Г. В. Гивишвили. ГУМАНИЗМ И ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО

Глава II. КАК МЫ ДУМАЛИ И ЧУВСТВОВАЛИ СООБЩА

§ 11. Назначение коллективных представлений и общественных чувств

▪ Позитивный смысл национального и религиозного чувства.
▪ «Слабость» национальной идеи.
▪ Отношение религий к культурному развитию.

Все имеет свое предназначение и свой смысл, которые открываются людьми в свое время. Наш мозг – самое гениальное изобретение природы. Нет в мире ничего, что могло бы сравниться с его возможностями. Он разгадывает тайны жизни, познавая механизмы наследственности. Он охватывает взором всю историю Вселенной, заглядывая в самые отдаленные её уголки. Причем владеем мы им уже как минимум 40 – 60 тыс. лет. Мы – это и Пятница с Робинзоном и рядовой троечник средней школы с Михайло Ломоносовым. Но как вопрошал один литературный герой: если мы все такие умные, то почему среди нас так много бедных? Если первобытные охотники были не глупее нас, то почему они все поголовно не имели «ни кола, ни двора»?

Парадокс в том, что мало кто догадывался о выдающихся способностях нашего мозга. А посему еще и сегодня мы используем его ресурсы от силы на один-пять процентов. Наши же далекие предки не дотягивали даже до десятых долей процента. Мы как бы заставляем работать в режиме паровоза космический челнок «Шаттл» или ракету-носитель «Союз». При всем том было бы наивно думать, будто даже такой сверхсовершенный орган, как наш мозг, в состоянии в один миг решить все проблемы, стоящие перед нами. Можно одним махом разрубить Гордиев узел. Но жизнь ежедневно завязывает еще сотни и тысячи других узлов. И на их «рубку», не говоря уж о терпеливом развязывании, требуется время.

При всей кажущейся неразумности коллективного сознания и выдуманных им фантазий, в нём заложен глубокий смысл. Он служит средством общения и объединения людей с помощью не кнута, а пряника.

Ведь пряник выполняет свою роль куда эффективнее кнута. Желание находит тысячу возможностей, нежелание создает тысячу препятствий. Миражи, которые порождал мозг древнего охотника, создавали тот уют, благодаря которому ощущение особой близости возникало не только между матерью и детьми, но и между всеми членами коллектива.

Ликованию Пятницы не было предела, когда он встретился со своим отцом. Откуда взялось это его сыновне чувство? Не только из понимания роли отца в самом факте его – Пятницы рождения ⁴. Память о предках и погребальные обычаи, обряды и танцы, сказки и предания, запреты и вера в духов, одним словом – все эти нелепости, очаровательные в своей детской наивности и непосредственности, связывали каждую общину и все поколения не хуже общего языка. Ибо во времена Пятницы они выполняли функции клея или «раствора», благодаря которому возводились стены человеческих сообществ.

Позже, когда над этажом первобытного коммунизма начал надстраиваться второй, цивилизованный этаж, в ход пошел иной «раствор». Потому что прежний уже не справлялся со скреплением более крупных блоков, в которые объединялись люди. Цивилизованный способ существования требовал от них большей дисциплины, порядка и ответственности. Проявлять свою индивидуальность разрешалось уже гораздо меньшему числу людей, чем раньше.

Правом иметь свое собственное мнение и руководствоваться своими желаниями стали обладать немногие избранные. А именно, те, кто оказывались на вершине пирамиды неравенства.

Поэтому, не обладавшим таким правом, следовало внушить мысль о главенстве общих интересов над их частными. Но чем же первые отличались от вторых? Ведь если рядовые члены общества составляли большинство, то, казалось бы, их-то интересы и должны были отражать те самые «общие» интересы? Почему же чаще всего оказывалось, что эти последние совпадали с интересами не большинства, а меньшинства? Где тут справедливость?

Своеобразная справедливость развития состояла в следующем. Когда вольный охотник превратился в земледельца и обзавелся кое-каким достатком, он почувствовал сладость владения движимым и недвижимым имуществом – вещами, скотом, землей. Добывать то, и другое, и третье можно было тремя способами: трудом, силой и хитростью. Первый путь сулил многие хлопоты и малые барыши. Второй был рискован, но зато (в случае удачи) приносил весомые дивиденды. Третий путь был самым верным, но требовал основательной «идеологической обработки» соплеменников. Не удивительно, что воинственное и авантюрное, но ленивое меньшинство предпочло второй способ умножения добра. Для этого оно изменило цели войны. Охота за головами людей ушла в прошлое. На первый план вышел грабеж чужого имущества. Уже не месть, а обладание вожделенной землей, золотом, драгоценностями становилось главным стимулом к объявлению войны соседям.

Становление цивилизаций и качественное изменение характера войны фактически шли рука об руку. Так что вскоре весь цивилизованный мир обратился в театр новых военных действий. А те, кто провоцировал эти захватнические войны, становились героями в глазах соотечественников. Ведь теперь они выступали в роли главных авторитетов – добытчиков чужого и защитников своего (племени, народа) добра. Мышеловка захлопнулась. «Мышь» справедливости стала заложницей прихотей кота – зачинщика всей этой катавасии и специалиста по «цивилизованному» грабежу.

И отступать было уже некуда. Война во имя золотого тельца становилась образом жизни, а дисциплина, порядок и послушание верховной власти – не блажью, а суровой жизненной необходимостью. Ибо только в них был залог побед и процветания, в том числе – для рядовых победителей. Так интересы большинства смыкались с интересами меньшинства. Справедливость как будто торжествовала, но то была двусмысленная справедливость. Ибо она всегда влекла за собой страдания другой стороны – побежденного и обобранного противника.

В стане же победителей молчаливое большинство покорно соглашалось с тем, что бунтовать против власти – себе же хуже. Чем она – родная – будет слабее, тем чаще у недругов-чужеземцев будет возникать желание поживиться «нашенским», в трудах и поту нажитым добром. А нагрянут и победят – так непременно лишат всего имущества, а то и жизни. Такова была, таковой и остается незамысловатая философия бытия традиционных, как мы говорим, цивилизаций. И национальное чувство в цивилизациях данного типа должно было оберегать уже не только родной язык, обычаи предков и домашние очаги.

Оно должно было стоять также на страже пирамиды имущественного и сословного неравенства, которая утвердилось у всех цивилизованных народов.

Со временем идея неравенства стала восприниматься как естественная, разумная и, следовательно, справедливая.

Одним словом, с ней примирились. Тем более что как религии стихий, так и идеологические религии не уставали внушать: власть не мешает счастью. У каждой из них были свои, особые методы внушения, но смысл того, что они пытались доказать, был, по сути, одинаков.

Национальной идее был присущ один крупный изъян. Она не поощряла культурное развитие. Потому что всякое развитие раccматривалось ею как изменение. А изменение воспринималось как измена заведенным порядкам, обычаям, ценностям.

Сословное неравенство подавляло и душило любые инициативы низов. А без этой инициативы никакое развитие невозможно в принципе.

Религиозное чувство возникло позже национального (вначале родового и общинного) чувства. Второе выполняло ту же роль, что и первое, но на свой лад. Однако оба они страдали ограниченностью. Так продолжалось до тех пор, пока не появились идеологические или наднациональные религии – буддизм, христианство и ислам. Эти последние сумели подобрать очень разные, но одинаково эффективные ключи к сердцам не только своих, но и чужих народов. Потому что они отбросили прочь оковы узко национального понимания добра, бога и религии.

Они обратились к человеку со словами любви и братства, чистоты помыслов и дел. Буддизм указал выход для человека в борьбе со своими страстями, приводящими к страданиям. Христианство и ислам стали толковать бога как добросердечного покровителя и учителя не только евреев и арабов, но всего человечества. Тем самым они лучше любых угроз и любого насилия способствовали великому делу единения людей.

Но со временем социальные возможности религий оказываются все более ограниченными.

Тому есть две главные причины.

Во-первых, эти мировые религии разделили и «освоили» уже всё мировое сообщество. Остатки древнего язычества влачат жалкое существование лишь в укромных уголках тропических джунглей и арктического севера. А численность китайцев и японцев позволяет им стойко держать оборону своих особых религиозных традиций. Так что возможности сравнительно мирного расширения своего «жизненного пространства» вширь у буддизма, христианства и ислама уже равны нулю. «Свободных» от их влияния территорий практически не осталось. А логика их существования толкает их к дальнейшей экспансии ⁵. Поэтому они входят в неминуемое противоречие друг с другом. Вот и возникает вопрос: готовы ли они «сесть за стол переговоров», и каков тот общий язык, на котором они будут объясняться друг с другом?

Вторая причина исчерпания возможностей мировых религий состоит в весьма интенсивном процессе коммуникаций людей разных наций и верований, в образовании межконфессиональных и полиэтнических обществ и союзов государств, типа Европейского союза.

Сохранение культурного наследия – дело благородное и совершенно необходимое. Но это только половина дела.

Культура должна развиваться. Человечество не может застыть на одном месте, как каменный истукан. Оно обязано двигаться, прогрессировать. Остановка развития самоубийственна. Остановка грозит застоем и деградацией культуры, за которой последует долгая и мучительная гибель цивилизации.

Назад, в средневековье пути нет. У нас есть только одна альтернатива: или – вперед и вверх, или – в пещеры. А вот этого как раз и не хотят понимать те ортодоксальные верующие, которые выносят принципы своей веры за рамки частной жизни и за церковные ограды.

Если человечеству не поможет его собственный разум, выручить его будет некому. Яхве, Христос и Аллах далеко не всесильны. Они не в состоянии подарить земное бессмертие даже одному человеку (хотя современная наука успешно движется к решению этой проблемы). Как же они смогут предотвратить гибель целой цивилизации? Кстати говоря, если их могущество безгранично, как они позволяют сомневаться в своем существовании хотя бы одному человеку? А ведь неверующих миллионы.

Темы для обсуждения

1. Какими способами создавалось имущественное неравенство?

2. Каким образом имущественное неравенство порождало неравенство социальное?

3. Какова роль религий в прогрессе культуры?

⁴ Пятница и его сородичи наверняка не догадывались о значении мужчины в этом процессе. Люди вообще не имели понятия о данном предмете прежде, чем не одомашнили диких животных и не обзавелись скотом.

⁵ Экспансия – насильственное расширение сфер влияния, осуществляемое вооруженными, экономическими, идеологическими и прочими методами и средствами.