ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ Весна 2010 № 2 (55)

НАУКА И НЕВЕЖЕСТВО

Лев Клейн

Дилетант – это курьёзный человек, который
испытывает удовольствие делать то, чего не умеет.
Пауль Гейзе

Дилетантизм – это занятия наукой без достаточной профессиональной подготовки. Дилетанты – это (с итальянского dilettanti, от лат. delecto – забавляю, услаждаю) любители, те, кто имеют большую тягу к занятиям искусством или наукой, но ни достаточного образования, ни времени на систематический труд. В XVI – XVII веках в Англии так называли культурных и состоятельных людей, увлекающихся античными древностями, собирающих коллекции и совершающих путешествия в Италию. Они создали Общество дилетантов – одно из первых научных обществ Англии. Дилетанты того времени принесли большую пользу археологии – из их коллекций образовывались музеи, из их обществ – академии.

Постепенно дилетантов вытесняли профессионалы, и дилетанты стали рассматриваться как пережиток и помеха, а обилие дилетантов – как позор. За бортом науки остался целый рой дилетантов, искренних любителей и энтузиастов. Они не сумели или не захотели принять на себя тягостные обязанности учёного, и в то же время не желали покинуть это поприще. Наивные любительские попытки решения трудных проблем всегда существовали в этой сфере и раньше даже преобладали в ней. Но тогда это были естественные явления, они соответствовали уровню тогдашних знаний. А теперь они вошли в противоречие с развившейся профессиональной наукой и, чувствуя сопротивление, ожесточились.

Археология всегда была для дилетантов привлекательна своей романтикой и своей кажущейся доступностью – всё кажется таким простым, нужно лишь обладать острым умом, трудолюбием и способностями Шерлока Холмса (а многие льстят себя надеждой, что обладают ими). Виднейший историк XIX века Т. Моммзен язвительно называл археологию «наукой малограмотных». «Без сомнения, – писал Любор Нидерле (1898: III), – предубеждение против археологии вызывается главным образом тем, что наукой этой, кажущейся с первого взгляда очень доступной, занимается много людей непосвящённых, простых дилетантов».

Любители и сейчас приносят пользу науке, когда вылавливают ценные случайные находки древностей, не дают им пропасть, приносят находки учёным, поддерживают деятельность учёных, участвуют в экспедициях. Агрессия дилетантов как злостное явление начинается тогда, когда, позавидовав славе учёных-открывателей и осенённые внезапной догадкой, любители возгораются жаждой славы и всячески проталкивают свою любимую идею. То есть они сами берутся за решение научных проблем, не пройдя специальной подготовки и не получив хорошей школы. Образованности им не хватает даже на то, чтобы уловить разницу в уровне своих писаний и профессиональной продукции учёных. Критику они воспринимают как зависть и круговую поруку профессионалов. Озлобленные неприятием, они жалуются во все инстанции и строят каверзы. С такими обычно много возни и неприятностей.

Эту категорию исследователей красочно описал Герцен в большой статье «Дилетантизм в науке» (Герцен 1843/1918: 11 – 18).

«Дилетанты вообще – тоже друзья науки…, – писал он, – но не приятели современному состоянию её…. Наконец, толпа этого направления составляется из людей вышедших из детского возраста и вообразивших, что наука легка (в их смысле), что стоит захотеть знать – и узнаешь, а между тем наука им не далась; за это они и рассердились на неё; они не вынесли с собою ни укрепленных дарований, ни постоянного труда, ни желания чем бы то ни было пожертвовать для истины. Они попробовали плод древа познания и грустно поведали о кислоте и гнилости его, похожие на тех добрых людей, которые со слезами рассказывают о пороках друга, – и им верят добрые люди, потому что они друзья» (с. 11).

Таким образом Герцен отмечает прежде всего нехватку трудоёмкого специального образования и лень его приобретать. Далее он говорит об игнорировании труда предшественников:

«…дилетанты подходят храбро, без страха истины, без уважения к преемственному труду человечества, работавшего около трёх тысяч лет, чтобы дойти до настоящего развития. Не спрашивают дороги, скользят с пренебрежением по началу, полагая, что знают его, не спрашивают, что такое наука, что она должна дать, а требуют, чтобы она дала им то, что им вздумается спросить.

Строгий, удалённый от пафоса и личностей характер науки поражает их; они удивлены, обмануты в ожиданиях; их заставляют трудиться там, где они искали отдыха, и трудиться в самом деле. Наука перестаёт им нравиться; они берут отдельные результаты, не имеющие никакого смысла в той форме, в которой они берут, привязывают их к позорному столбу и бичуют в них науку. Заметьте, каждый считает себя состоятельным судьёю, потому что каждый уверен в своём уме и в превосходстве его над наукою, хотя бы он прочёл одно введение» (с. 15).

То есть он отмечает обычную для дилетантов самоуверенную и хлёсткую критику всех учёных.

При этом, как он пишет, дилетанты требуют приноровить современную науку к их примитивному уровню знаний:

«…При первом шаге дилетанты предъявляют допросные пункты, труднейшие вопросы науки хотят вперёд узнать… Да так, чтоб определение было коротко и ясно, т. е. дайте содержание всей науки в нескольких сентенциях, – это была бы лёгкая наука! Что сказали бы о том человеке, который, собираясь заняться математикой, потребовал бы вперед ясного изложения дифференцирования и интегрирования, и притом на его собственном языке?» (с. 16).

Надо признать, Герцен ещё в XIX веке уловил основные черты дилетантизма. Можно ещё добавить, против каких черт науки дилетанты выступают чаще всего:

● Против обобщений и систематизации.

Так известный журналист Д. Лоренс в своей книге «Этрусские места» писал:

«А переживание всегда испорчено. Музеи, музеи, музеи, предметные уроки, снаряжённые для иллюстрации глупых теорий археологов, безумные попытки координировать и привести в жёсткий порядок то, что не имеет жёсткого порядка и не хочет быть координированным! От этого тошнит! Почему всякое переживание должно быть систематизировано! Почему даже вымершие этруски должны быть сведены к системе? Они никогда не будут сведены. Вы разобьёте все яйца и сделаете омлет, который не будет ни этрусским, ни римским, ни италийским, ни каким-либо другим, а только систематизированной мешаниной. Почему несопоставимые вещи не оставить несопоставимыми? Если вы сделаете омлет из яиц курицы, зуйка и страуса, вы не получите великую амальгаму или объединение курицы, зуйка и страуса в нечто что можно было бы назвать “яйцеродным”, вы получите этот бесформенный предмет – омлет.

Так и здесь. Если вы пытаетесь сделать великую амальгаму из Черветери и Тарквинии, Валеи, Вольтерры, Чьюзи, Вейи, то вы не получите в результате суть этрусскости, а варёную смесь, не имеющую жизненного значения вообще.

Музей – это не прямой контакт, это иллюстрированная лекция. А чего хочется, это действительно живого прикосновения. Я не хочу быть “инструктированным”, как и многие другие люди – не хотят» (Lawrence 1933: 197).

С одной стороны, это одно из первых, очень ранних проявлений постмодернизма, с другой – экспрессивное изложение дилетантского сопротивления строгой упорядоченности и систематизации. Дилетант хочет иметь свободу установления связей по произволу.

● Против опоры на всю полноту фактов, против настоящей эрудиции.

Дилетант обычно тоже опирается на факты, но избирательно – только на те, что подтверждают его идею. Обычно, говоря об успешных дилетантах-самоучках, приводят в пример Шлимана, раскопавшего гомеровский Илион. Он действительно изображал себя таким в своей автобиографии, но лишь чтобы подчеркнуть величие своих открытий и представить себя романтическим мечтателем. На деле до того, как отправиться на раскопки Трои, он засел на несколько лет в Париже, прошёл полный курс университета (Сорбонны!) и защитил в Германии диссертацию о Гомеровских древностях. Он был безусловно профессионалом. И его погрешности при раскопках – это ошибки профессионала, частично обусловленные уровнем тогдашней науки, частично его собственными пробелами в знаниях – у него не было хорошей практической школы.

А вот артиллерийский капитан Бёттихер, выступивший против Шлимана с сумасбродной идеей, что раскопанный памятник – не цитадель, а некрополь, кладбище, – это был дилетант чистейшей воды. Он выпускал книги, обвинял Шлимана в фальсификациях, Шлиману пришлось собирать специальную конференцию на месте раскопок, с приглашением Бёттихера. Конференция подтвердила правоту Шлимана.

● Против метода, против сути научного, профессионального подхода. Это апология «здравого смысла». Здравый смысл в общем, конечно, полезен и в науке. Гольбах отмечает, что он «достаточен для того, чтобы познать наиболее простые истины, отвергнуть наиболее вопиющие нелепицы, быть шокированным наиболее выпуклыми противоречиями». Но, как писал Фр. Энгельс в «Анти-Дюринге» (Энгельс 1878/1961: 21), «Здравый человеческий рассудок, весьма почтенный спутник в четырех стенах своего домашнего обихода, переживает самые удивительные приключения, едва он отважится выйти на широкий простор исследования». Простейший пример – путь солнца от восхода к закату по здравому смыслу толкуется как обращение светила вокруг Земли, и нужна была целая система доказательств, чтобы Галилей и Коперник смогли понять, что дело обстоит наоборот.

Ну, сейчас дилетанты в массе стоят вне науки. Добро бы, если бы существовали только эти два полюса. Тогда разделить их было бы просто и новичкам можно было бы попросту указать на них, чтобы знали, чего опасаться и чему подражать. Но простого деления нет. Есть, конечно, крайности, но есть и масса промежуточных позиций, когда дилетанты по духу делают важные открытия, а профессиональные учёные не только делают грубые непростительные ошибки, но и занимают явно ненаучные позиции в каких-то важных сферах своей исследовательской деятельности.

То есть, дилетантизм (уподобление специалистов дилетантам) оказывается явлением и в науке, и, если говорить об археологии, то корни его лежат в слабости археологического образования, его подмене историческим и в том притоке недостаточно подготовленных в археологию, который с этим связан.

Они могут занять в археологии и заметные позиции. Скажем, Т. С. Пассек (1937), прочтя книгу Б. Л. Богаевского «Орудия производства и домашние животные Триполья» написала в 1937 г. рецензию на эту книгу, которую озаглавила «О дилетантизме в науке». Ну, это давний пример, а вот современный: Я. А. Шер (2009) написал и разместил в интернете рецензию на учебник своего в прошлом соавтора А. И. Мартынова, кемеровского профессора, бывшего заведующего кафедрой археологии, приводя такое количество грубых ошибок и неправильных написаний, какое может допускать только дилетант.

Особую категорию дилетантов (самую близкую к учёным) составляют профессионалы смежных отраслей науки (то есть учёные «у себя», дилетанты в археологии). Обычно это естествоведы и специалисты в технических областях. Владея виртуозно своей специальностью, они проникаются убеждением, что могут запросто открыть истины и в гуманитарных науках, полагая, что там-то особых сложностей нет и особой методики не требуется. Археология рассматривается ими как гуманитарная наука, слитная с историей и филологией, и охотников порезвиться в ней немало.

Так математик академик А. Т. Фоменко строит новую хронологию истории, ужимая ныне действующую, построенную на письменных данных и естественнонаучных методах, на тысячи лет и ликвидируя античный мир. Инженер-атомщик Феличе Винчи переносит Трою в Финляндию. Кандидат физико-математических наук и доктор философских В. А. Чудинов «расшифровывает» орнамент на горшках бронзового века, явно не славянских, и превращает его в славянскую письменность – «руницу», на основании чего разгадывает «тайны археологии». В отличие от работ Фоменко, ни один солидный научный журнал писаний Чудинова не принимает, он публикуется в основном в интернете. Список «великих теорий», пропагандируемых в интернете, огромен – Гиперборея, славянские погребения в палеолитическом Сунгире, астрономия и алгебра в палеолите (у В. Е. Ларичева), славянское государство Аратта в украинском энеолите у Ю. А. Шилова и др.

Иную разновидность этой категории представлял академик Б. А. Рыбаков. Сам археолог, он специализировался по славянской археологии, а писать начал и по археологии неолита, где его суждения были дилетантскими. Ещё скандальнее были его вылазки в языкознание, в котором он не имел ни малейшей подготовки (см. Клейн 1991).

Это противоречие между дилетантским и научным подходами особенно ярко проявилось в гипердиффузионизме – возможно, потому, что миграции и влияния не только романтичны дальними ассоциациями, экзотическими передвижениями, но и затрагивают национальные чувства людей. Именно здесь переходы от смелых научных гипотез к безумным фантазиям и чудачеству, от научного подвижничества к пустой трате сил особенно показательны (этой проблеме посвящена книга американского археолога Роберта Уокопа «Утерянные племена и затонувшие материки» – Wauchope 1962; русск. перев. «Затонувшие материки и тайны исчезнувших племён» 1966).

Одна из линий, по которым направлялись усилия дилетантов, это выбор какого-нибудь известного народа или войска и прослеживание в археологии и этнографии следов его продвижений и влияний по всему миру. Другая линия – это выбор какой-либо яркой категории археологических объектов, конструирование народа или расы, соответствующих этим объектам («мегалитической расы», «народа кубков» и т. п.) и прослеживание их миграций по всем местам, где такие объекты встречаются.

Рис. 1. Персонаж с высоким головным убором на Енисейской стеле бронзового века (из книги Э. Б. Вадецкой «Древние идолы Енисея», Ленинград 1967).

Известный американский этнограф и археолог Уильям Глэдуин (William S. Gladwin) был по сути зажиточным дилетантом, ведшим раскопки на собственные средства. В 1947 г. он написал книгу «Люди из Азии», в которой с упорством отстаивал идею, что доколумбовы цивилизации Америки ведут своё происхождение от древних греков. Каким образом? В 323 г. до н. э. сразу после смерти Александра Македонского его флот под командованием Неарха был разбит. Глэдуин предположил, что остатки флота уплыли на восток в Индию, оттуда в Юго-Восточную Азию, а из неё через Тихий Океан – в Америку. Они-то, мол, и дали начало цивилизации майя и перуанской в Андах. Конечно, триремы Александра технически могли проплыть такое расстояние на вёслах, но под парусами против течения и без компаса…

В археологии есть немало других примеров дилетантского подхода. Простейший здравый смысл позволяет расценивать богатое погребение как погребение богатого, а обнаружение безынвентарных погребений первых римских пап вносит диссонанс в эти здравые суждения. Нужно догадаться, что богатство погребения зависит не только от состоятельности покойного, но и от обрядности. Расчлененные скелеты сразу же наталкивали на мысль о каннибализме, коль скоро речь шла о первобытности. Но есть ещё много причин, по которым кости скелета могут быть разняты и расчленены: обычай очистки покойного от плоти, перезахоронение, деятельность животных-землероев. На енисейских стелах бронзового века прорезаны изображения живых существ, у которых из черепа вверх отходит древовидный рог (рис. 1). Но это не рог, не дерево, не головной убор (как его трактовали). С. И. Руденко догадался взглянуть на эти изображения под дальневосточным (скажем, китайским) углом зрения, а там нередко дракона располагают вниз головой, так что это его туловище. Частенько грубую керамику сразу же определяют как раннюю, а рафинированную, расписную – как позднюю. Но сравните трипольские сосуды IV тыс. до н. э. со славянской (роменско-боршевской) керамикой VIII в. н. э….

Рис 2. Парное погребение бронзового века в причерноморских степях (катакомбная культура). Из раскопок В. А. Городцова 1901 – 1903 гг. в бассейне Донца.

Парные погребения бронзового века издавна трактовали как супружеские (или мужчины с наложницей), свидетельства патриархата – со времен Равдоникаса и Артамонова. Когда мужской и женский скелеты лицом друг к другу – ещё куда ни шло. Но половина их – в скорченном виде один за другим впритык. Ну, ясное дело: мужчина спереди, женщина сзади – патриархат же. Каково же было удивление, когда по антропологическим данным задние скелеты оказались мужскими, а передние женскими! Мне потребовалось проанализировать немало деталей, чтобы доказать, что это арийский ритуал, по которому покойников кладут в позе совокупления. Но в Индии издревле практиковалось разнообразие поз соития. Ясно, что там где избрана поза a posteriori, задний скелет оказывается мужским (рис. 2).

Таковы парадоксы здравого смысла.

Для людей, подвизающихся на грани между наукой и псевдонаукой, характерен фанатизм сродни тому, который охватывает футбольных фанатов. В борьбе, не имеющей разумных целей, они готовы сражаться против призрачного врага, якобы унижающего их команду, и вести бессмысленную войну против всех на стадионах. Политики нередко стараются канализировать ярость фанатиков в русло патриотического запала. Фаны, оказывается, есть и в науке, и те же возможности манипулирования ими существуют.

В своей книге «Сумасбродства и заблуждения именем науки» Мартин Гарднер (Gardner 1957) находит, что есть нечто общее, объединяющее всех свихнувшихся фанатиков, всех сбредивших псевдоученых. Во-первых, такой мономаньяк работает в полной изоляции от коллег по науке. Во-вторых, он считает себя гением, а своих коллег несмышлеными тупицами. В-третьих, он уверен, что его критики ставят перед собой злостные, каверзные цели, что все его преследуют и чинят ему всяческие препятствия. В-четвёртых, он избирает для атак самых великих учёных и самые обоснованные теории. В-пятых, он пишет заумным жаргоном.

Есть ряд книг об искателях Атлантиды и людях типа фон Деникена, о псевдоархеологии, сопряжённой с культами, оккультными секретами пирамид и мегалитов (Feder 1984; Harold and Eve 1987, и др.). В обзоре «Культовая археология и ненаучные метод и теория» (1980 г.) Джон Коул пишет об особенностях такой «археологии»:

«Утверждения делаются и обсуждаются с недостатком внимания или без внимания к их следствиям вне ограниченной замкнутой системы объяснений… Альтернативные объяснения не рассматриваются, когда утверждение противоречит основной теории, потому что теория часто и неизвестна ревнителю культа; только утверждение реально и важно» (Cole 1980).

Как правило, воинствующие дилетанты ведут ожесточённую войну против трезвых учёных. Тур Хейердал с юмором описывает, как, когда он впервые выдвинул свои идеи, его принял в большом музее в Нью-Йорке седовласый учёный и реагировал на его идеи словами: «Нет!», «Ни в коем случае!», «Вы ошибаетесь, полностью ошибаетесь!» Свысока Хейердал добавляет, что книгу самого этого учёного «едва ли прочли десять человек». Этот симпатичный викинг так и не понял, что огромная аудитория его собственных бестселлеров побеждена не его аргументами, а его мужеством – тем, что он пересёк Тихий океан на жалком плоту и связал своё путешествие в почти пять тысяч километров с углублением в древность на пять тысяч лет… Это отличная романтика, но плохая наука.

Фанатизм – опасная штука. Не только потому, что очень близка к безумию (фанатиков всегда зовут чокнутыми, свихнувшимися, говорят: рехнулся), но и потому, что фанатиками от науки очень легко манипулировать – как и фанатиками от футбола. А это грозит увести их очень далеко от науки – в воинствующий шовинизм и расизм.

Надо признать, дилетанты и сейчас привносят в науку свежесть восприятия, энтузиазм и нередко талант. Но это способно принести пользу только в том случае, если дилетант сознаёт, что существует наука, и что прежде, чем вторгнуться на её территорию, нужно пройти школу – освоить методы науки и её основные понятия, её основной объём фактов. С налёту наука не даётся никому.

Ныне дилетантские настроения овладели многими профессионалами – это веяние постмодернизма, и постмодернисты имеют в своём арсенале философский труд австрийца Фейерабенда, работавшего в Америке, «Против метода» (Фейерабенд 1975/2007). Методу как слишком жёсткому идеалу он противопоставлял реальность, в которой наука анархична. Взгляды Фейерабенда считаются слишком радикальными в научном сообществе. Ведь если метод убрать, наука уравнивается с другими формами знания и даже незнания и растворяется (что для постмодернистов не беда). Но в его работах находят живые возражения против закостенения и омертвения методических правил, противоядие от этого.

В интернете я нашёл меткое замечание Владимира Туровского: «Дилетант не знает, как надо. Дилетант чувствует, что нужно».

Литература

Герцен А. И. 1843/1918. Дилетантизм в науке. – Герцен А. И. Полное собрание сочинений, т. II. Петроград, А. Ф. Маркс.

Клейн Л. С. 1991. Языческий подход к лингвистике. – Советское славяноведение (Москва), № 4, с. 88 – 92.

Нидерле Л. 1898. Человечество в доисторические времена СПб, Л. Ф. Пантелеев.

Пассек Т. С. 1937. О дилетантизме в науке. – Вестник древней истории, 1: 129 – 131.

Фейерабенд. П. 2007. Против метода. Очерк анархистской теории познания. Пер. с англ. – М.: ACT; Хранитель (оригин. 1975).

Энгельс Ф. 1878/1961. Анти-Дюринг. Переворот в науке, произведенный господином Евгением Дюрингом. – Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 20.

Cole J. R. 1980. Cult archaeology and unscientific method and theory. – Schiffer M. P. (ed.). Advances in archaeological method and theory, vol. 3: 4 – 33.

Feder K. L. 1984. Irrationality and popular archaeology. – American Antiquity, XLIX: 525 – 541.

Gardner M. 1957. Fads & fallacies in the name of science. New York, Dover Publs.

Harold F. B. and Eve R. A. (eds.). 1987. Cult archaeology and creationism. Iowa City, University of Iowa Press.

Lawrence D. H. 1932. Etruscan places. London, Seeker–Viking Press (new ed. 1986, Oliva in assoc. with Nuova Immagine Editrice).

Wauchope R. 1962. Lost tribes and sunken continents. Myth and method in the study of American Indians. Chicago & London, The University of Chicago Press. (Русский перевод: Уокоп Р. 1966. Затонувшие материки и тайны исчезнувших племен. Москва, Мир).