|
Содержание сайта =>> Российское гуманистическое общество =>> «Здравый смысл» =>> 2011, № 1 (58) |
ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ • Январь – март 2011 № 1 (58)
ПРОБЛЕМЫ КРИТИЧЕСКОГО МЫШЛЕНИЯ
|
Грани скептицизма
Грани скептицизма
Скептицизм – одно из ярких и богатых явлений в истории человечества. Он связан с природой человека и проявляется в широком спектре человеческой жизни: в познании, в психологии, в исследовательской и повседневной деятельности. Скептицизм – это явление культуры, древняя традиция в философии, это и метод научного исследования; он проявляет себя и как свобода, и как догматизм, и как стремление к истине, и как желание отгородиться от всякого знания, и как неверие, и как форма экзистенциального отчаяния. Анализ скептицизма, осмысление его индивидуальных психологических и познавательных проявлений и социокультурных последствий помогает понять особенности «российского скепсиса», ментальность россиян, их социальные реакции и поведение на современном, довольно смутном этапе истории страны.
Скептицизм как явление многогранен. Понимаемый и принимаемый разнообразно, он не имеет ни жёсткой классификации, ни чёткого общепринятого определения. Тем не менее, существуют характеристики этого мыслительного процесса, отражающие как его интенсивность и направленность, так и историю осмысления этого человеческого качества.
Скептицизм и скепсис
В общем смысле, скепсис – это проявление врождённой, но в разной степени выраженной у людей скептичности как человеческого качества или способности. Скептицизм – это скорее стиль мышления и одна из мировоззренческих установок индивида. В то же время этим термином обозначают различные теории скепсиса и скептичности.
Как психологический комплекс скептицизм соседствует с такими человеческими качествами как недоверчивость, подозрительность, цинизм, страх, открытость, любознательность, активность как желание опровергнуть или получить исчерпывающие доказательства и вместе с тем пассивность, как нежелание быть убеждённым и в этом смысле принуждённым считаться с истиной. Иными словами, скептицизм может быть формой страха потерять свою точку зрения, свою свободу и себя как субъекта скептицизма. Скептицизм – это и форма проявления свободы разума («свобода начинается с сомнения»). Скептицизм как антидогматизм является прямым или косвенным выражением потребности прорыва, движения, перемены и даже новизны… Таким образом, скептицизм как черта характера одно из самых сложных человеческих качеств. Оно связано с познанием и действием, с человеческой психологией и с самим человеческим существованием. В этом смысле скептицизм экзистенциален в той мере, в какой он погружен в сердцевину человеческого существования и связан с рядом фундаментальных человеческих дарований и состояний. В нём сочетается и консерватизм, и желание непрестанного исследования реальности, и жажда истины, движения вперед.
Скептицизм – это и феномен культуры, одна из её интеллектуально-психологических традиций, способная накладывать отпечаток не только на культуру нации и её научно-технический прогресс, но и на национальную психологию, образ жизни и язык. Не случайно в Англии и Франции сильны скептические традиции. Эти страны дали миру выдающихся философов-скептиков и в этих же странах скептицизмом отмечена и национальная психология.
Формы скептицизма
К настоящему времени в философии существует несколько подходов к классификации форм скептицизма. В целом их можно сгруппировать по двум критериям: исторические формы скептицизма и его типы.
Так, известный русский философ и просветитель Э. Л. Радлов различает древний и новый скептицизм. Сравнивая их, он показывает, что древний скептицизм имел практический характер, новый – теоретический. «В сущности, – считает Э. Л. Радлов, – следует различать лишь два вида скептицизма: абсолютный и относительный; первый есть отрицание возможности всякого познания 1, второй – отрицание философского познания. Абсолютный скепсис исчез вместе с древней философией, относительный же развит в новых, весьма разнообразных формах. Различение скепсиса, как настроения, от скептицизма как законченного философского направления, имеет несомненную силу, но это различение не всегда легко провести. Скепсис заключает в себе элементы отрицания и сомнения и представляет вполне жизненное и законченное явление. Так например, скепсис Декарта есть методологический приём, приведший его к догматической философии. Во всяком исследовании научный скепсис есть живительный источник, из коего рождается истина. В этом смысле скепсис вполне противоположен мёртвому и мертвящему скептицизму» 2.
Современная исследовательница С. В. Данько 3, пытаясь разобраться, какого рода сомнение было свойственно философии на разных этапах её развития, различает античный, радикальный и современный скептицизм. Она утверждает, что античный скептицизм 4, несмотря на призыв к воздержанию от каких-либо суждений об истинной природе вещей, не культивирует сомнение в очевидных вещах. Сомнение античными скептиками использовалось как частный довод против «догматических учений». Они сомневались в возможности подтвердить существование богов, первопричины и прочих сверхчувственных объектов, но не беспокоились всерьёз о повседневной реальности. Объект античного скептицизма – трансцендентный (метафизический) объект. Объектом же радикального 5 (от Декарта до Мура) и современного скептицизма является эмпирическая (обыденная) реальность. Согласно радикальному скептицизму, философия не может доказать существование внешнего мира и выявить объективную основу знания. Соответственно любое знание проблематично и относительно, абсолютная истина недостижима ни в метафизике, ни в науке, ни в обыденном опыте.
Другой современный исследователь А. О. Панич 6 выделает три вида скептицизма: 1) «онтологический», утверждающий, что в самой действительности существует некоторая область, не относящаяся ни к существованию, ни к несуществованию, а занимающая между ними промежуточную позицию, в связи с чем вспоминаются некоторые суждения об этом Платона; 2) гносеологический, или эпистемологический (до XX в.), призывающий к отказу не от знания вообще, а лишь от абсолютизации какой бы то ни было его разновидности, поэтому нельзя ставить знак равенства между скептицизмом и агностицизмом или, допустим, нигилизмом; 3) современный, имеющий «сильную» и «слабую» версии.
«Сильная» версия представлена различными вариантами западной «постаналитической» философии, включая бихевиоризм, прагматизм, холизм, конвенциализм и др. Общим для них является жёсткая критика представлений о философии как способе «добывания» объективной истины. Ярким выражением этой точки зрения является книга Р. Рорти «Философия и Зеркало Природы».
«Слабая версия» скептического философствования подразумевает тот особый статус, который получает скепсис в «философии диалога» (М. Бубер, Ф. Розенцвейг, М. Бахтин, В. Библер и др.). Специфика «философии диалога» заключается в том, что она исходит из факта «нераздельно-неслиянного» сосуществования как минимум двух человеческих сознаний на любом уровне их проявления (сознание личностное, культурное, этическое).
«Диалог» не есть «просто коммуникация», когда говорящие «обмениваются» взаимоисключающими утверждениями; «диалога» нет и при полном слиянии различных убеждений в
Я. В. Шрамко 7 выделяет следующие виды скептицизма: 1) классический («академический»), утверждающий, что мы не можем знать, существует ли реальность (а если да, то какова природа этой реальности), отличная от нашего непосредственного опыта; 2) глобальный, согласно которому мы ни о чём не можем иметь никакого знания, т. е. любое знание принципиально невозможно; 3) локальный, отрицающий возможность адекватного знания тех или иных конкретных феноменов или областей, например, внешнего мира, сознания других людей, прошлого, моральных истин или бога; далее, скептическая позиция может быть направлена против возможности (а) знания как такового, (б) обоснования знания, (в) того и другого вместе.
В связи с рассмотрением аналитической теории познания считают необходимым также говорить о «скептицизме первого и второго порядка»: 1) «первопорядковый» скептицизм опирается на то обстоятельство, что единственным источником нашей информации о внешнем мире является наш собственный субъективный опыт, т. е. любое свидетельство о фактах внешнего мира неизбежно зависит от данных, поставляемых нашими органами чувств, и в этом смысле имеет субъективный характер, однако, как подчеркивают скептики, такого рода опыт вовсе не исключает альтернативных возможностей, в частности, ошибки или «тотального заблуждения»: вполне можно представить ситуацию, когда наш субъективный опыт был бы в точности тем же самым, даже если бы внешняя реальность была абсолютно другой, или её вообще не существовало 8; 2) скептицизм «второго порядка» ставит под сомнение возможность знания о самом знании, то есть он утверждает, будто мы не можем знать, что мы
Ю. В. Тихонравов 10, как и Э. Л. Радлов, различает древний и новый скептицизм. Первый призывает к воздержанию от суждений, равнодушию и полной невозмутимости; второй отвергает такую пассивность и созерцательность и не останавливается перед ожиданием, что какие-нибудь боги в один прекрасный день снизойдут, дабы просветить человека на счёт каких-либо истин. Напротив, новый скептицизм требует, чтобы человек сам развивался и непрерывно расширял горизонты своего познания. Неизвестно к каким результатам приведёт такое развитие, но шанс решить проблему увеличивается. Новый скептицизм – это философия действия, скепсис, который стремиться выйти за свои пределы посредством активности человека, это активный скептицизм.
Согласно Ю. В. Тихонравову, скептицизм – это единственная идеология, которая не отрицает правоты других идеологий. Это самое терпимое учение. То, во что верят люди, вполне может оказаться истиной, хотя и нельзя исключить, что они ошибаются. Скептицизм не утверждает невозможности найти окончательную истину 11: она лишь пока не найдена, и надо искать её. На сегодня пока ещё ни одно из выдвинутых учений не соответствует требованиям, предъявляемым к истине. Более того, эти требования столь высоки, что нынешний уровень развития познания и познавательных средств человека не позволяет рассчитывать, что истина обнаружится в ближайшее время. Следует отметить, что позиция такого скептицизма внутренне противоречива: с одной стороны, он отвергает способность обладать объективным знанием, а с другой – выражает надежду, что некая «окончательная истина» рано или поздно будет добыта. Такая надежда несовместима с сутью скепсиса, поскольку является утопичной и метафизичной.
Примечательно, что автор в своих рассуждениях употребляет и такое понятие, как современный скептицизм 12, находя в нём ряд недостатков и называя его непоследовательным. Такой скептицизм, считает Ю. В. Тихонравов, не даёт никаких практических рекомендаций, однако пользуется верой в причинность. Цель скептиков здесь – составить рациональную картину мира, основанную на строго научном установлении причинных связей. В итоге скептицизм ограничивает себя разоблачениями второстепенных чудес (рассказов об инопланетянах и полтергейсте), постоянно заменяя одни сомнительные интерпретации другими, и при этом ничего не говорит о жизни и деятельности. Решить эту проблему, по мнению автора, поможет последовательный скептицизм, который не должен принимать на веру представлений о причинности, и при этом он должен являть собой целостную жизненную позицию, содержащую оригинальные практические рекомендации (императивы скепсиса) относительно нравственных, социальных и политических проблем. Скепсис – это праксис, продолжает Ю. В. Тихонравов, и настало время объединить усилия скептиков и перейти от созерцательного сомнения к деятельному, чтобы хоть немного увеличить наши шансы познать истину.
Помимо вышеперечисленных форм скептицизма в философской и психологической литературе можно встретить и такие его виды, как героический 13, разумный 14, праксиологический, аксиологический 15 и т. п. Особого внимания заслуживает скептицизм Л. Шестова, который А. А. Кудишина называет метафизическим (точнее антиметафизическим) 16, ставящим под сомнение сами метафизические предпосылки всякого мировоззрения. Скепсис Л. И. Шестова упирается в одну проблему: человечны или бесчеловечны, подлинны или фальшивы отношения, с одной стороны, между «идеологизированными» индивидами, с другой – между человеком и его истинами, его идеями. «Последняя, подлинно достоверная истина, – считает Л. Шестов, – на которой рано или поздно согласятся люди, заключается в том, что в метафизической области нет достоверных истин» 17.
Л. Шестов был убеждён, что философ обязан всегда сомневаться, поскольку за сомневающимся сама жизнь и «естественный порядок вещей». Он призывал людей видеть в скептиках не врагов и опаснейших чудовищ, а «не узнанных друзей», а также жить «без идей, без заранее поставленных целей, без предвидений» и полагал, что так будет жить интересней и результативнее с точки зрения подлинного, полноценного существования.
Он не раз вставал на защиту скептицизма как метода исследования мысли и действительности и призывал видеть в «радикальном сомнении», сарказме и насмешке «самое необходимое оружие исследователя» 18. Скептицизм Л. Шестова порождён верой в человека и одновременно сомнением в уже открытых философских истинах, с завидным постоянством превращаемых людьми в догмы и идолы. Разуму и науке он не доверяет, скепсис распространяет и на них. Мыслитель полагает, что разум, если ему безоглядно довериться и почитать его в себе как бога, больше всего в мире ненавидит жизнь, а своими обобщениями бесконечно суживает человеческий опыт, ограничивает творчество, свободу и воображение.
Знание, считает Л. Шестов, порабощает человеческую волю, подчиняя её вечным истинам. Оно по своей природе враждебно всему живому, способному проявить свою самостоятельность и независимость. Он призывает отказаться от самолюбования и всезнайства и открыть «заказанные нам теперь пути к постижению хотя бы маленьких тайн жизни» 19.
Мыслитель полагает, что все наши беды проистекают от идей, которым мы позволяем парализовать себя. Любое мировоззрение, сама необходимость его как такового ставятся им под сомнение, потому что, по его мнению, всякое мировоззрение стремится так или иначе подчинить себе человека, безоговорочно направить нашу жизнь, повлиять на процесс познания мира и жизни в нём.
Так под сомнение подпадает и сама вера человека в спасительность и всемогущество истин и благородных идей. Начало всякого сомнения в человеке Л. Шестов видит в «потерянной почве» – в самом невыносимом для человека состоянии. По его мнению, колебание, ключевой элемент скептицизма, – составной элемент в суждениях человека, которого судьба подводила к роковым задачам.
Выдающий мыслитель XX в. Э. Фромм 20 рассматривает скептицизм как субъективное психическое состояние. Обсуждая конструктивную и оборотную стороны скептицизма, он говорит о необходимости понимать сомнение в двух аспектах: «сомнение в
Иррациональное сомнение – это «такое сомнение, которым эмоционально и интеллектуально окрашена вся жизнь человека. Для него ни в одной области деятельности не существует ничего, обладающего свойством достоверности». Иррациональное сомнение может принимать следующие формы: 1) активное сомнение (всё и везде подвергается сомнению, ни в чём нет уверенности); 2) индифферентность (безразличие) и релятивизм (всё возможно, нет ничего определённого). Крайняя форма иррационального сомнения – невротически обусловленное сомнение, когда человек принуждён сомневаться во всём, что бы он ни думал или ни делал.
«Рациональное сомнение, – продолжает Э. Фромм, – относится к тем требованиям, положениям и нормам, признание которых зависит от веры в авторитет, а не вытекает из собственного опыта». Этот тип сомнения, считает автор, играет важную роль в становлении личности, поскольку способствует процессу взросления ребёнка и развитию у него критического мышления. В исторической ретроспективе такое сомнение было связано с освобождением от авторитета церкви и государства, и как следствие, «стало одной из главных движущих сил современного мышления и наиболее плодотворным импульсом для развития современной философии и науки».
В заключение более подробно остановимся на характеристике видов скептицизма, представленных американским теоретиком науки П. Куртцом, который выделяет три исторически сложившиеся формы скептицизма, сохранившиеся и по сей день 21.
Нигилизм 22, наиболее экстремальная форма скептицизма, – это тотальный отрицающий скептицизм, т. е. абсолютный отказ от всех возможных утверждений относительно истинности или ценности
Тотальный скептик утверждает, что познание невозможно. Не может быть уверенности ни в чём, нет никаких надёжных оснований для веры, не существует вообще никакой истины. Всё, с чем мы имеем дело, – это только переживания, впечатления, ощущения, и у нас нет гарантии, что они соответствуют чему-нибудь во внешней реальности. Мы не можем быть уверены в том, что правильно описываем вещи, которые существуют «сами в себе». Чувства – сердцевина мира опыта – обманывают нас. На каждое доказательство любого тезиса такой скептик может привести доказательство противного.
Невозможна не только уверенность в познанном, – сомнительны сами критерии истинности или ложности. Знания обосновываются методами, с помощью которых мы оцениваем утверждения, претендующие на истину. Но сами методы просто постулируются и не могут использоваться для собственной верификации. Таким образом, в исследовании мы никогда не можем ступить дальше первого шага. Тотальные скептики заканчивают крайним субъективизмом. Таков подход тотального скептика к науке 23, философии и религии.
В области этики тотальный скептик оказывается абсолютным релятивистом, субъективистом и эмотивистом 24. Что такое «хорошо» или «плохо», «правильно» или «неправильно» – все эти оценки объявляются изменчивыми и на индивидуальном, и на общественном уровне. Нормативные стандарты сводятся исключительно к прихотям вкуса и чувства. Законодательные принципы – это вопрос власти, силы и общественного мнения. В основе морали не лежит ничего реального. Она беспричинна и не поддаётся обоснованию.
Если отвергается возможность познания, то такой тотальный скептицизм может быть обозначен словом «догматизм», поскольку всё знание начинает ограничиваться одним догматическим утверждением о невозможности познания. Так скептическое мировоззрение вырождается в догматическое, т. е. в такое, против какого оно само же и борется.
Одна из форм нигилистического скептицизма – нейтральный скептицизм 25. «Нейтральные» скептики ничего не утверждают и ничего не опровергают. Они склонны избегать каких-либо определённых высказываний. Они отвергают любой вид скептицизма, в котором присутствует какая-либо теория, так или иначе являющаяся формой знания. Нейтралисты заявляют, что у них нет никакой подобной теории. Они просто высказывают личные мнения и не ждут, чтобы кто-либо принял или отверг их утверждения, согласился или не согласился с их аргументами. Это всего лишь их собственные частные взгляды, нечто произнесённое, а не
Здесь тон задаёт агностицизм. В эпистемологии агностики не способны найти никаких критериев истины, в метафизике не могут выдвинуть никакой онтологии, т. е. теории реальности, в религии – обоснованных доказательств веры или неверия в бога, в этике и политике – кодексов добродетелей, ценностей или стандартов социальной справедливости.
Нейтральное состояние «воздержание от суждения», исторически известное как пирронизм, отстаивалось Пирроном из Элиды и имело большое влияние на весь последующий ход развития скептицизма. Такой скептицизм избегает решения проблем повседневной жизни, полагая, что в быту преобладают соглашение и обычай.
Тем не менее, будучи перенесённым в область реальных человеческих отношений, нейтральный скептицизм вырождается в нигилизм и неприятие всех форм познания, что чревато самоизоляцией, одиночеством и отчаянием. По мнению Куртца, вышеперечисленные формы скептицизма противоречат жизненным потребностям человека. Нам надо жить и действовать в мире – независимо от того, какова природа последней реальности. Мы вынуждены вырабатывать убеждения, в соответствии с которыми можем жить и действовать.
Вторая форма – умеренный скептицизм 26, предложенный Д. Юмом, великим шотландским философом XVIII столетия. Во II в. до н. э. аналогичную позицию защищал древнегреческий философ Карнеад. Умеренные скептики сомневаются относительно абсолютной надежности каких-либо притязаний на обладание истинным знанием. Они убеждены, что основания знаний и ценностей эфемерны. Невозможно с какой-либо определённостью установить окончательные истины о реальности. Тем не менее, подчиняясь повседневным потребностям, мы вынуждены делать обобщения, способные помочь нам решать практические проблемы.
Для такого рода скептиков невозможно дедуцировать то, что должно быть, из того, что есть. Мораль в этом смысле – чистая условность, принимаемая людьми, которые согласились подчиняться правилам общественного договора лишь для того, чтобы лучше блюсти свои различные интересы. Таким образом, умеренный скептицизм позволяет нам ориентироваться и действовать в повседневной жизни, как если бы мы обладали знанием.
Третий вид скептицизма, защищаемый и обосновываемый П. Куртцом – исследовательский скептицизм 27. Он существенно отличается от предыдущих видов, более того, скептически настроен к ним и выступает в роли их последовательного критика. Его движущей силой является не сомнение, а исследование. П. Куртц называет его новым скептицизмом, или неоскептицизмом, хотя он возник в современном мире как одна из прикладных форм прагматизма. П. Куртц выделяет такие черты этого метода мышления, как позитивность и конструктивность. Скептицизм должен быть именно методом, программой исследования, а не абстрактной философией или субъективным психическим состоянием; исследовательский скептицизм является контекстуальным, т. е. включенным и используемым там и тогда, где и когда это необходимо для познания, а не догматично заявляющим о себе всегда и везде (что может превратить скептика в нигилиста и циника, проваливающегося в бездны пессимизма или бредущего в пустыню отчаяния). Методологический скептицизм включает современные научные методы исследования, рассматривает себя как часть процесса познания, а не как
Таким образом, вышеперечисленные подходы к классификации форм скептицизма отражают различные взгляды как на историю скептицизма, так и на само понятие «скептицизм». Однако современные авторы предпочитают взгляд на скептицизм как на ярко выраженное проявление рационализма и составную часть научного мировоззрения. Скептицизм рассматривается ими как конструктивное сомнение, с которого начинается любая теория. Он требует, чтобы человек сам развивался и непрерывно расширял горизонты своего познания 28.
Скептицизм в России
В заключение выскажу некоторые соображения о скептицизме как российском феномене. Здесь нужно подчеркнуть,
В советской философской историографии, скептицизм постоянно оказывался «не в фокусе», т. к. не вписывался в «генеральную линию» противостояния материализма и идеализма. Профессиональные философы внимания скептицизму почти не уделяли. В лучшем случае скепсис использовался философами для разумной «очистки» знания от заблуждений; в остальном же скептицизм расценивался сугубо негативно, главным образом как свидетельство кризиса в культуре и в обществе. В философских словарях можно засвидетельствовать такие заключения: «Скептицизм получает наибольшее распространение в те периоды развития общества, когда старые общественные идеалы уже расшатаны, а новые ещё не укрепились». Или: «скептицизм признаётся как элемент познания (сомнение, самокритика и т. п.), не абсолютизируемый до значения философской концепции» 29. Предполагается, что причиной такого отношения к скептицизму стала пресловутая «биполярность» российского культурного сознания, допускающая по любому вопросу только два взаимоисключающих решения 30.
В общественной психологии скептицизм обычно воспринимается как форма пессимизма и уныния. Скептик – это странное и малосимпатичное существо, которое ни во что не верит, всё подвергает сомнению, а стало быть, не имеет никаких идеалов и вообще никакой, если можно так выразиться, жизненной основательности 31. Тем самым скепсис и сомнение с самого начала были окрашены в тона пораженчества и покорности или толковались как нигилизм и бунтарство (см. «Отцы и дети» И. С. Тургенева).
К сожалению, отсутствие глубоких традиций рационализма и скептицизма в России негативно сказывается и по сей день. Это чаще всего выражается в формах неверия в способность человека понять и преобразовать существующее положение вещей, неверия в разум и свободное рациональное исследование.
Скептицизм по-русски плодит одиночек, которые заведомо отвергают мнения и доводы других, предлагая взамен свои собственные доморощенные, обязательно «абсолютно истинные» и «спасительные» для России прожекты. Нигилистический скепсис идёт рука об руку с психологией одинокого бунтаря и мессии, морального и политического солипсиста, спасающего нашу несчастную страну. Таким образом, скептицизм как психологический феномен предстаёт в виде бунтующего в подполье (в лучшем случае в Интернете) практически беспомощного, но крайне претенциозного и агрессивного «революционера-одиночки» и «спасителя».
Одним из последствий слабой выраженности в русской интеллектуальной истории традиций рационализма и скептицизма как его частное проявление стала неразвитость критического мышления на уровне обыденного сознания. Его место обычно занимает противоречивая смесь простодушия и доверчивости, с одной стороны, и боязнь нового и догматизм – с другой. Защитной реакцией такого «аскептицизма» является нигилизм, как попытка ухода от какого-либо позитивного ответа на вопросы жизни, либо вера в их решение кем-нибудь вышестоящим – богом, государством, начальником, либо, наконец, надежда на «авось»: как-нибудь обойдётся, устроится, образуется…
Выработке здорового скептицизма и критического мышления серьёзно препятствует складывавшийся веками авторитарный и патерналистский тип сознания, для которого характерно невежество относительно общественного устройства и возможностей рядового человека. Носитель такого сознания ожидает поддержки и защиты от сильной власти, одновременно почитая, боясь и ненавидя её. Такого рода психология и сознание, хотя они и были в советское время оснащены иной идеологией и другими словами, сохранились до наших дней и вошли в неразбериху новейшей истории России во всей своей девственности и беспомощности.
В условиях неопределенности некритичное и в значительной степени нигилистическое и индифферентное сознание оказалось просто дисфункциональным, впало в смятение, апатию и самоизоляцию. Объективно это способствовало тому, что Россия так стремительно стала расслаиваться по имущественному принципу и атомизироваться на уровне повседневности. Одним из следствий трудностей перестройки психологии и сознания россиян является мучительный и болезненный процесс становления гражданского общества. Возможно, что самым негативным в этой ситуации является явное нежелание государства перейти от имитации поддержки гражданского общества к реальным и конструктивным действиям. Столь же очевидно нежелание власти развернуть систему гражданского просвещения на основе светского гуманизма, исследовательского скептицизма и критического мышления.
1 Здесь Радлов не совсем точен: скептицизм не отрицает познание, он сомневается в достоверности результатов такового.
2 Радлов Э. Л. Скептицизм. – 1900, http://filosof.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000758/index.shtml.
3 Данько С. В. Свет и тень радикального скептицизма // Вестник Моск.
4 Там же. С. 23.
5 Там же. С. 22.
6 Панич А. О. О пользе и вреде скептицизма для философии. См.: http://www.scorcher.ru/art/theory/scepticism/scepticism2.php
7 http://gzvon.pyramid.volia.ua/biblioteka/kafedra_filosofii/libph/lebedev/01/short2.htm
8 Этот последний аргумент получил в современной аналитической философии обозначение «мозги в бочке», поскольку он иногда формулируется в форме своего рода мысленного эксперимента, утверждающего, что опыт, поставляемый нашими органами чувств, вполне совместим с «опытом» лишённого тела и помещённого в особую питательную среду мозга, нервные окончания которого подключены к своего рода суперкомпьютеру, который имитирует (моделирует) внешнюю реальность. Каким образом, спрашивает скептик, можем мы доказать, что не являемся такими «мозгами в бочке»? Изложение и детальную критику этого аргумента см.: Putnam, H. Brains in a Vat // Reason, Truth and History, Cambridge, Cambridge University Press, 1981. –
9 См. Bernecker,
http://warrax.net/55/scepticism.html
11 Следует заметить, что скептицизм несовместим с поисками «истины». А вот адекватному описанию действительности – способствует.
12 Тихонравов Ю. В. Деятельный скепсис: http://www.skeptik.net/ism/act_skep.htm.
13 Рассел Б. Скептицизм.: http://www.scorcher.ru/art/theory/scepticism/scepticism1.php.
14 http://www.scorcher.ru/art/theory/scepticism/scepticism.php.
15 Поросёнков С. В. Скептицизм как форма выражения и способ понимания кризиса ценностного отношения / Существование и деятельность в определении ценностного отношения. – Пермь:
16 Кудишина А. А. Гуманизм и скептико-рациналистическая традиция // Гуманизм – феномен современной культуры. – Академический проект. – М., 2005.; http://www.humanism.ru/ph9.htm.
17 Шестов Л. Шестов Л. Власть ключей (Potestas clavium). – Шестов Л. Соч.
18 Спустя более полувека американский гуманист и скептик П. Куртц опубликовал обширное исследование, посвященное обоснованию идеи исследовательского скептицизма. См. Kurtz P. The New Skepticism: Inquiry and Reliable Knowledge. Buffalo: Prometheus Books, 1992. (Русское издание: Куртц П. Новый скептицизм: Исследование и надёжное знание / Пер. с англ. и предисл. В. А. Кувакина. – М. Наука, 2005).
19 Шестов Л. Власть ключей. –
20 Фромм Э. Человек для самого себя. – М.: ACT, 2010. –
21 См. Куртц П. Новый скептицизм: Исследование и надёжное знание. М., 2005; Искушение потусторонним. – М.: Академический проект, 1999.
22 Куртц П. Новый скептицизм… – С. 20.
23 Например, результат такого подхода – проблема изучения математики во Франции. Более подробно см.: Интервью с академиком В. И. Арнольдом // В защиту науки. – М.: Наука, 2006. – Бюлл. № 5: Он замечает, что
24 Эмотивизм (англ. emotive – вызывающий эмоции, возбуждающий, от лат. emoveo – потрясаю, волную) – этическая теория, согласно которой моральные суждения и термины не являются ни истинными, ни ложными, лишены познавательного содержания, так как не могут быть подвергнуты верификации. Значение их состоит лишь в том, чтобы служить для выражения нравственных эмоций. Рассматривая моральные представления как произвольные, эмотивист даёт нигилистическое истолкование морали. Эта теория распространилась в
25 Куртц П. Новый скептицизм. С. 22.
26 Там же. С. 23.
27 Там же. С. 25.
28 Васильченко В. А. Традиции скептицизма в современной культуре //
29 Философский словарь. М., 1986. С. 430
30 Кондаков И. В. Введение в историю русской культуры. М., 1997.
31 Подробнее см. Кувакин В. А. «Скепсис» в России: Возможно ли доселе невозможное? // Здравый смысл, 2003, № 4 (29). (http://razumru.ru/humanism/journal/29/kuvakin1.htm)
|
|
|
|