Содержание сайта =>> Российское гуманистическое общество =>> «Здравый смысл» =>> 2010, № 3 (56) |
ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ Лето 2010 № 3 (56)
РЕЦЕНЗИИ
Френсис Коллинз |
Дискуссия о роли и месте церкви в современной России не затухает. Не останавливается и ползучая клерикализация. Глядишь, скоро мы от двоек по введённым в школах предметам по основам «традиционных» религий перейдём к уголовной ответственности за отрицание существования Бога. Религиовед М. М. Богословский в статье «Государство и церковь в России», размещенной на сайте СПб РГО «Светский гуманист» 1 привёл высказывание Виктора Гюго о том, что свет цивилизации можно потушить двумя способами – нашествием солдат и нашествием священников. Он же в «Санкт-Петербургских ведомостях» от 26 марта 2010 г. в статье «Возможен ли союз науки и религии» указал на «очевидные расхождения» между ними, и сделал вывод, что ввиду этих расхождений такой союз невозможен. На страницах «Комсомольской правды» 3 апреля и 6 мая 2010 г. были опубликованы две статьи. Первая – с кратким изложением взглядов верующего учёного Фрэнсиса Коллинза, который был руководителем проекта по расшифровке генома человека. Из атеиста он превратился в верующего. Во второй изложено мнение его оппонента – тоже учёного, атеиста Ричарда Докинза. Читатели сами должны решать, чьи доводы им ближе. В первой статье приведены, конечно, далеко не все доводы Коллинза в пользу религии. Более полно он изложил их в книге «Доказательство Бога. Аргументы учёного» (М.: Альпина нонфикшн, 2008. – 216 с). Особый интерес эта книга вызывает потому, что написал её учёный, который защищает ценность науки, рассказывает о последних достижениях в космологии, теории эволюции и генетике человека. Во введении он говорит: «По моему мнению, здесь нет конфликта, можно одновременно быть ученым-естествоиспытателем, строго придерживающимся научных методов, и веровать в Бога. Я покажу, что две точки зрения – научная и религиозная – способны сосуществовать в пределах одной личности, обогащая и просвещая её». И далее в книге приводятся примеры верующих естествоиспытателей, называя имена Коперника, Кеплера, Галилея, Ньютона. Но то была совершенно другая историческая эпоха. У них и многих других учёных прошлого вера в Бога была обусловлена безраздельной господствующей религиозной традицией, укладом тогдашней жизни, которая с рождения и до смерти, в будни и праздники проходила в религиозной обстановке и не мыслилась без веры в Бога и соблюдения церковных обрядов.
B XXI веке, когда достижениями наук опровергнуты практически все библейские представления о природе мира и человека, всё больше учёных не связывают своё мировоззрение с религией и тем более не рассматривают её как способ познания окружающей действительности. Коллинз тоже считает, что «наука – единственный надёжный путь познания природы…».
Очевидно, что Коллинз – учёный. И он – религиозный верующий. Как учёный он со знанием предмета рассказывает о Большом взрыве, образовании Вселенной, возникновении Солнца и Земли, об эволюционной теории Дарвина, о молекуле ДНК, об открытии и расшифровке генома человека. Для меня это – главное достоинство книги, которую, думаю, с пользой прочитает каждый, кто интересуется этими вопросами. Но почему, по мнению Коллинза, наука не может здраво судить о смысле человеческого существования – непонятно. Мне кажется, что он совсем не обязательно должен быть связан с Богом. Как мне уже приходилось говорить в связи с откликом на книгу Д. А. Гранина 2, достаточно с позиции признаваемой Коллинзом теории Дарвина взглянуть на эволюционное развитие природы и самого человека, чтобы представить, как через миллионы лет после возникновения Земли неживая природа породила живую, которая развилась в нынешнее многообразие флоры и фауны. Появился разумный человек – «дитя Природы», благодаря чему Природа получила ещё большую возможность саморазвития и плюс к тому – самопознания. Отсюда следует, что в широком, эволюционном понимании назначение и смысл жизни человека – это сама жизнь и её познание, это всё более гармоничное участие человека в жизни природы, это совершенствование человека и общества. Если вдуматься, то по большому счёту именно этим фактически и занимаются и посвящают свою жизнь большинство людей. Каждый – своим делом, в меру своих способностей, таланта и возможностей.
Фрэнсис Коллинз |
Особенность религиозного ответа на смысл жизни состоит в том, что он не сводится к земным смыслам человеческого существования, но выносится верой в Бога за рамки природной, социальной и культурной действительности – в область сверхъестественного. Неверующий в сверхъестественное не видит в этом необходимости. Так что здесь возникают два разных ответа на смысл жизни человека. Нельзя не согласиться с Коллинзом в том, что «в споре о смысле жизни сохранять нейтралитет невозможно ни для учёного, ни для верующего». Здесь приходится выбирать: либо связывать смысл жизни с Богом, либо, если человек не верит в него, обходится без этого допущения.
Коллинз – не только учёный, но и верующий человек. Исходя из своей веры в существование Бога, он приводит свои доказательства его бытия, пытаясь тем самым с помощью разума как бы превратить свою религиозную веру в знание, которое не противоречит научному.
Какие же это доказательства?
Главным и самым убедительным доказательством существования Бога Коллинз считает «нравственный закон», о котором он говорит с первой и до последней главы своей книги.
В первой главе он приводит следующие доводы: «Один из главных примеров действия Нравственного закона – альтруистический импульс, зов совести…». «Милосердие, или
бескорыстный альтруизм – главная трудность для эволюционистов. Данный тип поведения… нельзя объяснить стремлением эгоистичных генов индивида к самосохранению…»
«Нравственный закон действует только у людей». «Это явление похоже на закон природы, такой же, как закон всемирного тяготения…». Многие исторические источники,
продолжает Коллинз,
Изложив эти доводы, Коллинз тут же спрашивает: «Является это знание добра и зла природным качеством человека или оно внедрено в нас культурными традициями?»
«Что же делать с Законом человеческой природы, если его примитивное объяснение как порождения культуры или побочного продукта эволюции не проходит?» В конечном
счёте, он утверждает: «Доводы, основанные на Нравственном законе, наряду с другими соображениями, заставили меня признать вероятность гипотезы Бога». В последней,
одиннадцатой главе книги, он закрепляет свой вывод: «Спустя почти тридцать лет после обращения к вере я
Не вдаваясь в анализ всех приведённых доводов, отметим главный из них, от которого зависит судьба остальных. Это – непризнание Коллинзом объяснения Нравственного закона как «порождения культуры». Если непредвзято посмотреть на окружающую нас реальную жизнь, то именно эволюция человека, весь исторический опыт существования человечества и формирует то, что Коллинз называет «нравственным законом», единым как свод общечеловеческих норм морали и бесконечно многообразным по конкретному содержанию и проявлению у разных народов в разные исторические эпохи. «Нравственный закон» не лежит впереди или до опыта, он не априорен, он вытекает из опыта, т. е. апостериорен. А на биологическом уровне человеческий опыт, познание, оценки, осмысление всего и вся разворачиваются на основе врожденных и генетически обусловленных способностей, качеств, свойств человека как природного существа, за плечами которого 500 миллионов лет развития жизни на Земле (а по новейшим данным – около 4 млрд. лет). Именно такое объяснение дают нам современная наука и здравый смысл. И если «нравственного закона» нет на генном уровне (на этом уровне заложены лишь способности различать добро и зло, истину от лжи и т. д., т. е. основа, на которой и формируется моральное сознание и моральное чувство), то это не значит, что его надо искать у господа Бога. И надо крепко закрыть глаза, заткнуть уши и все мысли направить к небесам, чтобы не видеть и не слышать ежедневные примеры воспитания в соответствии с этическими нормами, которые соотносятся не с Богом, а с опытом людей и являются ничем иным, как «порождением культуры». Совесть – это не голос Бога, а врождённая мыслительная способность совершать рефлексию, особого рода оценочное размышление относительно моральных вопросов или поступков (в результате этой рефлексии мы как бы слышим её «голос» как «голос совести»). В ней нет ничего мистического, она развивается (или не развивается) как способность к самооценке своих поступков по нормам морали, принятым в обществе. Представления Коллинза о «божественных» обоснованиях «нравственного закона» явно надуманы, его аргументы к современным научным представлениям о поведении человека никакого отношения не имеют, а требуются его верой в Бога.
Примиряет ли Коллинз религию и науку? Нет. Вместо этого он предлагает своё толкование религии, в которую втискивает некоторые научные представления и открытия. Коллинз с самого начала поставил перед собой ложную цель. Не лучше ли переформулировать сам вопрос и спросить, а нужно ли примирять или сталкивать «лбами» науку и религию? Не лучше ли им разойтись миром и научиться жить на почтительном расстоянии друг от друга? Их безопасное существование обеспечивается не вторжениями религии – в науку, а науки – в религию, не их союзом или войной, а совершенно иным способом – юридически закрепленными договоренностями. Что и отражено в Конституции РФ |
Ещё одним важным аргументом для Коллинза в пользу Бога служит антропный принцип, о котором Коллинз говорит в третьей главе книги. «Чем обширнее становятся наши знания о том, как возникла Вселенная и сформировалась наша Солнечная система, тем больше обнаруживается в природе явных и удивительных совпадений, одинаково загадочных и для учёных, и для философов, и для богословов. Общий вывод о том, что Вселенная “настроена под людей”, именуется антропным принципом». При этом Коллинз выбирает такую трактовку этого принципа, согласно которой «то, что физические константы и законы настроены под разумную жизнь, – не случайность, а прежде всего результат действий Того, Кто создал Вселенную».
С точки зрения дарвиновской теории эволюции, которую Коллинз безоговорочно признаёт научной, логичнее было бы другое толкование этого принципа, а именно, что Вселенная
со всеми своими загадочными совпадениями
Кроме Нравственного закона и антропного принципа Коллинз приводит и другие доказательства существования Бога: «Мне, кроме того, стало ясно, что наука, несмотря на свою бесспорную мощь в раскрытии тайн природы, не продвинет меня в решении вопроса о Боге. Если Бог есть, то находится вне природы, поэтому Его невозможно познать с помощью инструментов науки. Свидетельства существования Бога должны приходить к нам другими путями (я заглянул в собственное сердце), а окончательное решение может быть основано только на вере – не на доказательстве». Этот последний аргумент он повторяет в десятой главе: «Невозможно полноценно доказать с помощью логических доводов, что Бог есть, – в это необходимо уверовать».
Разумеется, это не доказательство, а скорее исповедь верующего человека. Спорить с такого рода «доказательствами» нет смысла. Вера действительно не разум, и в вопросе о Боге они расходятся, если только вера не подчиняет себе разум и не заставляет его искать для своего подтверждения те или иные логические доводы. Но при этом должно быть ясно, что свободе мысли и разума здесь нет места. Разум здесь невольник с самого начала и выполняет роль покорного слуги.
Вместе с тем Коллинз хотел бы сохранить мирные отношения между верой и разумом, наукой и религией. Он спрашивает: «Оставляют ли современные знания в области космологии, эволюции и генетики человека возможность для богатого и гармоничного сочетания между научным и религиозным мировоззрением?». И отвечает решительным (но благодушным по своей сути) «да». По мнению Коллинза, научное и религиозное мировоззрение предлагают разные, но взаимодополняющие пути поиска ответа на этот вопрос. Например, в третьей главе Коллинз спрашивает: можно ли достичь согласия между наукой и религией в фундаментально важном вопросе о происхождении Вселенной? «Коль скоро имел место Большой взрыв, что было до него и что его вызвало (или кто вызвал)? Наука бессильна дать здесь ответ. Для богословов же теория Большого взрыва выглядит весьма интригующе, так как в ряде религиозных традиций описывается сотворение Вселенной Богом из небытия… Большой взрыв прямо-таки вопиет о сверхъестественном объяснении». «Характерно, – говорит здесь же Коллинз, – что глава римско-католической церкви папа Пий XII активно поддерживал теорию Большого взрыва ещё до того, как она получила достаточное научное обоснование».
По-моему, объяснение происхождения Вселенной с помощью идеи Большого взрыва не только не «вопиет», но даже не шепчет о сверхъестественном объяснении происхождения Вселенной.
На бездоказательное утверждение богословов, что до Большого взрыва в мире царствовал Бог, можно возразить предположением, что вместо Бога перед взрывом было сжатие
Вселенной. Сам Коллинз здесь же пишет: «В настоящее время неизвестно, будет ли Вселенная расширяться вечно или в
Ссылаться на Бога, организовавшего «светопредставление» в виде Большого взрыва, означает поддержку теории «Бога пробелов» (заполнять не изученную область знания, т. е. пробелы – Богом ), которую сам Коллинз критикует за то, что она наносит вред религии. В четвёртой главе Коллинз пишет: «От затмений в древнейшие времена и движения планет в Средние века до происхождения жизни сегодня концепция “Бога пробелов” слишком часто оказывала медвежью услугу религии и, как следствие, самому Богу. Вера, помещающая Бога туда, где нам не хватает знаний о природе, окажется перед лицом кризиса, когда благодаря прогрессу науки пробел удастся заполнить».
В четвёртой главе, признавая эволюционизм в качестве «фундаментальной основы биологической науки», Коллинз, тем не менее, приводит мнение одного протестантского теолога,
который
И, наконец, в седьмой главе утверждается, что теория эволюции не отрицает Бога. Просто Бог
Особое значение для доказательства гармонии науки и религии имеет толкование Библии, о чём Коллинз говорит в третьей и шестой главах своей книги. Чтобы устранить явные
противоречия между наукой и библейскими историями и чудесами, Коллинз использует позицию небуквалистов, которые, в отличие от буквалистов, допускают вольную интерпретацию
священных текстов. Более того, он предупреждает об опасности их буквального понимания. На вопрос о книге Бытия: «Так что же перед нами – поэтическое, может быть,
даже аллегорическое повествование или все-таки история, которую следует понимать буквально?», Коллинз отвечает: «Безусловно, мы имеем дело с ярким и поэтичным повествованием
о том, как Бог создавал мир». Это даёт возможность Коллинзу так интерпретировать противоестественные библейские истории, чтобы они не противоречили научным данным.
В шестой главе, чтобы объяснить соответствие научно установленного возраста Земли библейским семи дням творения, Коллинз обращается за помощью к блаженному
Августину – богослову
Выступление Р. Докинза в Транснациональном центре исследований (Амхёрст, США) |
Такого же оппортунистического толкования Библии придерживается Коллинз и в истории с сотворением Адама из праха земного, а затем Евы из его ребра. В десятой главе он
задаётся вопросом: «Что это – символическая аллегория… или достоверное описание реальных событий?» И приводит мнение одного из религиозных мыслителей, который
считал, что
В одиннадцатой главе, говоря о воскресении Христа из мёртвых, Коллинз признаёт: «Для научного мышления задача была не из простых». Тем не менее, он оправдывает свою веру в
это чудо тем, что
В завершённом виде гармония науки и религии представлена Коллинзом в десятой главе, в его собственном варианте веры – теистическом эволюционизме (Био-Логосе), основанном на признании шести постулатов, которые представляют собой совокупность религиозных представлений и научных открытий. Научно доказанное возникновение Вселенной путём Большого взрыва «сочетается» с божественной настройкой её параметров для возможности жизни в ней человека; появление людей в результате эволюции дополняется богоданными человеческими свойствами – Нравственным законом и поиском Бога; механизм возникновения жизни на Земле остаётся неизвестным, но после того, как она появилась, развитие разнообразных форм происходило за счёт эволюции и естественного отбора; раз начавшись, эволюция не нуждалась в сверхъестественном вмешательстве.
«Приняв эти шесть постулатов, получаем, – утверждает Коллинз, – убедительный, интеллектуально удовлетворительный и логически непротиворечивый синтез: Бог, не ограниченный пространством и временем, создал Вселенную и установил управляющие ею законы природы». Среди серьёзных верующих биологов, утверждает Коллинз, преобладает теистический эволюционизм. В то же время, он говорит, что «теистический эволюционизм не претендует, конечно, на доказательство реальности Бога: невозможно полноценно доказать с помощью логических доводов, что Бог есть, – в это необходимо уверовать».
Но примиряет ли Коллинз религию и науку? Нет. Вместо этого он предлагает своё толкование религии, в которую втискивает некоторые научные представления и открытия. Коллинз с самого начала поставил перед собой ложную цель. Не лучше ли переформулировать сам вопрос и спросить, а нужно ли примирять или сталкивать «лбами» науку и религию? Не лучше ли им разойтись миром и научиться жить на почтительном расстоянии друг от друга? Их безопасное существование обеспечивается не вторжениями религии – в науку, а науки – в религию, не их союзом или войной, а совершенно иным способом – юридически закрепленными договоренностями. Что и отражено в Конституции РФ и конституциях практически всех демократических государств в форме принципов светскости государства, свободы мысли, убеждений и совести. Они защищают свободу государства как аппарата управления и как страны в целом от власти какой-либо религии, а бытующие в обществе религии – от власти государства над ними. Эти принципы защищают свободу религии, признают суверенность её особых территорий и областей жизни. Они самым простым и эффективным образом разводят в разные социально-культурные и территориальные пространства религию и науку, церковь и школу, верующих и неверующих, церкви и различного рода культовые учреждения, чтобы они не теснились и не притесняли друг друга.
В мире много вещей, которые не нужно ни мирить, ни ссорить, хотя можно и нужно с достоинством и уважением обсуждать вопрос о религии и науке, вере и разуме. А как они уживутся между собой во внутреннем мире человека, то это, в конечном счёте, личное дело самого человека, дело его выбора, его свободы, права и ответственности. Единого решения и тем более правила здесь нет и быть не может.
В какой-то мере Коллинз понимает это, когда говорит что «пора объявить перемирие в ширящейся войне между наукой и религией». Неточность Коллинза здесь в том, что верующие слишком болезненно реагируют на утверждения учёных, что они снова и снова «вот здесь и здесь» не обнаружили Бога. Война ширится лишь в глазах верующих. В глазах учёных есть не отрицание Бога, а прогресс научного знания, улучшающего в итоге условия земного существования человека. Быть может верующим и не нужно обращаться к ним с вопросами о бытии Бога? Тогда они и говорить об этом не будут. Да и зачем верующим ждать от науки «да» или «нет» в отношении существования Бога? Она – о другом.
Перемирие, а точнее – мирное сосуществование науки и религии в соответствии с Конституцией РФ особенно актуально для россиян. От такого, как сейчас, перекоса в сторону религии ничего хорошего ждать не приходится. Призывы учёных к руководству страны – опомниться, остановить клерикализацию и огосударствление православия – заглушаются церковными песнопениями в храмах, где руководители государства демонстрируют свою религиозность. Но и неверующим надо тщательно избегать оскорбления религиозных чувств верующих. При наблюдении за жизнью рядовых прихожан или просто верующих напрашивается вопрос: вместо того чтобы продолжать крепить союз церкви и государства, не пора ли традиционным религиям, прежде всего православию, приводить себя в состояние, соответствующее умонастроению современного рядового верующего? Не стоит ли РПЦ быть ближе к народу и активнее откликаться на его беды и нужды, быть защитницей от произвола бюрократии и всякого рода власть имущих? Не актуальна ли реформа церкви? Вся современная жизнь в России требует обновления и модернизации. Почему в стороне от перемен должна стоять религия?
1 М. М. Богословский. «Государство и церковь в России». // «Светский гуманист», http://humanism.su/ru/articles.phtml?num=000753
2 В. Ю. Огвоздин. Религиозные «Причуды моей памяти» Д. А. Гранина. // ЗС № 3 (52), 2009, http://razumru.ru/humanism/journal/52/ogvozdin.htm