В ЗАЩИТУ РАЗУМА. Материалы международного симпозиума
«Наука, антинаука и паранормальные верования». Москва, 3 – 5 октября 2001 г.

НАУКА И РЕЛИГИЯ: ОППОНЕНТЫ ИЛИ СОЮЗНИКИ?

В. Н. Никитин, к. и. н., доцент РПИ им. А. И. Герцена, СПб

Постановка проблемы

По вопросу о взаимоотношениях религии и науки есть две крайние точки зрения. Одна из них – это точка зрения определённой группы атеистов. В частности она изложена в заголовке одной из лекций книги «Популярные лекции по атеизму»: «Религия – враг науки» (М., 1962, с. 299). Противоположная точка зрения формулируется богословами и некоторыми верующими учёными. Например, Б. В. Раушенбах, академик Российской академии наук, Герой социалистического труда, лауреат Государственной премии, один из основателей космонавтики, о соотношении религии и науки (он называл религию словом «вера») говорил следующее: «Атеистическая пропаганда 20 – 40-х годов пыталась доказать, что наука и вера несовместимы. Это, конечно, глупое утверждение, не соответствующее действительности. Они совместимы, о чём свидетельствует опыт человечества». («Санкт-Петербургские ведомости», 2001, 29 марта, с. 5).

У автора доклада третья точка зрения. Мой вывод: в современной социальной ситуации наука и религия в одном отношении оппоненты, в другом – союзники. Религия может занимать как позицию поддержки науки, так и позицию её отрицания.

В каком отношении религия и наука являются союзниками?

На мой взгляд, отрицание любой возможности для религии и науки быть союзниками связано, во-первых, со слишком узким пониманием содержания религии и, во-вторых, со слишком узким пониманием функций науки. Религия в этом понимании сводится только к вере в сверхъестественное, а функции науки – только к одной функции, гносеологической (познания мира). В таком понимании содержания религии и содержания функций науки для их сотрудничества действительно нет места.

Я считаю, что учёные не имеют права заменять традиционное понимание содержания религии своим собственным пониманием. Называть религией только веру в сверхъестественное – это примерно то же самое, что называть капустой только кочерыжку внутри капустного кочана. На протяжении веков религией называли не только веру в сверхъестественное, но плюс к этой вере ещё что-то. Под религией понимали, во-первых, веру в сверхъестественное, но, во-вторых, также и некоторую область действительности, не являющуюся верой в сверхъестественное. Эта область очерчивалась определёнными видами деятельности религиозных организаций. Так, к религии относили и относят не только пропаганду религиозными лидерами идей веры в Бога, загробную жизнь и т. п., но и пропаганду ими же нравственных идей, экологических идей, призывов к миру, социальной справедливости и т. п.

Итак, по критерию отношения к идее сверхъестественного религия – это совокупность двух элементов: специфического (идеи, чувства и поступки, которые являются выражением веры в сверхъестественное) и неспецифического (идеи, чувства и поступки, которые не являются выражением веры в сверхъестественное). Специфический элемент – главный, сущностный элемент в структуре религии. Однако термин «религия» обозначает не только один специфический элемент, а совокупность двух элементов: специфического и неспецифического. Наличие неспецифического элемента в структуре религии и создаёт возможность для сотрудничества религии с наукой.

Наука имеет не только гносеологическую, но и социальную функцию: быть средством выживания людей. И если по гносеологической линии у науки и религии не может быть ничего общего (ибо у религии такая функция вообще отсутствует), то функция быть средством выживания людей принадлежит также и религии. И в контексте этой функции сотрудничество религии и науки опять же оказывается возможным.

Государство, справедливо отмечал Маркс, – это люди, образующие государство. И в этом же контексте можно сказать, что и религия, и наука – это не просто идеи, чувства и поступки, а это также люди, имеющие идеи, чувства и поступки. И сотрудничество религии и науки – это также, в том числе, и сотрудничество людей, представляющих религию и науку.

Поддержка религией науки может быть как финансовой (например, функционирование в Ватикане особой Академия наук), так и идеологической (например, многие религии активно пропагандируют идеи экологической науки). Возможность поддержать науку появляется у религиозных организаций в связи с тем, что научное объяснение действительности в подавляющем большинстве своих структурных моментов не пересекается с религиозным объяснением мира. Науку интересуют многие проблемы, которые не входят в структуру религиозного мировоззрения. Исследование и пропаганда этих нейтральных для религиозного мировоззрения проблем – вот база для сотрудничества религиозных организаций и научных учреждений, служителей культа и учёных.

Признание возможности сотрудничества религии и науки не должно быть чрезмерным. Если возможен синтез религии с искусством и нравственностью, то невозможен синтез религии с наукой. Синтез существует там и тогда, где и когда существуют синтетические явления, обладающие сущностными признаками обоих синтезируемых феноменов. И в этом смысле существуют такие синтетические явления как религиозное искусство (в нём присутствует и ориентация на сверхъестественное, и способность вызывать эстетические переживания) и религиозная нравственность (здесь тоже есть ориентация на сверхъестественное, вместе с тем есть и ориентация на определённые нормы поведения). Но религиозной науки не было, нет и быть не может (ибо не могут совместиться вера в реальное существование сверхъестественного и адекватное отражение в познании действительности). Иногда говорят и пишут о существовании так называемой «богословской науки». Такое высказывание, на мой взгляд, является заблуждением, ибо богословие – составная часть религии. Можно и должно говорить о богословском учении, но неправильно, ошибочно говорить о богословской науке. Так, в проекте государственного образовательного стандарта высшего профессионального образования по специальности «Теология» в дисциплине «Христианская теология» есть раздел, озаглавленный «Богословие как наука». Сам факт создания такого стандарта Министерством образования является грубым нарушением Конституции России и закона «О свободе совести и о религиозных объединениях», ибо и Конституция, и закон требуют, чтобы образование в нашей стране носило светский характер. И в дополнение к этому в стандарте провозглашается антинаучная идея о том, что богословие тоже является наукой.

Но не являются ли факты существования верующих учёных доказательством возможности синтеза религии и науки? Ведь некоторые крупные учёные одновременно были и богословами. Например, французский математик Блез Паскаль (1623 – 1662), английский физик Исаак Ньютон (1643 – 1727), французский палеонтолог Тейяр де Шарден (1881 – 1955), русский врач-хирург В. Ф. Войно-Ясенецкий (1877 – 1961) и некоторые другие. Факты такие действительно есть, но, на мой взгляд, они никак не являются доказательством синтеза религии и науки. Почему? Потому что люди, в принципе обладающие и сущностным признаком верующего (религиозного человека), и сущностным признаком учёного (человека науки), в своих конкретных поступках проявляют или только сущность верующего, или только сущность учёного, но никогда две вместе. Как верующие, они молятся, совершают другие религиозные обряды, пишут статьи и книги в защиту религии, основанные на религиозном откровении и на опоре на религиозные авторитеты (но отнюдь не научных методах исследования действительности). Как учёные, они наблюдают действительность, ставят эксперименты, анализируют факты (но никогда в научной деятельности не ссылаются на откровения и религиозные авторитеты).

Остановимся подробнее на характеристике научной и религиозной деятельности Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого. Он – автор пятидесяти пяти научных трудов по хирургии и анатомии и десяти томов религиозных проповедей. Валентин Феликсович в начале двадцатых годов постригся в монахи и одновременно работал хирургом в больнице. В 1934 г. он опубликовал книгу «Гнойная хирургия», которая написана в строго научном духе и по содержанию которой никак нельзя сделать вывод, что её написал верующий человек. Эта книга выдержала три издания. За научный труд «Гнойная хирургия» и другой – «Поздние резекции при огнестрельных ранениях суставов» – ему была присуждена Сталинская премия первой степени. Умер Валентин Феликсович в учёном звании доктора медицинских наук и в сане архиепископа Крымского и Симферопольского. Что я могу сказать по поводу судьбы этого человека? На мой взгляд, в одной жизни (в жизни человека) он прожил две жизни: жизнь учёного и жизнь богослова. Когда он был учёным, он временно переставал быть богословом. А когда он был богословом, он временно переставал быть учёным.

В каком отношении религия и наука являются оппонентами?

Прежде всего, отмечу, что я считаю неправильным противостояние в некоторых отношениях религии и науки, характеризовать через термин «враги». Ведь этот термин по своему существу относится не только к религиозным идеям, но и к людям, представляющим эти идеи. Называть «врагами» людей, которые искренне заблуждаются (например, Б. В. Раушенбаха), было бы неправильно. Поэтому я думаю, что надо применять более мягкий и более справедливый термин «оппоненты».

Специфический элемент (вера в сверхъестественное) в гносеологическом плане полностью противостоит науке. «Истины религии» в этом плане (существование Бога, чудес, загробной жизни, сотворение мира и человека, смысл жизни – в спасении души и т. п.) суть не что иное, как заблуждения, названные истинами. Причем это такие заблуждения, которые агрессивно противостоят истинам науки.

Степень опасности и в связи с этим степень необходимости активного противостояния учёных религиозным псевдоистинам, на мой взгляд, зависит не столько от их содержания, сколько от активности носителей религиозных идей по внедрению псевдоистин в сознание людей. Пропаганду специфических религиозных идей в проповедях практически можно оставить без внимания, а попыткам внедрения этих идей в сознание учащейся молодёжи (через учебные пособия или через уроки с религиозным содержанием) нужно давать активный отпор. В этой связи следует приветствовать такие печатные выступления, каким является статья доктора физико-математических наук Гиви Гивишвили «Явление "православного естествознания" в России» (Здравый смысл, 2000, № 16, с. 27 – 31), в которой дана эффективная критика попытке православных священников дискредитировать преподавание естествознания в школе, заменить в сознании школьников многие научные истины богословскими «откровениями».

Следует сказать, что сегодня в богословии существуют учения, в которых утверждается, что у религии противоречий с наукой нет и быть не может. Католические богословы пропагандируют теорию гармонии религии и науки. Согласно теории гармонии, и религиозные истины, и истины науки принадлежат одному автору – Богу. Истины религии Он записал в книге, которую люди назвали Библией, а истины науки – в книге, которую люди назвали Природой. Один и тот же автор сам себе противоречить не может. Так, например, в принятой в 1965 г. Вторым Ватиканским собором конституции «Церковь в современном мире» записано: «Методическое исследование во всех дисциплинах, если оно проводится действительно научным методом… по существу не может никогда противоречить вере, ибо для земных ценностей и ценностей веры один источник – Бог» (цит. по: Наука и теология в XX веке. М., 1972, с. 65).

Лютеранские богословы пропагандируют другое учение: теорию параллельных плоскостей. Согласно этой теории религию и науку интересуют совершенно разные проблемы, и поэтому они, как параллельные плоскости, никогда не пересекаются.

Что касается православных богословов, то, несмотря на то, что эти две теории по существу исключают друг друга (в первой признаётся наличие общих проблем у религии и науки, во второй наличие общих проблем отрицается), они в своих богословских выступлениях и работах пропагандируют их обе. Так, в 1956 г. в Москве состоялась встреча православных богословов с лютеранскими богословами, приехавшими из США. На этой встрече православные богословы стремились доказать, что между религией и наукой противоречий быть не может, сначала по-лютерански, а затем по-католически. Профессор богословия Московской духовной академии Иванов изложил теорию параллельных плоскостей: «Христианская вера и наука имеют каждая свою особую область, особые цели и относятся к особым сторонам человеческой духовной деятельности. Поэтому сопоставлять их в том смысле, насколько они противоречат друг другу или исключают друг друга, – нельзя». (Журнал Московской Патриархии, 1956, № 5, с. 56.) А профессор Ленинградской духовной академии Парийский изложил теорию гармонии: «Библия и природа – это две книги, написанные Богом и предназначенные для чтения человеку. Как произведения одного и того же автора они не могут противоречить между собой. Если же иногда находят противоречия между ними, то причина этого в том, что человек неправильно читает ту или другую, или обе книги вместе» (там же).

Обе теории имеют один существенный недостаток: они опровергаются фактами. Противоречия между научными истинами и религиозными откровениями были, есть и будут всегда, пока будет существовать религия. Причём эти противоречия обнаруживаются именно тогда, когда люди умеют правильно читать обе «книги».

Особую теорию, напоминающую теорию гармонии, пропагандируют богословы бахаизма. Опираясь на образное выражение Абдул-Бахи, одного из высших бахаистских авторитетов, назовём её «теорией двух крыльев». «Религия и наука, – писал Абдул-Баха, – суть два крыла, на которых воспаряет человеческий разум, а душа устремляется к совершенству. Одного крыла не достанет для полёта! Попытайся человек воспарить на одном крыле, крыле религии, и он неминуемо ввергнется в трясину суеверий; если же понадеется он лишь на крыло науки, то и тогда не улетит далеко; падёт в мрачную пучину материализма» (Цит. по: Уильям С. Хэтчер, Дж. Дуглас Мартин. Новая мировая религия. Вера бахай. СПб., 1995, с. 111). Эта теория включает в себя теорию гармонии как свою часть. Но в ней есть нечто большее: утверждение, что религия и наука одинаково нужны человечеству в его жизни. Из контекста высказывания Абдул-Бахи, из всей совокупности рассуждений бахаистских богословов следует, что и под «трясиной суеверий», и под «пучиной материализма» надо понимать не просто неправильные суждения, а неправильный образ жизни: такой образ жизни, который не даёт людям душевного спокойствия, не приносит им удовлетворения. И, если я, как представитель науки, не могу согласиться с теорией гармонии, то с главной мыслью теории двух крыльев – об одинаковой нужности человечеству и религии, и науки (сегодня, но не в будущем!) – я согласен. Религия очень многим людям даёт душевное спокойствие и этим обеспечивает их выживание, а наука, всё глубже и глубже познавая мир, обеспечивает движение человечества по пути прогресса.

Заключение

Двойное отношение религии к науке (поддержка и отрицание) возможно только в такой социальной ситуации, когда человечество испытывает одновременно и потребность в существовании науки, и потребность в существовании религии. При этом сегодня в существовании науки заинтересовано человечество в целом, а в существовании религии только его часть (хотя в настоящее время и очень большая).

В будущем, как и сегодня, потребность в существовании науки будет всеобщей, глобальной. Что касается религии, то потребность в её существовании со временем будет сокращаться. А это означает, что будет сокращаться и сфера сотрудничества религии с наукой. Противостояние же науки и религии по мировоззренческим вопросам будет существовать всегда, вплоть до последних дней жизни религии.