Альманах «СВЕТСКИЙ СОЮЗ»
к содержанию альманаха

О ТРЁХ ЦАРСТВАХ

Светлана НЕУГОДОВА*

От автора. «Здравый смысл» 2001, № 4 опубликовал статью Владимира Рубцова «Мысли о религиях, о христианстве и о церкви», которая произвела на меня большое впечатление. С одной стороны автор искренне высказался о своём отношении к православной вере и её центральной фигуре Иисусу Христу как человек, который однажды почувствовал себя обманутым. Конечно же, автор имел все права высказываться именно таким образом. Но я лично восприняла некоторые высказывания как несколько резкие, эмоциональные. Полагаю, что верующий христианин тем более будет задет не столько содержанием статьи, сколько формой выражения авторской позиции. Пытаясь ответить В. Рубцову на данную статью, я не нашла ничего лучшего, как написать сказку, потому что единственно возможным ответом в данном случае, по-моему, может быть только сотворчество. Я не являюсь сторонницей радикального неприятия религии, однако разумное отношение к религиозному учению и культу безусловно необходимо. Наиболее позитивным я вижу путь диалога с конкретными верующими, и коль скоро напрямую обратиться к ним можно только в сфере ирреального и иррационального, то сказка показалась мне той самой общей реальностью, в которой наши сознания могут встретиться и поговорить на равных.

Вообразите себе три царства. В одном правил могущественный и грозный царь. И, надо сказать, создал он своё царство совершенным. И звери в этом царстве были совершенны, и растения, и даже люди. И был у того царя во всяком деле безупречный порядок, каждая вещь имела своё место, каждый слуга знал свое дело. Про себя тот царь так и думал, что все плоды его трудов – безусловно хороши. Но однажды меж его дворовых людей произошла ссора из-за того, что кому-то из них было оказано больше милости. Один из них был стражем, а другой писарем, вернее один был охотником, а другой пастухом. В общем, давно дело было, и кто кем был, до конца не ясно. Поссорились они, значит, и тем разгневали царя. Высшею волею царь изгнал своего писаря (то бишь охотника), а вот стража (или, может, пастуха) при себе оставил. Тот, кого выгнали, возненавидел царя и решил создать войско, чтобы царство разорить и царя, да и противника своего, погубить. А так как никаких других людей в мире в те времена не было, то ему ничего не оставалось, как подговорить некоторых царских слуг обещаниями о вольной, никакой царской силой не ограниченной, жизни. И собралось это разбойничье войско, стало глумиться над добрым именем царя, извращать его порядки. Дескать, тиран он, никому от него житья нет, ни тебе свободно поесть-погулять, ни слово какое молвить. Знай, дескать, своё дело, чти царский закон, смиренно принимай наказания и прославляй своего доброго господина. А господина того по-человечески и понять-то нельзя: непознаваем абсолютно, ни одним мускулом на лице гнева не проявит, равно как и одобрения. Знает только, что волю свою диктовать и всех по струнке ставить.

В общем, с разбойниками теми у царя война была, да что там была, она и по сей день идет!

Долго ли, коротко ли дело было, только решил однажды царь спасти оставшихся своих людишек от разлагающего разбойничьего влияния и приказал сыну своему, чудесным образом рождённому, пойти к своим подданным (которых он ласково чадами называл, а те неизменно отвечали ему покорностью и все рабами недостойными представлялись).

Чудесное же рождение сына состояло в том, что рожден он был совсем не так, как это обычно бывает у людей. Отца своего он, вроде, очень почитал. То есть, даже не то чтобы просто почитал – где там! Сын был очень достойным, благостным и смиренным. А главное – об отце только и говорил! Так вот, странным было то, что сын тот утверждал, будто рожден-то он был от Духа и мать его была лучшей из женщин, чистой и непорочной. В общем, трудно понять, почему он тогда царя-то отцом называл?!

Да и чего там понимать – давно дело было, может кто-чего лишнего присочинил.

Так или иначе, но люди этого посланника не приняли, осмеяли, предали и в конце концов жестоко наказали.

К слову сказать, и сам царь, и сын его заранее знали, что так и будет, но воля царская так постановила, а посему, значит, так всё и случилось потом. Сына своего отец как на жертвенник агнца положил, чтобы кровью его безгрешной всех людей спасти. А поскольку сын тот чудесным образом рождён был, то, и пройдя через все испытания, муку смертную терпя, значит, тем не менее совсем не умер. То есть, он, конечно, умер сначала, его даже мать и другие добрые женщины оплакивали, уже и в гроб положили, похоронили даже. Ан нет, чудо свершилось – воскрес он, целый и невредимый к насильникам своим пришёл, да не с мстительными намерениями, как любой другой на его месте думал бы, а с самыми что ни на есть чистыми словами прощения и царской милости о спасении!

Пообещал он также, что всех воров и разбойников в конце времён справедливо покарают, чистые же души карающего меча избегнут и прямо в лучший из миров попадут!

Казалось бы, странная сказка и чудесного в ней много, только многие по сей день её за правду почитают, верят самозабвенно, и всех тех, кто верить не хочет, ругают всячески, разбойничьим отродьем называют, либо же просто жалеют.

Да и кто их разберёт, я вот, к примеру, вовсе не верю. Однако поручиться не могу, что в моей голове фантазии посмелее за правду не почитаются. Опять же воскресение и вечная жизнь меня не прельщают, а и то сказать, может, мама в детстве уронила?!

Или вот вам другая история, про другое царство. О царе этого царства мне совершенно ничего не известно, зато вот о сыне весь рассказ и будет. Сын тот рос настоящим принцем, с самого детства за ним прислуга всякая ухаживала, все его любили. Он никогда никаких печалей и бед не знал. Сколько хотел – играл, что хотел – ел, ограничений ему ни в чём не было. Но только однажды вышел этот принц за ограду замка, решил на мир и людей посмотреть, потому, как был очень любознательным юношей. А надо сказать, что он не просто так вышел, он заранее подготовился на обширное странствие.

Так вот, в странствии своём увидел он, что все остальные люди далеко не так хорошо живут, как он жил в своем замке. Боль, лишения и несправедливость терпят они без малейшей надежды на избавление от такого положения.

Сел он под дерево в великой тоске об увиденном, в печаловании тягостном под тем деревом не один день провёл. Тонкая отзывчивая душа его вся пронизана была состраданием к ним – ни в чём не повинным крестьянам и другому люду. Понял он, в каком несовершенном мире мы все живём, и как иллюзорно было его счастье.

Тогда-то и проникся наш принц идеей найти избавление от всех невзгод и страданий, а для начала решил выяснить их причину. Никто не знает, сколько он бился над этой проблемой, только однажды воскликнул нечто подобное тому, что сегодня произносят наши учёные, когда очередную загадку разрешат. Потому как нашёл этот принц корень всех страданий на Земле. И, надо сказать, он не ошибся, потому, как искомой причиной назвал он желания, а ещё всеобщий закон этого мира. Наши желания, думал принц, порождают поступки, последние же порождают новые желания – так душа наша вовлекается в круговорот жизни и страдания. Тогда задал он себе вопрос: «Почему же мы испытываем желания?». Вопрос, на самом деле, не такой уж сложный, если подумать, конечно. Ответ: так как причиной желаний является всемирный закон. К слову надо сказать, что закон этот не самая хитрая штука: её последняя собака знает! Так, к примеру, если у тебя чего заболит или лишения какие терпеть придётся, так ты непременно от этих ощущений избавиться захочешь, только ведь через какое-то время опять чего-нибудь не хватать или болеть будет. Однако, опять же, если ты есть захочешь, то тебе непременно живность какую убить придётся. Тем самым, избавляясь от собственных страданий, ты её, невинную, мучить будешь. В общем, сколько не живи, сколько не избегай страданий, они всё равно тебя настигнут, по одной только той причине, что ты живёшь. Наука-то, в общем, известная всем, за исключением младенцев разве. Посему и избавиться от страданий и прочих разный напастей, можно лишь ограничивая свои желания, вплоть до полного затихания их голосов – потому как, понял принц, они и есть истинные враги наши. Избавление же от желаний освободит и от необходимости подчиняться всеобщему закону.

Одно только принца беспокоило, не мог он всемирный закон несправедливым назвать, язык не повернулся, знаете ли. А страдать и умереть без толку, он тоже был не согласен. Тогда решил наш молодой принц, что не так прост мир, каким всем нам кажется, что устроен он гораздо сложнее. И вновь пошёл по разным землям путешествовать, большего ума-разума набираться.

Опять же не могу сказать: сколько он по миру ходил, каких людей видел, какие беды и чудеса с ним случались, только однажды он прозрел окончательно. Осознал он, вдруг, что все мы на этой Земле своего рода срок отсиживаем, что виновны мы все – каждый по-своему. И, как каждому зеку, нам своя порция лишений отпущена, чтобы мы, значит, без всякого осознания вины прегрешения свои же искупили. Сознание, дескать, излишнюю путаницу внесло бы. А так, смог ты, например, более праведную жизнь провести, занимай, значит, следующую ступень в лестнице совершенных существ, коли не смог – продолжай прежнюю воду в ступе толочь, до тех пор, пока не исправишься. Неразумные же наши желания, думал дальше принц, настолько велики и несносны бывают, что, претерпевая различные беды, мы новые проступки вершим, зачастую еще более тяжёлые и непростительные. За подобные дела каждый из нас расплачивается новым рождением, но в ещё более тягостном положении. Некоторые даже животными перерождаются, кому, к примеру, собакой жить приходится, кому свиньей, кому и вовсе мерзкой тварью какой, вроде червяков или лягушек, а некоторые даже до травы и мха дослуживаются.

Как тут было не опечалиться нашему принцу. Ведь справедлив закон, но уж больно строг: избегнуть же воли его могут лишь те, кто прояснит своё сознание в освобождении от желаний и познает открывшиеся принцу истины. И пошёл наш принц ко всем людям с заветным словом о путях спасения и восхождения по лестнице совершенных существ. Откажите себе, говорил он, вначале в излишнем. Когда же это будет вам по плечу – откажите себе и в необходимом, потому как, это и есть причина ваших страданий. Проясните своё сознание, призывал он. Когда же полностью лишитесь вы всех побуждений и погрузитесь в полное безмолвие самодостаточности, тогда и познаете истинную радость и избегнете, наконец, извечных перерождений, столь болезненных и унизительных.

Себя же он осознал великим пророком, аватаром, частицей божественного разума, которая постоянно перерождается исключительно для того, чтобы вновь и вновь просвещать неразумное земное население.

И, казалось бы, хороший человек был тот принц, добра людям желал, всеобщей проблеме жизнь свою отдал. Только душа моя неблагодарная противится его поучению. Непонятно мне: почему закон есть, а того, кто этот закон установил – нет? Ведь, если меня кто воспитывать берётся, то хотелось бы знать своего воспитателя, и окончательный идеал его воспитания. Может, я тогда бы с большим усердием по пути совершенствования усилия свои направила бы? А если я лучшей жизни не знаю, как страданием меня к ней привести можно?! Здесь, на Земле значит, мне может в чём-то и вправду не очень хорошо. Отрицать, конечно, не буду. Однако указанный принцем путь, по-моему, в могилу ведёт. Что там после меня ждёт, я знать не знаю, приблизиться же к обозначенным истинам, рискуя жизни лишиться, право, может и по глупости своей, но боюсь больно. Я уже и готова поверить, что принц наш был добрым человеком, только к добру ли он призывал? Сомневаюсь…

Сказка сия не в пример первой слишком умная оказалась, мудрость же её мне лишь для развлеченья потребна. Может и обидно кому, ведь есть и те, кто науку эту принял, и на путь отказа от желаний добровольно пошёл. Надеюсь, простят они мне моё неразумие, потому как подвиг они совершают. Только велик ли тот подвиг? Ведь закон всеобщий от их непослушания вряд ли действие своё ослабит.

В общем, ни на себя, ни на других в этой истории положиться не могу, посему и расскажу про последнее царство. Сказка эта совсем уж короткой будет, потому, как и знаю я мало, да и надежды что-либо понять у меня ещё меньше, чем в предыдущих сказках. Может добрые мои читатели разъяснят мне какие важные тонкости, которые и помогут во всём разобраться.

А дело было так. Жил был на свете самый мудрый царь. И всё бы хорошо, но прослышал он однажды, что люди в его царстве живут, как говорится, «без царя в голове», безобразничают всячески, воюют между собой, а главное, никак не могут порядок в своей жизни навести. И рады бы, но настолько неразумны, настолько страстям своим подневольны, что страдают от того несказанно. Тогда послал мудрейший из царей к людям своего лучшего слугу с доброй вестью о справедливом законе. Пришёл слуга к людям и поведал им, как нужно вести себя, чтобы жить в мире и согласии, невзгод каких, несчастий избежать, а также как снискать высшей милости своего владыки. Многие приняли этот закон, царского посыльного почётным именем пророка нарекли, а господину своему благодарность по нескольку раз в день возносить стали. Словом, мудр был царь, да и что я опять говорю был, он и по сей день есть, по крайней мере многие в это верят. Так вот, быть бы, кажется, после этого миру на Земле. Ан – нет! Глупые людишки, как всегда, всё испортили. Сами посудите. Решили они всех остальных, кто посыльного того не слышал – облагодетельствовать, для чего начали насаждать тот закон повсюду. Тех, кто добровольно примет великую царскую мудрость, они, конечно, за своего сразу почитать стали, тех же, кто противиться посмеет – силой покорности учат, самых непокорных же просто, как овец неразумных, резать начали. И уж, наверное, давно добились бы своего, да вот беда: овец этих уж слишком много оказалось, никакой управы на них нет. Правда, правоверные не отчаялись, разумно полагая, что оружие железное, а шеи врагов не из камня. Опять же, думают они, владыка признателен будет за такое рвение, некоторые даже псами себя именовать начали.

А надо сказать, что не только в почитании владыки дело, так уж я думаю. Ведь соплеменники так почитать стали своих героев, что и детей своих малолетних на светлые подвиги укрепления и распространения царского закона вдохновлять стали. Выше, говорят, этого дела – нет и быть не может никаких дел.

Так, недавно, несколько таких послушников самые известные в мире небоскребы развалили. И ладно бы только небоскребы, людей там было много, ни одна тысяча, говорят. И ведь не из шалости какой, не из глупости, а исключительно из самых возвышенных устремлений такую прорву народа погубили. Добро бы те согласны были заранее, так ведь в том то и дело, что они вообще, ни сном, ни духом, об этом великом деле не ведали.

Разве с небоскребами теми не рухнули авторитет самого справедливого закона и доброй воли последователей его?! Разве в пух и прах не разлетелось многовековое поклонение светлому будущему торжества его, и мудрости царя тот закон приславшего?!

Глупы людишки, как есть глупы! Мучаются сами неразумием своим, и другим жизни не дают. Правитель их, верно, сильно скорбит о неразумии своих подданных. Может и найдёт, как всё дело-то поправить?!

Я же, конечно, и рада бы их понять, только хочу повторить – вслед за известным русским писателем: нет, и не может быть такого закона, и такой доброй воли, ради торжества которой ни в чем не повинные гибнуть должны. Не может такой закон справедливым быть, напутали что-то правоверные, как есть напутали!

Посему и обращаюсь к сведущим людям: неужто времена хорошего порядка вовсе наступить не могут исключительно потому, что людям веры не достаёт?! Я, вот, на недостаток разума грешу и переизбыток самолюбия. Как-то уравновесить надо эти способности. Ведь, посудите сами, ни в одной из историй от людей разума особо и не требуется, скорее даже от разума отказаться предлагается, так я думаю. В первой сказке людей вечная жизнь в лучшем из царств больно уж привлекает, разум состоит лишь в покорности царской воле. Тогда где же самолюбие? – спрошу я! Покорность разве можно самолюбием назвать?

Вторая сказка вроде тоже к разуму призывает, только ведь и от него, в конечном итоге отказаться предлагается. Зачем, скажите разум, коль скоро побуждений никаких нет?! Коль скоро желаний нет, нет и проблем – правда ведь? Самостоятельность вовсе куда-то испаряется вместе с отчуждением от мира. Нужна ли камню бесчувственному самостоятельность?

Третья сказка и вовсе поперёк всякого понимания. Впечатление такое, что волки с овцами местами поменялись вовсе не для того, чтобы хитрость какую осуществить, а скорее, чтобы неразумием весь мир удивить и позором доброе имя своего царя покрыть. И о чём только люди те думают, самостоятельность их какая-то совсем непотребная получается?!

Как бы то ни было, а для меня все эти сказки уж больно не убедительны. Может и в чрезмерном благодушии и гордыне какой полагаю, что разумный закон все вместе сочинять должны, чтобы вместе затем и исполнять. Никакой самый добрый и мудрый царь, бог-ли, герой-ли, иль еще, может, кто – работу эту за остальных не сделает. А если кто и попытается что-либо подобное сделать, велик риск в одну из подобных, рассказанным историям, попасть. Не завидую я ни одному из царей. А вы уж сами судите, какая из сказок более потребна, а то может, и вправду без них лучше. Ну их, право, только голову мутят, создают лагеря моды на доброту. Моды модами, а жить тоже в реальном мире надо, хоть изредка. От сказок же кому поучение, а кому и развлечение. И ладно бы, лишь бы не в ущерб разуму, жизни и человеческому достоинству.

* Неугодова Светлана Сергеевна – педагог-естественник и философ по образованию, работает психологом на производстве, принимает активное участие в деятельности РГО, произвела компьютерный набор альманаха «Светский союз».