Г. В. Гивишвили. ГУМАНИЗМ И ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО

Глава VIII. РОССИЯ НА ПУТИ К ГРАЖДАНСКОМУ ОБЩЕСТВУ

§ 36. Кто «за» и кто «против» демократии в России?

▪ Условия реализации демократии.
▪ О демократии в России.
▪ Противники российской демократии.

Битву с гуманизмом большевизм проиграл. Казалось бы, это должно быть на руку российскому обществу. Увы, от смены хозяев собственности оно скорее проиграло, чем выиграло. В который уже раз оно получило совсем не то, на что рассчитывало. В чем причина того, что действительность обманула наши ожидания?

Научить взрослого человека плавать можно двумя способами. Первый (форсированный, точнее шоковый) – бросить его в бурную реку и наблюдать, как он барахтается изо всех сил, захлебываясь в стремительных потоках воды, смешанной с песком и грязью. Способ второй (щадящий) – дать ему возможность поплескаться в прилично оборудованном бассейне, приставив к нему толкового тренера. Кто-то скажет, что первый способ лучше. Так хоть и наглотаешься воды и испытаешь глубокий стресс, зато скорее приобретешь нужные навыки. Мнение это ошибочное, хотя бы вот по какой причине. Если техника плавания не усвоена с самого начала, потом переучиваться бывает очень трудно. Огрехи в технике будут сказываться постоянно, мешая достижению высоких результатов.

Российское общество так долго держали вдали от реальностей гуманизма, что оно даже не подозревало, какие усилия требуются для того, чтобы полностью освоиться в них. Не нашлось у него и своего грамотного тренера, который мог бы организовать для него квалифицированную помощь. Западные же консультанты – теоретики, приглашенные для постановки «техники плавания», сами оказались не в ладах с практикой. А поскольку мы привыкли все делать с размахом, то, не откладывая в долгий ящик, кинулись в реформы, очертя голову, как в бурную реку, не позаботившись для начала выучиться хотя бы держаться на плаву. Чему очень обрадовались некоторые хитрецы, решившие, что час их пробил, что их время ловить рыбу в мутной воде бестолковых перемен наконец-то настало.

Вот мы и получили то, что получили: вместо демократии – пародию на нее. Вместо цветущей экономики – хилый «сырьевой придаток» Запада. Вместо процветания – легионы беспризорников при живых родителях да пенсионеров, коротающих свой век впроголодь. Вместо уверенности в завтрашнем дне люди столкнулись с постоянным повышением цен, безработицей, ростом преступности, алкоголизма, наркомании, они стали свидетелями неслыханной коррупции государственного аппарата, цинизмом и распущенностью «новых русских», с небывалым загрязнением информационного пространства пошлостью, насилием и агрессивной рекламой.

В параграфе 25 мы говорили о том, что представляет собой, для чего существует и какой бывает демократия. Здесь уместно еще раз напомнить, в чем состоит ее смысл и главная особенность. В принципе, демократия есть способ организации власти, который предполагает гражданское общество и который позволяет контролировать и влиять на власть в интересах государства, общества и индивида. (Как говорил американский президент А. Линкольн, демократия – это «правление народа, избранное народом и для народа».) Чтобы демократия могла осуществлять свое предназначение, необходимо, чтобы:

▪ высшим источником власти признавалась бoльшая часть нации, т. е. народ, а не то или иное его меньшинство или элита;

▪ высшие органы государства были выборными, т. е. их состав должен регулярно переизбираться, а не назначаться;

▪ в выборах принимали участие все граждане страны на равных основаниях, т. е. чтобы выполнялся принцип равенства избирательных прав;

▪ при принятии решений меньшинство подчинялось большинству при соблюдении и защите законных прав меньшинства;

▪ работа высших органов государства была «прозрачна» и подконтрольна представителям народа.

Дабы заручиться поддержкой трудящихся масс В. Ленин утверждал, будто большевики свершили государственный переворот бескорыстно, побуждаемые одной лишь заботой о благе народа. А посему, очень скоро настанет, мол, время, когда они торжественно передадут эту самую власть народу. И тогда, дескать, каждая кухарка сможет править государством. Демократию такого сорта большевики называли социалистической, т. е. «подлинно» всенародной. Фактически же она являла собой пародию не народовластие. Это был неслыханный в истории России фарс, когда на словах всё было по принципам демократии, а фактически – по диктату партократии.

Большевики оказались виртуозами не только по части самогипноза, но и по части массового гипноза и одурачивания людей. Как они умели обставить дело можно судить, например, по выборам. Последние превращались во всенародный праздник с гуляньями, музыкой и бутербродами с колбасой, которые по случаю торжеств выставлялись на избирательных участках. Так почему было не отвести душу? Кто ж этого не любит? А то, что у избирателей не было никакого реального выбора в помине, что все «схватывалось» загодя и за их спинами, – так и пусть. Зачем нам, народу напрягаться, думать, строить планы. Власть на то и власть, чтобы указывать, как нам жить. Тем более в воздухе буквально витал животный страх быть обвиненным в антисоветизме и в качестве «врага народа» оказаться обитателем одного из бесчисленных тюремных лагерей. Но, пожалуй, большинство было просто забито пропагандой и одурачено. Этому способствовал и крайне низкий жизненный уровень населения. Патология политического сознания советского человека состояла в том, что в нем противоестественным образом совмещалось невежество относительно принципов демократии с высокой степенью принудительно-добровольной общественной активности. Но фактически народ уступил всю власть государству и партократии. Живя обещаниями и веря в «светлое будущее», но, так и не попробовав его «на зуб», народ, тем не менее, в большинстве своем оставался доволен, а точнее покорно терпел заведенный порядок.

Однако для российского общества даже такая имитация демократии явилась громадным шагом вперед в сравнении, скажем, с эпохой не только Ивана IV , но даже Петра I или Екатерины II. Если мы вспомним, что крепостное рабовладение было отменено у нас только в 1861 г., то нельзя не признать, что мы прогрессируем в относительно высоком темпе. Все познается в сравнении. Недаром ведь английский политик У. Черчилль говорил, что демократия – худшая форма правления, за исключением всех прочих. Тем более что ничто в человеческом обществе не делается вдруг. Поэтому и большевистскую интерпретацию демократии следует оценивать не только как карикатуру (с позиции нашего современника), но и как определенный необходимый этап ее становления на российской почве. И в этом смысле мы не одиноки.

Даже те западные нации, у которых как будто давно сложились более или менее устойчивые демократические традиции, долго не могли оценить преимуществ демократии. Англичане, бельгийцы и испанцы по сей день как дань исторической традиции почитают своих кукольных монархов.

Наши прежние правители без устали внушали народу веру в достоинство принципа общинности (который ныне выдается за соборность). Им была выгодна убежденность народа в том, что он непременно пропадет без строгого, но доброго царя-батюшки, или без «сильной руки» мудрого и дальновидного вождя. Мы так прикипели к цивилизации традиционного (социалистического) типа, что плохо умеем или не хотим отвечать за самих себя, за свои слова, поступки и дела, как полагается людям зрелого гражданского сознания.

Нам все еще нужно держаться за «пальчик» заботливого папаши – государства. Нам пока еще неуютно без «отеческой» опеки власти. Такие настроения в обществе называют патернализмом (от лат. paterhus – отцовский, отеческий). Их ни в коем случае нельзя понимать как ущербность, болезнь или аномалию. Они представляют собой особенность переходного периода, симптом созревания коллективного сознания, преддверие его перехода к рациональности и подлинной гражданственности. Преодоление патернализма, ожидания от власти манны небесной, иждивенчества, изживание чувств беспомощности и боязни свободы – признаки преобразования традиционного общества в гражданское.

Если наши предки и не подозревали о существовании «зверя» по имени демократия, то мы уже сподобились чести познакомиться с некоторыми дурными чертами его нрава. Так вот, чтобы найти с ним общий язык по возможности скорее и относительно безболезненно, нам следует разобраться: кому демократия необходима, кто нуждается в ней косвенно, а кому она, как красна тряпка для быка.

Ясное дело, что ее на дух не переносят те, кто почитают себя выше «толпы». Большевики не успели сложиться как особая, привилегированная каста, хотя все к тому шло. Помешала партийная дисциплина, идеологические установки и боязнь открыто демонстрировать свою безграничную власть над народом. Процесс формирования новой элиты идет много быстрее. Он подкреплен колоссальными материальными средствами, добытыми путем финансового и морального насилия над нацией.

Большевистская Россия отличилась после Октября 1917 г., «ликвидировав как класс» не только дворянство, паразитировавшее на народе, но и капиталистов, которые своим трудом содействовали благу страны. «Крутым» реформаторам новой волны сей эксперимент показался заслуживающим внимания. Так что в 1991 – 1993 гг. мы отличились вновь, но уже с обратным знаком. А именно: теперь власть узаконила и организовала неслыханный по безнравственности и невиданный по цинизму грабеж собственного народа (не «эксплуататоров», а «эксплуатируемых»). Государство в ходе приватизации сверху, т. е. в интересах бывшей партийной и бюрократической номенклатуры (подобие касты) фактически обобрало своих граждан бесцеремонно, грубо, нагло. Власть позволила себе то, что практикуют самые отъявленные разбойники и воры. Так гигантскими богатствами, создававшимися целой нацией в течение многих десятилетий, в одночасье овладела горстка разного рода начальников с благословения лихих, но умственно неуклюжих реформаторов. А вслед за ними устремились изначально криминальные группы, разного рода бандиты, рэкетиры и мошенники.

Концентрация капиталов в руках внезапно народившейся финансово-политической «элиты» достигла масштабов, немыслимых даже в царской России. Теперь нам есть, чем гордиться. У нас теперь процветают два сорта воров: традиционные «воры в законе», и новые – узаконенные воры. И те, и другие представляют собой бедствие для страны. Однако вред, наносимый обществу узаконенными ворами неизмеримо больше вреда, причиняемого ему «ворами в законе». Их сила и влияние основаны на нашей гражданской пассивности, невежестве относительно того, что касается сути и духа демократии.

И поэтому, именно они больше всех заинтересованы в том, чтобы фактически не впустить демократию в Россию. Именно они, в первую очередь, желали бы обществу и впредь оставаться неграмотным в этом вопросе. Ибо демократия, стремящаяся к прозрачности, открытости и порядку не только в политической, но и в финансовой сфере, угрожает самому их существованию.

Однако четко и ясно определив свое отношение к тем, кто стал собственником огромных богатств незаконным путем, гуманисты, тем не менее, не жаждут ничьей крови. Они считают, что разумно организованное гражданское общество может и должно заставить работать на страну любые закрытые корпоративные структуры и даже олигархов. Стоит только направить их энергию в созидательное и правовое, а не разрушительное и криминальное русло. Следует, однако, признать, что задача эта крайне сложна.

Она так сложна, что по-настоящему не решена даже в странах с давними демократическими традициями. Например, никто ведь не станет отрицать, что богатейший человек планеты начала XXI в. Б. Гейтс честно зарабатывает свои миллиарды, оказывая крайне важные услуги прогрессу вообще и каждому цивилизованному человеку, в частности. Вместе с тем, громкие судебные скандалы последних лет показывают, что олигархи-жулики приноровились обворовывать общество на те же миллиарды долларов даже в цитадели современной демократии – в США.

Перемены, происходящие в России с 1991 – 1993 гг., называют демократическими. Очень многим людям эти перемены обернулись нищетой и бедствиями. Не удивительно, что резкое падение уровня своей жизни они связывают как раз с наступлением демократии. Им можно посочувствовать – учителям, врачам, рабочим госпредприятий, военнослужащим, одним словом, едва ли не всем работникам бюджетной сферы, т. е. работающим на государственных предприятиях или учреждениях. Ведь они лишились почти всего, к чему привыкли и чего ожидали от государства: гарантированной и регулярно выплачиваемой зарплаты, обязательств по трудоустройству, обеспечения жильем и бесплатного медицинского обслуживания.

То, что теперь дозволено публично нести всякий вздор, смотреть любые фильмы и телепередачи, слушать и читать что и сколько душе угодно, их мало вдохновляет. Обретение свободы слова, как и свободы в целом, можно было бы считать несомненным благом для нашего общества, если бы она, во-первых, сплошь и рядом не оборачивалась насилием и произволом, во-вторых, сопровождалась бы экономическими свободами, т. е. реальной свободой предпринимательства и хорошей зарплатой за хороший труд.

Неискушенному человеку – а таковых заведомое большинство – трудно бывает отличить искусно состряпанную ложь от истины. Поэтому обретение свободы слова, политической свободы, свободы собраний не компенсируют материальные потери этого большинства. Пустой желудок плохо воспринимает «вкус» таких свобод. Что же им остается делать, чтобы изменить свою жизнь к лучшему?

Вновь довериться батюшке-царю с присными? Наивно, если не сказать глупо. Или, может быть, коммунистам, при которых среднестатистический человек ощущал под ногами хоть и скудную, но твердую почву? Увы, возврат к большевистскому прошлому разразился бы катастрофой. Реанимация как монархии, так и большевизма не принесет России ничего, кроме окончательной гибели и распада на «удельные княжества».

У рядового россиянина остается немного реальных шансов изменить положение. Для начала ему важно было бы понять, что время гражданского детства и юности уходит бесповоротно. Наступает время зрелости. Это значит, что каждому из нас пора брать ответственность за свою судьбу в свои руки.

Гражданину России нельзя более рассчитывать на бога с царем, или на государство с его бюрократией. Единственный способ общения с последними – язык закона. Отныне человек может и должен доверять прежде всего и главным образом самому себе. Он может и должен надеяться на собственную голову, на свои знания и умения, на свою инициативу и целеустремленность, а также на опыт и знания себе подобных. Именно такая жизненная позиция граждан страны как раз и составляет сущность истинной демократии и гражданского общества. Стало быть, первая и главнейшая практическая задача для граждан России заключается в форсированном овладении азами теории и практики настоящей демократии. В ходе этого овладения мы приобретаем навыки умелого «общения» с нею. Только таким образом мы можем начать жить не хуже, если не лучше, среднестатистического американца, немца или японца. Потому что только демократия дает «зеленый свет» по-настоящему свободной рыночной экономике, которая способствует материальному и морально-психологическому процветанию индивида, общества и государства.

Темы для обсуждения

1. В чем состоят характерные особенности современной демократии?

2. Что мешает развитию демократии в нашей стране?

3. Почему столь несовершенна нынешняя российская демократия и каковы пути ее укрепления?