ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ Зима 2009/2010 № 1 (54)

ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ

Фрагменты из книги
«СТАТЬ СОБОЙ»

Валерий Кувакин

Каковы первые шаги человека к своему Я и окружающей его внутренней, психологической, интеллектуальной и моральной свободе? Как увидеть то «место», где обитает наше Я, и тем самым обнаружить его? Они, эти шаги, очень просты и часто совершаются нами, но дело в том, что начальными и потому недостаточными движениями обычно и ограничиваются. Сделав шаг или два в направлении к себе, человек возвращается назад в своё рабское состояние, в состояние запрограммированности, погружённости в идеи, потребности, ощущения, привычки, в свои зависимости от тела и далее – от бесконечно многообразной вне него лежащей предметной и культурной действительности.

Обретению человеком самого себя посвящена огромная психологическая, философская, художественная литература. Поэтому я, возможно, не скажу ничего принципиально нового, разве только постараюсь показать необходимость смелого и радикального различения и даже разрыва, установления дистанции свободы Я по отношению к содержаниям нашего внутреннего мира, наших привычек, стереотипов. Иначе говоря, акцентирую вопрос на психологии «возвращения» Я самому себе и о безопасных отношениях между Я и тем, что находится как бы вне его, т. е. идеями, потребностями и т. д.

Первые шаги на пути к себе и в самом деле просты. Во-первых, нужно приблизиться к себе, быть в себе ¹. Это значит догадаться, спохватиться, вспомнить, что это я, что всё, что происходит в жизни так или иначе происходит со мной, что это я живу, встаю по утрам с кровати, умываюсь и отправляю свои естественные потребности, иду на работу и т. д.

Во-вторых, нужно узнать, услышать, увидеть себя как себя. В психологии это называется «совершить акт самосознания», т. е. направить сознание не на окружающее, даже не на своё настроение или мысли, и именно на себя. Акт самосознания весьма важен и плодотворен. Он означает рождение ещё одного слоя внутреннего мира – самосознания, но сверх того – он помогает нашему Я проснуться, высветиться, как бы возникнуть, потому что в акте самосознания возникает личность. Нет, не рождается, а именно выходит, будто из-за кулис, является самой себе. Она была и раньше, была всегда, но не являлась, не показывалась даже себе, как бы странно это ни звучало. Такое событие – явление личности самой себе в результате акта самосознания – можно назвать конституированием, установлением Я или переживанием человеком своего личностного начала. Это, теоретически говоря, первая встреча Я с самим собой. Практически мало кто может вспомнить и описать первую такую встречу. Она может быть настолько мимолетной, мгновенной, что остаётся не осознанной и не запомнившейся.

Следующий, третий шаг, состоит в том, что называют самоидентификацией. С идентификацией мы сталкиваемся довольно часто: когда предъявляем пропуск при входе в учреждение, когда называем свою фамилию в районной поликлинике, когда нас останавливает милиционер и просит предъявить паспорт. Цель этих действий – узнать вахтёру, регистратору, милиционеру, что я – это я. Они сравнивают моё лицо или информацию или произнесённую мною фамилию и место жительства с каким-нибудь документом – паспортом, пропуском или медицинской картой и в случае сходства данных считают, что я – это я, а не кто-либо другой.

Но чем отличается идентификация от самоидентификации? Ответ лежит на поверхности: в последнем случае происходит узнавание, обнаружение, установление себя собой. Здесь нет никакой зауми. Хорошо известны случаи, когда люди оказываются на грани безумия, когда начинают сомневаться, они ли это на самом деле или нет, когда они теряют чувство именно своего существования и с ужасом начинают думать: Да я ли это? Да со мной ли все это происходит?.. ²

От инстинктивного чувства принадлежности самому себе акт самоидентификации отличается тем, что он происходит в сознании, в ходе рефлексии, как процедура самосознания. Её творческий характер, как отмечалось, состоит в том, что мы получаем здесь то, чего у нас не было прежде – самосознание. Теперь человек не только думает, но и в состоянии думать о том, что это он думает, он может мыслить о мысли, о себе как о чём-то особенном, он может осуществлять самоконтроль и самонаблюдение не только на уровне чувств и инстинктов, но и на уровне сознания, разума.

Самоидентификация только с первого взгляда или на бумаге кажется простой и естественной. Человеку слишком часто трудно или даже невозможно идентифицировать себя, зафиксировать себя в своём сознании или чувстве идентичности. Этому мешают прежде всего внешние обстоятельства жизни, которые требуют к себе внимания, требуют усилий, воли, напряжения – и тем самым отвлекают нас от нас самих. Особенно если это связано с удовлетворением наших потребностей в пище, воздухе, свободе, отдыхе, сексе, сне и т. д. Все эти усилия не предполагают самоидентификации, это в основном потребности плоти и нашей эмоциональной природы. Но среди них есть близкие к центральным областям внутреннего мира. Я имею в виду свободу и познание, точнее – потребность быть свободным и потребность познавать в этой свободе, в особого рода центростремительной свободе, свободной от всего, что лежит за сферой человеческого Я.

Свобода имеет сложную природу. Ее универсализм, разнонаправленность означает, что есть не только свобода моего личностного и автономного существования, но и свобода как воля к любви, удовольствию, физическому комфорту и т. д. Сказать, что это второсортные виды свободы, нельзя. У нас нет чётких критериев качеств или приоритетов направленности свободы. Тем не менее, ясно – свобода как воля к жизни плоти, свобода нашей жажды объективного бытия имеет лишь косвенное отношение к личностному началу человека. Столь же амбивалентна роль познания в жизни человека. Человек, как сказал С. Лем, обречён на познание. Но можно сказать, что познание – это тот дар, который делает человека человеком. Пути познания многовекторны. Есть и нисходящие его пути, когда человек обуреваем познанием зла, жестокости, боли и страдания, т. е. изнанкой бытия мира. Познание почти целиком может быть направлено на объекты, и тогда в объекты могут превращаться и люди, и сам познающий. Может происходить и деградация познания до животного любопытства или жажды зрелищ, что в социальном плане становится признаком разложения культуры, а в индивидуальном – разложения человека.

Природа мира, требующая к себе внимания и предполагающая усилия, вовлечённость для вживания и выживания в нём, не единственный фактор отвлечения на пути человека к своему Я. Тормозом на пути самоидентификации служат многие социальные несовершенства человеческого рода: бедность, насилие, несправедливость, различного рода подавления свободы и достоинства человека, жёсткие формы социальной конкуренции, войны, культы зрелищ и хлеба и т. д.

Но самоидентификация бывает трудной и ввиду внутренних препятствий. К ним относятся и определённые врождённые особенности людей. Экстраверты едва ли так склонны к рефлексии и обнаружению самих себя, как интроверты. Имеет значение и уровень воспитанности и образованности. Равнодушие к себе – часто результат примитивного образа жизни и культуры. Имеют значение и разного рода фобии человека перед самим собой.

Но как бы там ни было, если самоидентификация свершается, то она открывает двери целой цепочке последующих процедур или шагов Я навстречу самому себе.

Прежде всего это значит, что (в-четвертых) мы можем перейти к самоопределению. Это важное действие имеет целью провести демаркацию, границу между самим собой и всем остальным, установить границы своего существования, своих возможностей, своих потребностей, целей. И хотя они динамичны и трудноуловимы, с некоторой долей огрубления мы обычно можем сказать о пределах нашей деятельности, ресурсов, целей и т. д.

Осуществление акта самоопределения можно сравнить с инвентаризацией того, что у нас есть и того, что лежит на границе и за границами нашего существования, плоти, сознания, желаний, надежд. Самоопределиться – значить оглядеться внутри себя и вокруг себя, собраться, обозреть и осмыслить то, что у нас есть, подумать о том, чего у нас нет, что нам нужно и т. д. Но всё-таки главное в самоопределении – установление демаркации между Я и не-Я.

Самоопределение – такое движение мысли, которое невозможно без ощущения личностного начала человеком, т. е. без самоидентификации. Самоопределяются не вообще, а вокруг какого-то центра, в данном случае вокруг Я. Самоопределение означает обретение своего рода самостоятельности. Недаром в политике слово «самоопределение» связано с получением той или иной общностью людей статуса независимого государства. Известно, что нормы международного права признают самоопределение в качестве одного из основных прав наций. И тем более таким правом обладает каждый индивид. Таким образом, самоопределиться – это для человека и право, и обязанность, и возможность осознать свою ответственность за себя и свои действия. Ведь если ты самоопределился, значит и отделился от кого-то или чего-то, установил границу или предел, за которым уже не ты, а кто-то или что-то другое. Вместе с тем ты знаешь теперь границы своих собственных владений, покушаться на которые никому не дано.

Так что самоопределение далеко не простая интеллектуально-психологическая (лучше сказать жизненная) операция, в результате которой человек оказывается в принципиально новой ситуации, открывающей как новые возможности, так и то, что лежит за границами этих возможностей. Но самоопределение – это только начало движения к Я. Предстоит проделать довольно большой и захватывающий воображение путь, прежде чем мы с достаточной полнотой и конкретностью опознаем себя, своё Я не только как центр или стержень нашего существования, но и как уникальный ресурс жизнетворчества, динамизма, полноты жизни и счастья.

Как бы ни было значимо самоопределение, у него есть недостаток. Говоря точнее, одного самоопределения далеко недостаточно, чтобы быть зрелой личностью. Ведь самоопределение – это самоопределение и ничего больше. На одном самоопределении далеко не уедешь и ничего не сделаешь. Оно – лишь условие для дальнейших шагов к самому себе. Конкретно, оно условие для самоактуализации.

Это значит, что мы дошли до пятого пункта цепочки процедур, ведущих нас к самим себе.

Если, образно говоря, до самоопределения ты представлял собой кучу больших и малых деталей вперемешку с вещами, тебе не принадлежащими, то в ходе самоопределения ты как бы собрал себя, привёл в порядок и вместо беспорядочно разбросанных «вещей» получился довольно симпатичный и вполне нормальный индивид, так или иначе отличающий себя от всего другого. Но этот индивид подобен ещё не отлаженному механизму.

Самоопределение предполагает обстоятельность, системность, осмотрительность, неторопливость. Здесь спешить нельзя, потому что нельзя ничего утерять в себе, не заметить или не обратить внимание на что-нибудь тебе принадлежащее. Но вслед за этим нужны процедуры, в чём-то напоминающие пуско-наладочные работы, т. е. самоопределившемуся индивиду нужно привести себя в рабочее, в деятельное состояние. Здесь уже недостаточно одной сборки (самоопределения), и взгляда на себя как на целостность, мало определить свои возможности, дарования, качества, способности и т. д. Нужно – и это на данном этапе самое главное – довести до готовности к действию свои жизненные ресурсы, свой потенциал и мощь, задать направления их реализации. Это, если угодно, выход на стартовую позицию, когда ты уже чувствуешь, что готов к действию, что ты «заряжен» и ждёшь, когда будет нажат спусковой крючок. Самоактуализация – это готовность к старту.

Мы все способны самоактуализироваться, но далеко не каждый из нас умеет хорошо это делать. Чаще всего мы прибегаем к внешним средствам, чтобы «завести» себя, взбодрить или даже расшевелить себя. Но умение самоактуализироваться – это нечто особое. Во-первых, оно естественно имманентно, т. е. внутренне присуще человеку как его естественная возможность и способность (как, впрочем, и все другие, рассматриваемые здесь процедуры и умения). Оно не требует для себя ничего внешнего и искусственного. Здесь всё зависит от меня самого, и оно, это умение, всегда при мне, всегда со мною. Во-вторых, самоактуализация – это процедура моего собственного, в первую очередь потенциального, «возможностного» роста, самовозрастания как человека разумного, рефлективного, энергичного, обладающего самосознанием и доброй долей решимости.

И, тем не менее, самоактуализация не цель и не средство, а один из промежуточных этапов стать собой, этапов становления человека как личности. Самоактуализация – это состояние готовности, высокая потенциальная энергия самоидентичной, рефлексивной и самоопределившейся личности. Это состояние подобно состоянию натянутой тетивы лука, готовой своей энергией запустить стрелу в цель. Таким образом, нужен «запуск», необходим переход к действию. Применительно к процессу становления человека это – теперь уже шестое – действие называется самореализацией.

Действительно, логика, ведущая к этому акту, вполне самоочевидна. Всякая готовность к действию естественно рано или поздно должна завершаться самим действием. (Мы оставляем в стороне случаи, когда это действие не происходит ввиду изменившихся обстоятельств или сама готовность к действию имеет деструктивную, противозаконную или аморальную направленность.) Самореализация – это действие изнутри, высвобождение интеллектуальной, психической и физической энергии. Это такая деятельность, которая развёртывается на базе возможностей, потенциала, способностей и дарований личности, по её собственной свободной инициативе, деятельность вполне осознаваемая и контролируемая.

Многие из нас считают самореализацию важной, если не важнейшей задачей своей жизни. Не реализовавший себя человек может считать себя неудачником, человеком несостоявшимся или даже несчастным существом. Мы чаще всего с восхищением или уважением говорим о тех, кто «состоялся», реализовал себя, полагая при этом, что человек этот счастлив или может считать себя счастливым. Некоторые считают самореализацию, личностный рост высшей целью своего жизненного пути, той вершиной, на которую люди восходят всю жизнь и, делая это, они созидают себя, своё благополучие и счастье.

Трудно спорить с таким пониманием самореализации. Но если подвергнуть термин «самореализация» строгому анализу, то открываются проблемы, не видимые с первого или некритичного взгляда на этот феномен. В самом деле, что значит самореализация? Это значит, что Я реализует Я, т. е. в буквальном смысле самореализуется. Я совершает некоторое самостоятельное действие, смыслом, содержанием и целью которого является само действие этого Я, которое оно сознательно производит. Я двигает собой – вот что такое самореализация. Что, по существу, происходит в этом акте? По сути, ничего. Я остаётся Я. Произошла вспышка, выброс энергии «внутрь», Я двинуло собой. Как если бы оно крутанулось на месте. И всё. Как если бы мощный грузовик, новенький, заправленный топливом, работающий как часы замечательно проделал круг по гаревой дорожке и остановился, победоносно сверкая своей чистотой и совершенством ³.

Чего-то здесь не хватает. Что-то здесь не так!

Говорят, когда Виктора Франкла спросили, что значит самореализация, он привёл пример австралийского аборигена, запускающего бумеранг для развлечения туристов. Бумеранг, заметил при этом Франкл, возвращается. Что это значит? Это значит, заключил он, что бумеранг не попал в цель.

По своему точному смыслу самореализация замкнута, бессодержательна, тавтологична. Она – пустое повторение, проявление Я самим собою в себе. Но разве мы к этому стремимся и это имеем в виду, говоря о самореализации? Видимо, нет. Говоря о самореализации, мы безотчётно включаем в неё что-то сверх того, что она значит сама по себе. Мы подразумеваем некое содержание, реальности, выходящие за пределы Я, не входящие в неё. Или напротив – возникновение, обретение в ней того, что у человека изначально не было.

Вот здесь мы подступаем к самому главному и скорее всего самому трудному для понимания. Если самореализации недостаточно, то каким должен быть следующий шаг личности, чтобы мы с полным основанием могли сказать, что обрели себя в максимально возможной полноте и подлинности?

Всё, о чём мы говорили до этого, касалось внутреннего мира личности, её бытия в себе, внутренней рефлексии (акта самосознания), самоидентификации, самоопределения, самоактуализации и самореализации. В этой последовательной череде процедур происходило прояснение человеком самого себя для самого себя. Он познавал самого себя и производил психо-интеллектуальные действия по освоению себя как данности. В сущности, при этом ничего не творилось, а лишь усматривалось, обнаруживалось, упорядочивалось, запускалось в действие, отлаживалось, налаживалось и т. п. Происходил ли при этом рост личности, её развитие? В принципе, да. Но этот рост и развитие осуществлялись за счёт внутренних ресурсов человека, человек не переступал своих собственных пределов и границ и ничего не добавлял к себе извне себя. Этот рост и развитие оказываются здесь самовозрастанием и саморазвитием, а в конечном счёте – самообладанием.

Ну что же, тогда скажем, что мы стали собой, добились своей цели, прибыли на конечную станцию и можем пребывать в своём подлинном бытии, в состоянии довольства, счастья и успокоенности. Ведь мы этого хотели – познания, становления и обретения себя – и мы этого достигли.

Так вот, что же здесь не так?

САМОТРАНСЦЕНДИРОВАНИЕ

Чего-то не хватает для «подлинного» счастья, – «подлинного» бытия, для «подлинности» тебя как человека, если дело ограничивается обретением собственного Я, переживанием личностного начала, сознанием того, что ты, а не кто-то или что-то иное, наконец-то, обладаешь собой, принадлежишь себе. Догадка близка, она уже на кончике пальцев и готова запечатлеться в тексте. Но давайте предоставим слово Ф. М. Достоевскому.

Что же, по мнению этого гениального писателя и психолога, является признаком или проявлением «высочайшего развития личности, высочайшего её могущества, высочайшего самообладания, высочайшей свободы собственной воли…»? Достоевский так отвечает на поставленный им вопрос: «Сильно развитая личность, вполне уверенная в своём праве быть личностью, уже не имеющая за себя никакого страха, ничего не может и сделать другого из своей личности, то есть никакого более употребления, как отдать её всю всем, чтоб и другие все были точно такими же самоправными и счастливыми личностями. Это закон природы; к этому тянет нормально человека…» ⁴.

Так, с присущим ему максимализмом, пишет Достоевский о высшем проявлении свободной индивидуальности. Но давайте разберёмся. Ведь мы начинали своё путешествие к Я. Причём здесь «отдача» человека вместе со своим Я «всем»? Ведь мы, как кажется, двигались в противоположном направлении, к Я, а не ко всем. Но Достоевский, думается, прав в чём-то самом главном. Это главное выразить нелегко. Напротив, легко упростить всё дело, смазать его существо, сказав, например: вот вам «диалектика» личности и общества, части и целого и т. п. А можно сказать и погрубее: за что боролись (т. е. за Я), на то и напоролись (т. е. на общество). Стоило ли восходить к себе, чтобы придти в итоге к «передаче» себя обществу, из которого исторически и антропологически мы выходим к себе?

Разумеется, называя процедуры обретения человеком своего Я как хозяина своего внутреннего мира, своих решений и действий, мы предполагали, что человеческое Я – это не инопланетянин, не монада, изолированная от всего и вся. Но было бы неправильно рассматривать путь к себе лишь как способ вернуться к другим, миру природы и общества – как бы значимо это ни было для человека.

Попробуем остаться, задержаться внутри себя, ведь выйти из себя мы всегда успеем.

Если мы вернёмся к уровню самореализации, то оно уже намекает на требование какого-то свершения, совершения, дела, процесса, творчества. Вот, мне кажется, ключевое слово, помогающее удержаться в личности до самого вершинного момента её самовозрастания и самосозидания. Именно творческая природа человека обеспечивает Я возможность безопасного для него совмещения, сопряжения себя с миром.

Таким образом наше Я начинает новую эпоху своего существования. Посредством имеющихся у него ресурсов: разума, свободы, органов чувств, своей плоти – оно выходит из себя во внешний мир. В этой точке нужно «напоследок», перед дорогой в мир сказать похвальное слово человеку за его внутреннюю работу по самовозрастанию и обогащению, привнесению в себя из себя того, что у личности не было вначале. Это важно подчеркнуть, так как только личностно зрелое, рефлективное и умудрённое творчество позволяет выйти нашему Я в мир и не утонуть, не потеряться в нём, не потерять человеку самого себя.

Так понимая вопрос о человеке и творчестве, мы в сущности приходим к оправданию творчества, поскольку оно, с одной стороны, вершинная точка становления Я, с другой – начало эпохи творческого роста и развития зрелой личности в мире. Роста и развития плодотворного как для личности, так и для мира.

Но нет ли здесь преувеличения роли личности в творчестве? Так ли уж зависит оно от степени выявленности и явленности Я себе и человеку? Легко возразить: огромное число творцов жили беззаветной, одержимой жизнью, забывая о себе и обо всём другом, кроме своего творчества. Да, замечу я, это так. Но я имею в виду человека, вступившего на путь восхождения к себе, а не всякого человека. В этой связи я могу сказать: творчество присуще каждому человеку, но проявляется далеко не всегда, тогда как зрелая, свободная и просвещённая личность с необходимостью сталкивается с потребностью в творчестве, если она хочет (а это так и есть) быть и длить себя в качестве зрелой личности. Личность с таким Я, говоря словами Достоевского, «ничего не может и сделать другого из своей личности, то есть никакого более употребления, как отдать её всю всем, чтоб и другие все были точно такими же самоправными и счастливыми личностями».

Ошибка Достоевского здесь в том, что он считает это «законом природы», естественной тягой «нормального человека». Это, к сожалению (а быть может и к счастью), не так. Хотя бы потому, что таков прежде всего «закон человека», а не природы. И «законом» это становится лишь тогда, когда человек достигает определённого уровня интеллектуальной, психологической и житейской зрелости, когда он с большей или меньшей степенью осознанности находится в процессе совершенствования. Для всех других (средних, «нормальных») людей это скорее случай, а не «закон».

Таким образом мы приходим к выводу, что в процессе становления человека и его бытия-в-мире как творческом взаимодействии Я и не-Я нет никаких разрывов. Здесь всё связано и идёт от одного к другому без зазоров и противоречий. И тем не менее Я обязано удерживать в поле своей внутренней и внешней жизни всё то, о чём говорилось выше, при этом ни одна из процедур становления не снимаются последующей на пути к Я. Они всегда и всюду воспроизводятся вновь и вновь, не позволяя нам забыть себя. Это доведённое до умелой привычки дело составляет профилактику становления себя.

Такая же осмотрительность в заботе Я о себе требуется и в творчестве. Если творец забывает себя в процессе творчества, которому он посвятил свою жизнь, то такому человеку не позавидуешь. Не случайно многие из них были не только не счастливы, но по большей части и несчастны в жизни в её широком, богатом измерениями смысле. Элемент фанатизма и самозабвения – далеко не лучшая составляющая их судьбы. И разве большинство творцов не были рабами, ушибленными своим, вышедшим из управления талантом?

Так о каком же творчестве здесь идёт речь? В первую очередь о творчестве человеком самого себя. И лишь во вторую – о таком творчестве, в котором личность не растворяется, но остаётся полноправным субъектом самой себя, хозяином, возвышающимся как над процессом творчества, так и над его результатом. Такое творчество можно назвать самотрансцендированием. Это такое раздвигание границ своего Я и своего существования, которое происходит в моих границах и одновременно за моими границами – в областях мира бытия, ничто и неизвестности. Это такое «забрасывание» себя в другое, результатом которого становится не только «прибыток» меня как меня, но и то новое, что остаётся «городу и миру».

Творческая природа человека говорит о том, что человек – существо трансцендирующее. Но он таков не только в актах творчества, но и во многих своих действиях – практически всегда во взаимодействии с внешним миром. Особенно ярко трансцендирующие способности человека проявляются в удовлетворении им своих потребностей. Здесь, правда, нужно отметить различия и сходства между трансцендированием Я и трансцендирующими актами удовлетворения потребностей. Сходство между трансцендирующим Я и трансцендирующими потребностями очевидно. Оно состоит в том, что здесь и Я, и потребности устремлены во вне, они стремятся преступить свои границы, выйти во вне. Но потребность сама по себе – не более чем проявление отдельного в человеке. Она действует не свободно, а жёстко детерминированно и однозначно, её цель – удовлетворение этой потребности. Трансцендирующие потребности тавтологичны по своей направленности, они обращены не просто во вне, а на одно и то же и потому не имеют творческого свободного характера.

В первом случае, когда речь идет о Я, мы имеем самотрансцендирование как акт разума и свободы как единый порыв преодоления и достижения, как творческий порыв собственно человека, обладающего видением, осмыслением и контролем акта самотрансцендирования. Вместе с тем Я в определённом смысле – это личное достижение человека, тогда как потребности даны нам независимо от нас, они не предполагают исключения или отрицания, но вместе с тем их можно творчески регулировать и развивать.

Если становление Я – это наш внутренний долг и подвиг, то оно предполагает, что его нужно проявить, «свершить». А это требует внутреннего роста личности. Поэтому наше Я – некое благоприобретение внутреннего богатства. Но по большому счёту оно – это стержень и свободно направленная энергия зрелой личности, способной на самодетерминацию и рефлексию, на обретение и творчество смысла, новизны. В таком самотрансцендировании творятся не только новые реальности, но и сам человек.

¹ «Быть в себе» противоположно состоянию «быть вне себя». Выражения «выйти из себя», «быть вне себя» означают для нас такое состояние крайнего возбуждения мыслей (идей), чувств или переживаний, от которого человек теряет не только эмоциональный, но и интеллектуальный или физический контроль над собой, своим разумом и телом. Это состояние можно назвать «безумием» идей, когда они становятся открыто диктаторскими, экстремистскими, яростными и насильническими. Устраивая цунами в нашем внутреннем мире, они вовлекают в этот вихрь и само Я человека, вокруг которого уже ничего не вращается. Напротив, его самого уже носит в хаосе идей, мыслей и чувств. Но это состояние экстремальное. Хуже то, что мы плохо понимаем, что, даже не считая, что мы «вне себя», мы не у себя дома, не в себе, мы, как правило, пребываем в незаметном рабстве, в рабстве, не отмеченном буйным поведением содержаний нашего внутреннего мира. Основание нашего спокойствия – безотчётная уверенность, что «наши» идеи, убеждения, привычки, потребности, эмоции и т. д. хороши, правильны, естественны, уместны, истинны, что они всё сделают правильно, нужно только довериться, отдаться им. Поэтому в конечном счёте нет принципиальной разницы в состоянии буйного или спокойного рабства. Зависимость есть зависимость, и тихое помешательство не лучше буйного, но даже, как говорят специалисты, безнадёжнее.

² Засомневаться в себе достаточно легко. Если в силу стечения обстоятельств мы вдруг начинаем делать ошибку за ошибкой, или когда нас начинают посещать неведомые ранее ощущения и переживания, пусть даже, как мы можем вскоре убедиться, и легко объяснимого характера, то начинает «шататься» не только устоявшаяся в нас картина действительности, но и сами мы «выходим из себя», теряемся.

³ Кстати, образ часов здесь как нельзя кстати. Что делают часы? Они «самореализуются», если отвлечься от факта, что свою энергию они получают извне. Они просто идут, ходят. Куда? Никуда. Почти всё в них «ходит по кругу». В них всё время происходят одни и те же кругообразные движения. При этом они почти идеальный пример самоактуализиции. Но если для хорошо отлаженных механизмов оценка «ходят, как часы!» и справедлива, то в отношении человека она едва ли уместна.

⁴ Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений. – В 30 тт. – М, 1973. – Т. 5, с. 80.