависимость у нас не только приветствуется, но и насаждается. Большинство рекламных роликов посвящено именно этим, столь вредным для здоровья привычкам. И небезуспешно. Стоило однажды предложить нехитрый телевизионный шаблон: шагающего по тротуару подростка с бутылкой в руке – и уже вся страна, вместе с транспортом, улицами, скверами и площадями, превратилась в одну большую пивнушку.

Но реклама не унимается. Выпивохи и курильщики продолжают свой телевизионный вояж. Да и со щитов рекламных улыбаются, только вот странно, почему-то не прокуренными улыбками, сияющими почему-то с не испитых лиц. И вид при этом имеют здоровый, спортивный. Полагаю, что для рекламы спиртного приглашаются только трезвенники, ну а пьяницы в это время заняты, известно чем – пьянством.

Имеются под этими воспевающими выпивку и курение изображениями и бледненькие надписи, о чём-то предупреждающие и от чего-то предостерегающие. Только кто их читает? Особенно на автостраде, когда скорость зашкаливает. Да и на телеэкране таковой текст воспринимается как орнамент.

А почему бы не поступить наоборот? Бледненько и неразборчиво призывать к пьянству и куренью, мол, пейте эту гадость, глотайте этот прогорклый дым; а на рекламном щите, не прибегая к фантазии художников и дизайнеров, показать хотя бы эту нищую искалеченную пару – Юрия и Тамару, прислонившихся к церковной ограде?

О гуманизме

Интересное явление – современная цивилизация. Если почитать книги и послушать ораторов, можно подумать, что лицо её – гуманность, а повседневное занятие – забота о ближних. Но стоит поднять глаза и оглядеться, как не увидишь ничего, кроме корысти, корысти и корысти. Страшный, удушающий пресс, которым человечество наваливается на каждую отдельную личность, стараясь выжать из неё последние соки.

Посмотреть хотя бы на отечество наше, переполненное старыми и малыми беспризорниками. И это в стране, где функционируют десятки партий, ретиво кричащих о своей любви к народу, к людям. И это в стране, где имеются миллионы верующих, исповедующих ту или иную религию. А народные избранники так и захлёбываются от своего прекраснодушья, так и исходят любовью к малообеспеченным и социально-незащищённым.

Не мучайтесь, дорогие. Вот они – кого вы так сильно любите. Ступайте к ним! Кто ещё менее защищён и менее обеспечен, чем бомжи, валяющиеся у вас под ногами в столичных переходах и у вино-водочных палаток по всем закоулкам Земли Русской. Придите к ним, докажите своё великое гуманное чувство, и страна вам поверит.

Что же вы медлите? Дурно пахнут? Но ведь это естественно для тех, кто годами не моется, а случается и под себя ходит. А впрочем, вас можно понять. Действительно, гораздо приятнее и теплее сходиться стенка на стенку в парламентских стычках или в словесных дуэлях у «соловьёвского барьера». Поединки эти весьма безопасны и ничем кроме популярности отважным дуэлянтам не угрожают.

О нас это сказано Иисусом Христом: «Пусть мёртвые хоронят своих мертвецов». Вот мы и хороним этих несчастных; убиваем день за днём, год за годом и хороним. Мёртвые духовно хороним умерших физически. А если бы мы сами были живы, если бы ожили для доброго, воистину гуманного отношения к людям, не таяла бы численность нашего населения столь катастрофически. И тогда бы вместо того, чтобы мёртвые хоронили мёртвых, живые жили бы с живыми.

Чёрный день уже наступил

Какой-нибудь глубокомысленный моралист посмотрит на нищих изгоев и скажет: мол, сами довели себя до такого, дескать, не следовало бы им предаваться пьянству. Что ж, мысль не новая, ибо нам известно ещё по гоголевскому «Ревизору», что унтер-офицерская вдова сама себя высекла.

Ну, а кто производит в избытке и самозабвенно рекламирует спиртное? Кто сделал его самым популярным, самым престижным товаром на рынке всероссийской бедности и нищеты? И всё это на фоне огромных валютных резервов, собираемых про чёрный день. Так вот, знайте, что этот чёрный день для многих и многих наших сограждан, валяющихся у нас под ногами в собственном дерьме, уже наступил.

Или господа финансисты ожидают иного чёрного дня, когда людей этих, столь нищих и столь несчастных, прибавится ещё, и терпения у них убудет, а гневу, безудержному гневу их не будет ни края, ни конца?

Вряд ли. Скорее всего, хитроумных финансистов волнует иной вопрос: как бы эдак, не разбазаривая и не распыляя астрономические суммы, потихоньку направить их в нужное русло, а при возможности и приватизировать. И якобы невдомёк им, что все эти суммы – лишь часть того, что украдено у этих обездоленных, которых затем и спаивали, чтобы за бесценок приобретать их ваучеры, квартиры, построенные ими заводы, комбинаты – всю идущую с молотка Россию.

«Праздник, который всегда с тобой»

Все наши праздники – на одно лицо. Ставится бутылка, окружается закуской, и звучат тосты – «по случаю» и «вообще». Все наши праздники – пьянка! Отсюда и вывод: «Если я пью, значит, у меня праздник». А за этим выводом следуют запои продолжительностью, подчас, в целую жизнь. И спиртное оказывается тем самым праздником, который всегда с тобой. И не было бы тут ничего худого, когда бы этот «не просыхающий» праздник не отрывал человека от труда, от семьи, от общественной и личной морали, от самого себя.

Встречаем с бутылкой, провожаем с бутылкой. С бутылкой идём в гости, навещаем любимую женщину, проведываем друга. Бутылка – прямой путь к доброжелательному отношению не только непосредственного начальника, но и всякого мелкого чиновника. Крупные и подношения берут крупнее.

С бутылкой у нас и родины, и крестины, и похороны. С бутылкой и отпеваем, и поминаем. Играет «в бутылочку» вся страна. Однако кроме пьяных поцелуев, на которые нацеливает сия бессменная винно-водочная тара, куда направляет нас этот «компас»? Едва ли к процветанию. Вот почему так и будет расти, расти и разрастаться армия обездоленных калек.

Откуда возьмутся, спрашиваете? Из каких таких резервов? Оглядитесь вокруг и увидите, что возле каждого городского дома просиживают на скамейках и слоняются без дела компании пожилых и не очень пожилых мужчин, которые встают раньше всех и ложатся позже всех. И во весь день одна у них забота – стакан. Уже ни семья, ни работа, ни спорт, ни искусство для этих несчастных не существуют. Все чувства замутились и выгорели в спиртовом настое, которым обожжено не только физиологическое нутро этих людей, но и бессмертная их душа.

Когда же в их поле зрения попадает молодой работающий человек, тёплая компания старается его обласкать и привлечь, чтобы выпивать за его счёт. Очень скоро и этот молодой бросает работу, теряет семью и всякий иной интерес к жизни, кроме как к гранёному или пластиковому стакану.

Ну, а эти «тёплые компании», какова их судьба? Нетрудно увидеть, как местные алкоголики постепенно смыкаются с пришлыми бомжами, толпятся вместе у магазина, ведут общие разговоры, делятся спиртным. Да и как же иначе? Интересы-то общие, хотя и разный статус. Однако проходит годок, другой, и уже не различить. Выровнялся и статус.

Да и как же у нас не пить. Это так забавно, так престижно. Этим столь весело и по-свойски занимаются на телеэкране наши «звёзды». Как трогательно начинает моргать и улыбаться добродушнейший и милейший Якубович при виде подаренной ему на «Поле чудес» бутылки спиртного. Ведь любовь к горячительным напиткам уже не однажды славнейшими мужами нашими во всеуслышание объявлялась российским менталитетом. И даже в таком прекрасном фильме, как «Судьба человека», сила наша и мощь показаны через то, как перед лицом врага наш герой стакан за стаканом отправляет жгучее зелье в свою непобедимую утробу. Что и говорить – есть чем гордиться.

Выпивай перед всей страной, и тебя полюбят, тебя признают своим. Впрочем, лишь те, у кого есть телевизор, а значит, и, хотя бы крохотная комнатка, где его можно поставить. Но оговоримся – пока что есть. Ведь, как известно: «у кого много, у того ещё прибавится, а у кого мало, тот лишится и того, что имеет». Вот она картина современного мира, нарисованная Библейским словом ещё за тысячи лет до нас.

«Нищим летом легче…»

Однажды поэт Осип Мандельштам после Воронежской ссылки, всё ещё гонимый Сталиным, сказал своей жене: «Теперь мы нищие. А нищим летом легче». Но даже во времена культа личности не было такого бессчётного множества обобранных до последней нитки и доведённых до полной нищеты людей, которые сбивались бы в таборы, наполняя города наши. А всё потому, что тогдашний беспредел творился одним человеком – Иосифом Виссарионовичем. А все прочие трепетали от страха и жались по углам.

Теперь же каждый из нас оказывается один на один со всяким крупным или мелким жульём, обещающим нам золотые горы, миллионную пенсию, заботу и прекрасный уход – откуда? – конечно же, из жизни. Теперь зло приобрело крупный узаконенный масштаб, творится легально и вполне безнаказанно, нередко принимая даже видимость благотворительности, ибо преступный мир совершенствуется в своих подходах, а правовая система – в своих откатах.

Как же существуют, на что живут жертвы собственного бесправья и чиновного равнодушия? Подаянием у нас не прокормишься, слишком бедны и безразличны ко всему те, кто проходит мимо нищих, стоящих на нашем пути с протянутой рукой. Да и все «доходные места» схвачены мафией, высаживающей и вывозящей в самую гущу людского потока специально отобранных для этого дела калек самого ужасающего вида.

Чем же занимаются бомжи? Собирают бутылки, банки из-под пива и вообще цветной металл, а потом за копейки сдают. Подрабатывают на овощных базах. Не гнушаются и грабежом. Набредут на вдребезги пьяного человека, оттащат его под видом помощи в сторонку, куда-нибудь за гаражи; вывернут карманы, ботинки снимут, шапку. Могут и вообще догола раздеть. Вполне способны обобрать, а так же избить какого-нибудь припозднившегося пенсионера или женщину. Не пожалеют, ибо их тоже никто не жалел. Ну, а то, что эти несчастные, через пьянку потерявшие всё, пьют и теперь, так это уже не для праздника, а по горькой привычке, это уже – на чужом пиру похмелье.

«Нет проблемы…»

Прав Мандельштам – летом и вправду нищему человеку приволье! Дни тёплые и даже жаркие, а ночи – умеренно, приятно прохладны. Да и старушки по хорошей погоде посещают храм исправно. А значит, ручеёк меди, натекающей в банку, не иссякает. В послеобеденное время можно даже и отдохнуть. «Она пьяная! – поясняет Юрий, указывая проходящим старушкам, на свою предавшуюся сну незаконную супругу, – спит!»

И было это довольно-таки частым явлением – полуденный сон Тамары. Да и сам Юрий, утолив голод кое-как нарезанными ломтями варёной колбасы и хлеба, тоже задрёмывал, привалившись спиною к чугунной ограде храма. Ну, а мелочь, ссыпаемая богомолками в пластиковые банки, продолжала побрякивать да позванивать.

В среде бомжей женщины, как и везде, наиболее бесправные существа. На них срывают злобу и отводят душу; их избивают, насилуют, обирают. Вот почему лицо Тамары постоянно пригашено иссиня-чёрными кровоподтёками. И руки тоже – распухшие, тоже – потемневшие до черноты. Рукам достаётся, когда Тамара пытается ими закрыться от сыплющихся на голову ударов.

Грубые люди и грубая жизнь. Ну, а Юрий даже не пробует вступаться за свою обижаемую всеми подругу, ибо и сам беззащитен, как малое дитя. Впрочем, имея на вооружении костыли из металлических трубок, тоже может, разъярившись, пристукнуть кого-нибудь из тех, кто послабей.

На него ли накатило, или «крышеваны» постарались, но однажды голова Тамары почему-то оказалась залита кровью так, что и волосы слиплись. А Юрий, привалившись спиною и обрубком левой ноги к ограде, привычно разъяснял прохожим: «Она – пьяная! Спит!» Но вряд ли ему кто-то верил. Уж, больно неестественна и угловата была у Тамары поза. Она лежала ничком, раскидав по сторонам руки и уткнувшись носом в окровавленное тряпьё.

На следующий день место возле храма было расчищено. Ни пары нищей, ни её нищих покровителей. Исчезли и тряпки под деревьями – привычное место их полуденного отдыха и ночлега.

Посылайте десант в российские дворы!

Имеется в России такое замечательное министерство – по чрезвычайным ситуациям. Что-то вроде послереволюционного Чека, но без его политической направленности. Стоит произойти не только в нашей стране, но и в любой точке земного шара катастрофе или просто несчастному случаю, когда оказывается в опасности хотя бы несколько десятков человек, и уже летят самолёты, на борту которых красуется аббревиатура «МЧС», заполненные командами хорошо обученных спасателей. Тут и всяческая помощь: одеждой, спецоборудованием и медикаментами – вплоть до разворачивания походных палаточных госпиталей.

Но всё это лишь в случае чрезвычайной ситуации. Ну, а ситуацию, когда десятки и сотни тысяч наших соотечественников оказываются наедине с зимней стужей, чрезвычайной, конечно же, не назовёшь. Это – наша повседневность, привычная и не громкая.

Я думаю, что существуют точные данные по стране, сколько тысяч и десятков тысяч ежегодно замерзает до смерти, сколько поначалу становятся инвалидами, чтобы окончательно оледенеть в одну из последующих зим. Цифры эти гласности, ясное дело, не предаются, но, думаю, они чудовищны. Ясно и другое, что самолёты на помощь к этим несчастным не вылетают, тёплые вещи и горячее питание не выдаются, палаточные госпитали не разворачиваются.

А ведь если бы выдали нашим бомжам хотя бы по спальнику, их шансы выжить значительно увеличились бы. Не говоря уже о ночлежных домах, которые даже при оплёванном и поруганном самодержавии создавались-таки в нужном количестве для таких вот обездоленных и потерянных людей. А теперь погибайте. Никому до вас дела нет!

О добрых самаритянах

Да что там «МЧС», попробуйте даже в самый лютый холод к этим полутрупам, околевающим где-нибудь в городском переходе, вызвать хотя бы машину скорой помощи, как приехавшие вас обругают, дескать, не входит в их обязанности и отвлекает от обслуживания нормальных вызовов нормальных людей. Мол, и так машин не хватает. Мол, если такие добрые, оттащите это уже полусмёрзшееся тело к себе домой и отогревайте. И будут опять-таки правы. Ибо кто из нас решился бы привести к себе хотя бы одного из этих несчастных без риска быть ограбленным и даже убитым?

И не только в своей квартире, но и в своём тёплом подъезде мало кто позволит им укрыться. Входные двери оборудованы кодовыми замками, и стучитесь не стучитесь – кто из наших человеколюбивых соотечественников откроет? В особенности же те из нас, кто своих высокопородистых собак выгуливает не иначе, как надевая на них тёплые фуфайки.

Но чтобы нищенскую вонь и парашу в своих парадных терпеть – ни-ни! И вообще бомжи никоим образом не вписываются ни в наш благоустроенный быт, ни в громогласные разглагольствования о человеколюбии. И не для того пускали их по миру, не для того присваивали их долю жизненных благ, чтобы они хотя бы малейшим образом могли нарушить отлаженную гармонию нашего обывательского благополучия.

Впрочем, и теперь не перевелись добрые самаритяне. Лично я был свидетелем того, как некий мужчина средних лет, куда-то спешивший, вызвал по сотовому «скорую помощь», а затем достал из кармана пятисотрублёвую банкноту и передал одному из прохожих, проявивших внимание к обмороженному. Дескать, отдашь медикам, чтобы помогли. Но и, получив свой «гонорар», приехавшие довольно долго ворчали, прежде чем, надев разовые резиновые перчатки, занялись несчастным.

Вот и думается мне, а не лицемерие ли все эти громкие вылеты на самолётах, чтобы спасать на другом конце планеты горстку несчастных, попавших в аварию или пострадавших от природных катаклизмов? Ведь в это же время у нас под носом от нашего беззакония и равнодушия погибают десятки и сотни тысяч наших сограждан. Конечно же, лицемерие. А посему стыд нам всем и позор.

В оформлении использован офорты Рембрандта
«Нищая с тыквой» и «Нищий с грелкой»
(Ок. 1629 г.)