ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ Осень 2007 № 4 (45)

ВЕРА И РАЗУМ

	Физика души
Дмитрий Манин

…Если перегорел компьютер – из этого не следует, что исчез я, его хозяин. Просто я стал недоступен для интернет-общения. Вот и в случае поломки мозга: исчезаю не я, а моя способность общаться с другими людьми с помощью тела, контролируемого этим мозгом.

Диакон Андрей Кураев
«Встреча с атеистом. Век XXI»*
 

“Суди, дружок, не выше сапога» – сказал профессор Московской духовной академии М. Дунаев** лауреату Нобелевской премии по физике, академику В. Гинзбургу. Без метафор эта мысль выглядит так:

Но может, наука чего-то недопонимает? И не способна понять? Она должна просто признать свою ограниченность – и тогда не будет разногласий между наукой и религией. (Там же.)

Эту идею высказывают не только в полемическом задоре. Многим людям, вполне доброжелательно настроенным как к науке, так и к религии, хотелось бы примирить их таким образом. Почему бы, действительно, упёртым атеистам не встать на такую точку зрения, чтобы наступил мир во языцех и благорастворение воздухов? Ведь в самом деле, наука не может сказать, «зачем живёт человек на земле, каков смысл его бытия» (там же), а так хочется получить недвусмысленный ответ.

Но откуда вообще происходит конфликт? Есть ведь и другие обширные области человеческого интереса, в которых (точной) науке сказать нечего или почти нечего, например, этика или эстетика. Однако почему-то никто не призывает к мирному разделению сфер влияния между физикой и поэзией: они и без того уживаются вполне бесконфликтно. А вот о религии этого сказать никак нельзя. Беда в том, видимо, что чистую линию водораздела между «сапогом» и «тем, что выше» провести никак не удаётся.

Многие точки напряжения между наукой и религией у всех на виду: происхождение мира и человека, например. Я же хочу обсудить другую проблему, которая остаётся в тени, по которой не ведутся дискуссии и судебные процессы, но которая по внимательном рассмотрении доставляет едва ли не более разительный пример непримиримого противоречия между наукой и религией, чем все другие. Это вопрос о природе души. Я представлю доказательство от противного: предположу, что разделить науку и религию можно, и попытаюсь это фактически осуществить. О результатах судить читателю.

Прежде всего надо отметить, что душа – гораздо более удобный предмет для научного исследования, чем происхождение мира и человека: душ много, и наблюдения над ними (точнее, над их проявлениями) воспроизводимы, по крайней мере, в принципе. Козырной аргумент против космогонических и биоэволюционных теорий в науке: «А кто это видел?». В случае же души таких проблем не возникнет.

Подобным же образом, душа – гораздо более удобный объект исследования, чем Бог. Отсутствие надёжно наблюдаемых проявлений какого бы то ни было бога не может служить доказательством его несуществования для желающего верить, но несомненно препятствует его изучению. С наблюдением же проявлений души всё в порядке: мы их наблюдаем как изнутри, так и извне в каждое мгновение своей жизни.

Да простят меня гуманитарно настроенные читатели за подобную приземлённость, но право же, ничего страшного в ней нет. Никто не будет осуждать ботаника за подсчёты числа тычинок в прекрасной розе, пока он не утверждает, что вся сущность розы сводится к количеству тычинок, и не мешает поэтам писать об этой розе стихи. А он и не станет этого делать. Он и сам с удовольствием прочтёт стихи о прекрасной розе. Так же и воображаемый физик, от лица которого говорит автор этих строк: интерес к тому, какова, например, энергетика взаимодействия души с телом, ничуть не помешает ему сочинять стихи о любви и родстве душ. Сапожнику – сапожниково, а пирожнику – пирожниково.

Итак, примем, что душа существует. Это – бессмертная (вечная), обладающая свободной волей, нематериальная субстанция. Что именно означает «нематериальная», неясно, но и неважно: важно, что душу нельзя измерить общим аршином, а также общим амперметром, и любым другим хитрым общим прибором, какой только физик ни исхитрится придумать. Говоря словами профессоа Дунаева,

Уровень душевный постигается средствами эстетическими, этическими, эмоциональными и лишь отчасти рациональными, при том, что методы естественнонаучные к нему вовсе неприложимы. (Там же.)

Очень хорошо. Но душа не может быть совсем наглухо отделена от материального мира. Она видит глазами во лбу и шевелит пальцами на руках. Вероятно, она это делает через посредство мозга, но это дела не меняет, поскольку мозг так же грубо материален, как толстая кишка. Душа отлетает от тела после смерти и, может быть, во время сна, но в остальное время довольно тесно к нему привязана. Пользуясь компьютерной метафорой отца Андрея Кураева, приведённой в эпиграфе, когда мы бодрствуем, душу не оттащишь от монитора и клавиатуры, то есть сенсорных и моторных нервов соответственно.

Стоп, но как же насчёт «суди не выше сапога»? А мы и не нарушали этот принцип. Всё, что мы пока сказали о душе, нам известно от религии, а не от науки, – а религия имеет право об этом судить.

Наука же будет заниматься телом и только телом, как от неё и требуется. Но воздействие души на тело, по-видимому, можно обнаружить, наблюдая только за этим телом. Зачем? Не «за­чем», а «почему». Как православный любит Бога, потому что не может Его не любить, так и учёный изучает мир, потому что не может его не изучать. При этом верующий и учёный могут сосуществовать в одном лице, конечно, коль скоро, по предположению, конфликта между ними возникать не должно.

Итак, душа получает информацию от тела, когда мы слышим, видим, осязаем и т. п., и передаёт информацию ему, когда управляет его движениями. Душа и тело находятся в причинно-следственных отношениях. Душа без тела слепа и глуха, по крайней мере, к явлениям мира материального. Тело без души безвольно. Источник воли находится в душе, а стало быть, некие сигналы должны передаваться от души к телу.

Но передача сигналов материальному телу невозможна без передачи энергии. Когда девушка-диспетчер лёгким пальчиком нажимает клавишу компьютера, переводя стрелку, и тысячетонный поезд переходит на другой путь, энергия результата на много порядков превосходит энергию воздействия. Это не определение, но необходимый признак всякого информационного воздействия вообще. Но это не значит, что информационное воздействие может обходиться вовсе без передачи энергии. Клавиатуру можно сделать очень чувствительной к ничтожному воздействию. Но не до бесконечности. Иначе клавиши начнут нажиматься самопроизвольно от сквозняков, от шагов, от нажатия соседних клавиш.

А нажатие клавиши можно обнаружить, наблюдая только за компьютером. Клавиша подпружинена, значит, если она нажалась, то к ней была приложена какая-то внешняя сила, преодолевшая сопротивление пружинки. Мы можем ничего не знать про источник этой силы, но в его существовании будем уверены. Представьте себе, что бильярдный шар вдруг покатился, хотя ничто по видимости на него не действовало. Может быть, подул сквозняк; может, внутри шара есть железная сердцевина, и кто-то включил электромагнит; может быть, в соседней комнате сидит экстрасенс и двигает шар силой мысли. Мы не знаем, какова была природа воздействия на шар, и была ли она физической или нефизической, что бы это ни означало. Но в одном мы можем быть уверены: что-то каким-то образом подействовало на шар, сообщив ему энергию движения.

Вернёмся теперь к телу. Если человек поднял руку (мы будем говорить только о произвольных, волевых движениях), то должны были сократиться некоторые мышцы, которые получили сигнал от мозга по нервам, и значит, этот сигнал в мозгу зародился. Под влиянием души, конечно. Каков механизм воздействия души на тело, мы не знаем, узнать не можем, да и вообще не имеем права об этом задумываться, потому что это – «выше сапога». Но мы можем обнаружить наличие этого воздействия. Вопрос сейчас стоит так: зародился ли первоначальный сигнал в мозгу под неким внешним влиянием или целиком обусловлен динамикой самого мозга?

На этот вопрос можно ответить, наблюдая за нервными клетками, нейронами, в которых зарождается команда «поднять руку». Нейроны устроены так: они получают электрохимические сигналы от других нейронов и сами отправляют сигналы другим. Нейрон может отправить сигнал другим, например, если он сам получит достаточное количество сигналов. Это «достаточное количество» может зависеть от истории самого нейрона (как давно он не разряжался), от действия разных химических веществ на него (например, алкоголя), и от многих других обстоятельств. Но все эти обстоятельства можно в принципе учесть, все они телесны и находятся, таким образом, в компетенции науки.

Представим себе теперь, что мы учли все обстоятельства, влияющие на разряд нейрона, и обнаружили, что он послал сигнал, хотя не должен был. Это и будет значить, что мы обнаружили ту неизвестную силу, которая «нажимает клавишу». Мы не изучали душу, Боже упаси. Мы изучали только тело. Но обнаружили неоспоримое научное доказательство существования души.

Конечно, пока что мы не в состоянии провести такое исследование: нейронов в мозгу слишком много, слишком трудно (хотя уже и сейчас возможно) наблюдать отдельные живые нейроны в живом мозгу, а главное, у нас ещё нет достаточно всеобъемлющей модели нейрона. Но это всё дело времени. Ничто этому принципиально не препятствует, включая, подчеркнём, запрет на изучение того, что «выше сапога». Потому что это всё – «ниже».

Отсюда следует, что верующий учёный должен верить в то, что существование души рано или поздно будет доказано наукой. Откровенно говоря, я не думаю, что существуют учёные, верящие в это. Но это, в конце концов, личное дело каждого. Гораздо неприятнее другое: как мы ни старались, всё равно вышло, что науке есть, что сказать о существовании души. Даже не так важно, доказать ли или опровергнуть – важно, что мирно разделить области влияния невозможно принципиально. А религии, конечно же, неудобно, чтобы её базовые утверждения находились в компетенции науки, даже если они окажутся в конечном счёте подтверждёнными. А ну как не окажутся?

Но предположим, что религия и наука так мирно уживаются в нашем отдельно взятом физике, что никакого дискомфорта он не испытывает и свято верит, что существование души действительно рано или поздно будет обнаружено так, как описано выше. Достаточно ему копнуть чуть глубже, и сразу появляются другие неприятные вопросы. Душа, стало быть, в нужный момент провоцирует разряды нейронов, передавая им недостающую энергию. Но откуда у души энергия? Энергия и масса, как известно, суть одно и то же, но масса может быть только у материальных объектов. Всё, что обладает энергией-массой, материально по определению. А душа должна быть нематериальна. Конечно, у неё может быть какая-нибудь неизвестная нам и непознаваемая «духовная энергия», но это – «выше сапога», не науке об этом судить. А вот посюсторонней грубо-материальной массы-энергии у души быть никак не может. Чем же она, спрашивается, нажимает кнопки в мозгу?

Подчеркнём: обычный в таких случаях аргумент «мы этого не знаем, никогда не узнаем и узнать не можем» здесь не работает. Факт остаётся фактом: душа производит действие над материальным объектом (разряд нейрона). При этом материальному объекту сообщается пусть небольшое, но измеримое количество энергии. В материальном мире энергия ниоткуда не берётся. Значит, она должна была поступить от нематериальной души. Значит, душа обладает энергией-массой. Но тогда она уже не совсем нематериальна и по крайней мере отчасти подлежит ведению науки. Что уже совсем нехорошо для мирного сосуществования.

Как же можно было бы вывернуться из сложившейся ситуации? Я вижу только два выхода. Один заключается в том, чтобы заметить, что нематериальные сущности прекрасно существуют в нашем мире и оказывают влияние на него. Например, идея коммунизма. Как идея, она нематериальна, но очевидно, что она произвела множество высокоэнергетических последствий. Как ей это удалось? Идея коммунизма – это набор некоторых мыслей, которые думают люди. Подумав эти мысли, люди действуют, получаются последствия. Идея коммунизма, таким образом, не обладает неким собственным существованием, и тем более, собственной волей. Она умрёт вместе с людьми, умами которых владеет. В таком же смысле, конечно, можно говорить и о существовании души как «совокупности психических явлений, переживаний… человека» (Ушаков). Но такая душа неотделима от мозга и умрёт вместе с ним (строго говоря, принципиально должно быть возможно перенести всю личность человека на другой материальный субстрат, но и тогда она останется совокупностью процессов, неотделимой от какого-нибудь субстрата, хотя и переносимой с одного на другой). Поэтому на роль настоящей христианской души она не годится.

Второй возможный выход лежит на пути постулирования чего-нибудь в духе «предустановленной гармонии» Лейбница. Лейбниц пытался разрешить ту же самую задачу: если материальный мир развивается, по-видимому, исключительно по внутренним законам, то какова роль идеального мира? В частности, если душа и тело не могут взаимодействовать, находясь в разных мирах, то как объяснить связь между ними? Лейбниц выстроил крайне причудливую картину мира, в котором всякий объект вообще развивается по заложенной в нём Богом программе, не взаимодействуя с другими, но программа эта такова, что всё выглядит в точности как если бы объекты взаимодействовали и события находились бы в причинно-следственной связи. Для более практично настроенного ума достаточно было бы сказать, что между процессами, происходящими в мозгу и процессами, происходящими в душе, имеется связь не причинно-следственная, а «гармоническая»: так мир устроен, что они всегда находятся в полном соответствии друг с другом. Однако, помимо неприятного удвоения сущностей при таком подходе, становится непонятно, куда девается эта гармония, когда тело умирает. Или гармония, и уж тогда полная, или… или уж нет, на худой конец, как сказал Винни-Пух.

***

Здесь заканчивался черновик этой статьи. Пока я раздумывал, как бы поизящнее её закруглить, я попросил знакомых прочитать то, что получилось. Оказалось, что некоторые вычитывают между строк то, чего я не писал, зато не замечают того, что написано. Разумеется, это не их вина, а моя, и поскольку быть правильно понятым заведомо важнее риторических украшений, я решил максимально недвусмысленно объяснить, что я имел в виду и чего не имел.

Прежде всего, говоря о «душе», я имею в виду тот смысл, который вкладывают в это слово христиане (возможно, не только они). Она обладает двумя необходимыми признаками: она бессмертна и является источником свободной воли, движущей силой всех сознательных действий человека (возможно, и бессознательных тоже, но это для меня несущественно; возможно, не всех, а только некоторых сознательных действий, но это тоже несущественно). Так вот, я не утверждаю, что души не существует. Возможно, она существует (хотя я лично в это не верю). Я даже не утверждаю (в этой статье), что существование души противоречит физике. Возможно, не противоречит. Я утверждаю только одно: существование такой души не может быть безразлично для физики. Физика может подтвердить или опровергнуть её существование, но не может остаться на позиции агностицизма. Это следует из того, что наблюдая только за телом, можно выяснить, определяются ли его движения только физическими причинами, или же его «кнопки» нажимаются ещё чем-то, что не находится в материальном мире.

А раз так, то надежды на мирное сосуществование науки и религии тщетны. Религия не может потерпеть, чтобы её представления подлежали утверждению высшего авторитета – науки (даже если они будут ей утверждены!), – потому что над религией не может быть никакого высшего авторитета, кроме Бога. Поэтому религия пытается ограничить науку в правах. Но мы видим, что достигнуть цели она не сможет даже таким способом.

* http://www.rusk.ru/st.php?idar=22867

** http://gazeta.aif.ru/online/aif/1273/11_01

В оформлении использован
офорт Рембрандта
«Фауст» (Ок. 1653 г.)