Г. В. Гивишвили. ГУМАНИЗМ И ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО

Глава VIII. РОССИЯ НА ПУТИ К ГРАЖДАНСКОМУ ОБЩЕСТВУ

Глава VIII. РОССИЯ НА ПУТИ К ГРАЖДАНСКОМУ ОБЩЕСТВУ

§ 35. Почему полезно осмысливать свое прошлое?

▪ Российская государственность в прошлом.
▪ Октябрьский переворот 1917 года.
▪ Ошибка большевиков, доверившихся марксизму.

Не только человеку, но даже обществу и нации в целом бывает полезно оглянуться на пройденный путь, осмотреться и подвести некоторые итоги. Особенно когда вступаешь в век, совершенно не похожий на предыдущие столетия и предъявляющий ко всем нам весьма непривычные требования. Российское государство еще сравнительно молодо, но уже обладает завидным опытом общения с внешним миром и с собственным обществом. Заслуживает ли он того, чтобы целиком полагаться на него? Простого ответа на этот вопрос не существует. Но разобраться в нем необходимо, коли желаем в будущем реже наступать на грабли и как можно чаще добиваться прорывов вперед. А для этого и следует трезво оценить прошлые достижения и провалы России, а так же вникнуть в глубинные причины успехов и неудач.

Как пел В. Высоцкий о советской истории:

Он много чего мог бы добавить к тому, чем мы совсем недавно гордились. Например, он мог бы упомянуть, что при большевиках мы превзошли всех не только в области балета, но и спорта, а также по числу ученых и инженеров. А еще раньше, при царях, мы научились воевать, писать стихи и ставить пьесы. Что никому не сравниться с нами по размерам занимаемой территории и богатству природных ресурсов. А главное, он мог бы с чистой совестью завершить реестр наших достоинств признанием, что мы – абсолютные чемпионы мира по нереализованным возможностям.

Нам нет равных по отрицательному балансу между потенциальными возможностями страны и фактическими достижениями общества по качеству жизни. По этому показателю мы оставили позади себя едва ли ни все нации без исключения. Мы неоспоримые чемпионы по безалаберности и неумению распоряжаться своими человеческими и природными ресурсами. Используй мы их хотя бы вполовину так, как умеют американцы и немцы, швейцарцы и французы, они, скорее всего, завидовали бы нам.

Неужели же мы не желаем себе добра? Еще как желаем. Однажды мы даже громогласно заявили о своем намерении первыми пересечь финишную ленту прогресса и усесться за стол коммунистического изобилия. Сорвалось. А досадно то, что и вправду могли бы уже сегодня «кататься как сыр в масле». Что помешало, когда у власти были большевики? Что мешает сегодня? Попробуем разобраться.

В человеческом мире мало что случается вдруг и без причины. Потому что все в нем взаимосвязано прочными, но часто незримыми нитями культурных традиций. До 1917 г. коренное население России делилось на четыре «титульных» сословия – дворянство и духовенство, крестьянство и ремесленники. Сословия предпринимателей и интеллигенции едва только нарождались. Посему слова «демократия» и «права человека» не говорили русскому человеку ровным счетом ничего. Напротив, лозунг, которым руководствовалось российское общество, звучал вполне в восточном духе: «За веру, царя и отечество». Популярен был и другой официальный лозунг: «Православие, самодержавие, народность», в котором под народностью понимался обыкновенный национализм.

Взглянем на среднюю фигуру рисунка 1. Надо ли доказывать, что российская империя представляла собой вполне «стандартную» цивилизацию традиционного толка? По-видимому, таковой она осталась бы и сегодня, если бы ни одно обстоятельство: частная собственность уже успела пустить на российской почве свои корни. Это сулило обществу скорый переход к обществу гражданского типа. К чему оно, как выяснилось, ни психологически, ни политически, ни морально было решительно не готово. Ибо предубеждение против частной инициативы разделяли не только высокомерные верхи и крестьянские низы, но даже и большая часть разночинной, в том числе и революционной интеллигенции. (Из коллективного сознания детей и внуков крестьян и мелких чиновников еще не успела выветриться преданность общинным идеалам.)

Вот почему большевикам так легко удалось породить у нации иллюзию, будто теперь у России два главных врага: один старый – самодержавие, другой новый – капитализм. Что они имели против самодержавия ясно. Оно никогда не отличалось гибкостью и склонностью к компромиссам. Твердолобое, одержимое маниакальной страстью ввязываться во всевозможные военные авантюры, оно и у себя дома без меры «распускало руки». И, само собой, оно без раздумий пресекало любые перемены, которые ущемляли бы господство светской и духовной элиты.

«Два сапога пара» или «рука руку моет», говорят в случае, когда двое видят взаимный, но неправедный интерес в поддержке друг друга. Эгоистическое дворянство и близорукое духовенство так бездумно и бездарно противились назревшим реформам, что получили февральскую революцию 1917 г. Ибо разочарованный народ убедился, что у «веры» и у «царя» на уме одно – как бы не только сохранить в целости и сохранности пирамиду неравенства, но и остаться на её вершине.

К сожалению, новая буржуазно-демократическая власть также мало была знакома с азами гуманизма, как и старая, имперская. Её слабостью как раз и воспользовались большевики, которые фанатично верили в теорию Маркса и отличались изрядным авантюризмом.

Известно, что причины поражения Парижской коммуны Маркс и Энгельс объясняли тем что, дескать, она «недостаточно энергично» пользовалась своей вооруженной силой для подавления сопротивления эксплуататоров. Большевистский вождь – В. Ленин и его соратники – учли мнение своих духовных наставников. Они постановили отбросить прочь «гнилой либерализм» и истреблять своих «классовых врагов», не боясь обвинений в терроре и насилии.

Совершив государственный переворот в октябре того же 1917 г., они стали приводить свой план в действие просто и незамысловато. Они объявили «войну не на жизнь, а на смерть богатым и их прихлебателям», а также буржуазным интеллигентам. Ибо в главной массе интеллигенции старой России они видели «прямых противников Советской власти».

Красный и белый террор стоил России десятков миллионов человеческих жизней. Как же в результате гражданской войны изменилась структура российского общества? Она заметно упростилась. Стала куда более однородной (гомогенной), чем была до переворота. Что не удивительно. Ведь были истреблены как сословия дворянство, духовенство, едва становившиеся на ноги слои предпринимателей (капиталистов) и фермеров («кулаков»), а также сочувствующей им «гнилой» (по выражению Ленина) интеллигенции.

Но вот что удивительно до чрезвычайности: пирамида неравенства вовсе не развалилась с исчезновением эксплуататоров. «Очистив» вершину пирамиды от прежней элиты, большевики, нисколько не смущаясь, сами взгромоздились на нее, соединив в своем лице и светскую, и духовную власть одновременно. И, тем не менее, не только не порушили, а напротив, весьма и весьма укрепили властную вертикаль. Так во имя торжества справедливости была попрана сама справедливость. Так благое стремление избавиться от зла неравенства обернулось совершенно чудовищным злом ордоцида (от лат. ordos – класс, сословие и caedere – убивать).

Еще раз взглянем на рис. 1. Как можно его прокомментировать в свете событий, определивших судьбу России до 1917 г.? Очевидно, что до этого момента в обществе происходили перемены в сторону усложнения его структуры, ослабления традиционной вертикали власти, формирования гражданского общества. Потрясение Октября 1917 г. отбросило Россию далеко назад, к традиционным формам государственного и общественного устройства.

Большая часть крестьянства в награду за стойкую привязанность общинным обычаям добилась для себя нового издания крепостного права – колхозного. С пролетариатом поступили хитрее. Его освободили не только от рыночных, но и от всяких вообще забот, в том числе и о себе самом. То есть низвели его до состояния ребенка, не способного постоять за себя самостоятельно. Новая власть действовала по принципу «все для народа, но ничего посредством народа». Однако, чтобы «дитя» не испытывало беспокойства по поводу ущемления своих прав, его стали величать классом-гегемоном. Как видно, цинизма и лицемерия большевикам было не занимать.

Любопытно социальное происхождение героев нового времени, задушивших февральскую революцию в колыбели. Как сплошь и рядом случалось в истории, большинство потрясателей устоев вышло отнюдь не из подвалов социальной пирамиды. Семейство Ульяновых так даже числилось дворянским. Дворянского рода был «щит и меч» Октября Ф. Дзержинский. Второй, после Ленина, человек в Октябрьском перевороте Л. Троцкий был из мещан. Одним словом, в рядах вождей «пролетарской революции» почти не нашлось места истинным пролетариям. Последние как были, так и остались внизу социальной пирамиды.

Что же помимо неукротимой жажды власти двигало большевиками? Фанатичная вера в мечты К. Маркса о земном рае, коммунизме – вот что заставляло работать молот революции и «диктатуры пролетариата», перемоловшего кости миллионам классово «плохих» соотечественников. И та же слепая вера заряжала большевиков энергией создания нового мира насилия, когда прежний был «разрушен до основания». Однако оказалось, что строить – не ломать, что для первого требуется куда больше знаний и опыта, чем для второго. И, что еще важнее, по ходу строительства «земного рая» – коммунизма – выяснилось, что у архитекторов вместо чертежей оказалась утопия, в основу которой была положена их вера в способность «перековать» человека, сделать из него личность, лишенную всяких недостатков и безропотно отдающую себя во власть коммунистических начальников и «массового энтузиазма». Коммунизм так и остался призраком, но зловещим: во имя его и за него потеряли жизни десятки миллионов людей.

Идеализировав и догматизировав марксизм, большевики попытались поставить народное хозяйство на некапиталистические рельсы, т. е. вести его внерыночными или административными методами. Поэтому производство, регулируемое таким способом, мы имеем основание назвать административным способом производства (АСП). Будучи профессиональными революционерами, большевистские вожди мало что смыслили в экономике. Зато их учитель Маркс слыл, как им казалось, экспертом как раз по этой части, хотя ничего конкретного о социалистической экономике он не писал. Кстати говоря, именно он назвал метод хозяйствования, применявшийся в традиционных цивилизациях Востока, азиатским способом производства (АСП). Тут, естественно, возникает вопрос: чем одно АСП отличается от другого? Ответ: ничем по существу.

Самое значительное различие между ними состоит лишь в том, что в СССР многие производственные операции выполняли машины, тогда как на Востоке – рабочий скот. Что же касается участия человека в производстве, обмене и распределении материальных благ, то в этом – главном, решающем пункте – народное хозяйство СССР ничем не превосходило своих восточных соседей.

По большому счету, в природе не существует трех или более видов хозяйствования. Есть только рыночная экономика и внерыночное хозяйство. Третьего не дано.

Ныне даже школьнику полагается знать, что за пять тысяч лет существования восточных цивилизаций, их хозяйства не сделали ни одного существенного шага вперед от первоначальной позиции.

Если Марксу в условиях далеко не зрелого капитализма, возможно, и было простительно фантазировать относительно перспектив этой формы экономики, то большевикам было непростительно насиловать Россию, заставлять ее перескакивать из полуфеодально-полукапиталистической стадии развития в мифический коммунизм, обернувшийся новой разновидностью традиционной деспотии. Стоило только советскому АСП всерьез схлестнуться с западной экономикой, как он затрещал по всем швам. (Вот, к слову, почему еще полезно знать историю – чтобы не совершать и не повторять ошибок, от которых страдают поколения.) Это поражение большевизма на экономическом фронте усугубилось его поражением на социальном фронте.

Дело в том, что общество, которое претендует на лидерство в мире, обязано «держать марку» во всех областях человеческой деятельности. Стало быть, оно должно поощрять развитие науки и техники, образование и искусство. Одним словом, оно не может обходиться без интеллигенции. Поскольку в планы большевиков входило «революционное» переустройство мира на советский лад, они были вынуждены усадить за парты детей рабочих и крестьян, открывать институты и университеты, «приручать» остатки старой и взращивать новую интеллигенцию. Хотя бы для того, чтобы иметь лучшие танки, пушки и самолеты. Чтобы пропагандировать советский образ жизни дома и за рубежом. Тем самым большевикам пришлось волей-неволей пестовать своего идейного противника.

В. Ленин был, несомненно, прав, подозревая интеллигенцию в великом грехе ереси и свободомыслия. Ведь ее гораздо труднее обвести вокруг пальца, чем занятого тяжелым физическим трудом рабочего и крестьянина. К тому же ей и по духу, и по роду занятий гораздо ближе принципы гражданского, нежели традиционного общества. И вождю не оставалось ничего иного, как согласиться с существованием ненавистного сословия. Поэтому, невзирая на то, что Октябрьский переворот надолго пресек поступательное развитие России, образовавшаяся мощная «прослойка» интеллигенции оставила ей шанс возобновить прерванное восхождение к гражданскому обществу. Чем россияне и воспользовались, когда большевистский динозавр изнемог и обессилел в безумной и бесполезной борьбе со здравым смыслом и принципами гуманизма.

Темы для обсуждения

1. Почему полезно и даже необходимо знать историю?

2. Замедлил или ускорил развитие страны Октябрьский переворот?