Г. В. Гивишвили. ГУМАНИЗМ И ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО

Глава VIII. РОССИЯ НА ПУТИ К ГРАЖДАНСКОМУ ОБЩЕСТВУ

§ 39. Совместимы ли нравственность и благосостояние?

▪ Благосостояние общества.
▪ Связь мировоззрения людей с их благосостоянием.
▪ Трудовая этика.

События 1991 – 1993 годов произошли стихийно, на волне острого массового недовольства действиями идеологического, политического и экономического банкрота – КПСС. Общество ввязалось в борьбу с ней, не успев толком осмыслить ни тактику, ни стратегию, ни конечные цели перемен. Поэтому было бы удивительно, если бы они совершались: во-первых, внятно, во-вторых, без чрезмерных потрясений. Можно ли в один день или год, или даже в пятилетку превратить миллионы Золушек в принцесс? В сказке – да, в жизни – нет. Тем более что в современном обществе постоянно сшибаются, высекая искры, сотни и тысячи противоположных интересов тех или иных групп и отдельных индивидов.

Так, например, нет сомнений, что авторы Конституции РФ преследовали достойные цели, будучи нравственными и честными людьми. Точно так же несомненно и то, что творцы экономических реформ – люди честолюбивые и большие плуты. Якобы во имя скорейшего перевода хозяйства страны на рыночные рельсы, они, войдя во власть, именем государства объявили собственность, произведенную всей нацией, частной собственностью в основном для тех, кто был ближе всех к кормилу власти.

В чем же состояла их личная выгода от этой операции? Выгода прямая. Они или их окружение одним росчерком пера реформаторов становились богатыми людьми. Не вложив в формирование этого богатства ни капли своего непосредственного труда, не ударив пальцем о палец, они в один миг превратились во владельцев миллионных состояний. Они и горстка расторопных мошенников, бандитов и воров.

Китайцы говорят: «Спрямляя согнутый прут, приходится перегибать его в противоположную сторону». Возможно, именно этой логикой оправдывают узаконенный грабеж 90 % нации наши реформаторы. Странно, однако, что китайские реформаторы поступают со своим народом гораздо мудрее и благороднее. Также столкнувшись с необходимостью рыночного преобразования своего народного хозяйства, они, никого не «раздевая» и не обрекая на нищету, проводят их несравненно успешнее наших теоретиков.

Парадоксально, но факт: китайские коммунисты показывают себя гораздо более последовательными рыночниками, чем наши «демократы». Впрочем, никакого чуда в том нет. Они делают ставку на мелкого частника-товаропроизводителя. Мы – на олигарха-монополиста. А последний – человек без чести и совести, с безнадежно паразитической психикой. Он как огня боится честной, открытой конкуренции. Его стихия – интриги и закулисные игры с властью, черная и серая обочины рынка. Он – экономический «вор в законе».

Нас утешают тем, что, дескать, путь к всеобщему благосостоянию на западный манер лежит через стадию «дикого» капитализма. Стало быть, нам остается набраться терпения, а перетерпим, проскочим эту стадию переходного периода, так и заживем припеваючи. Но те, кто так думал, жестоко ошиблись: нувориши не стали вкладывать награбленные ими богатства в экономику страны. При этом они кивают на парламентариев, которые, мол, не дают им законов, развязывающих руки для инвестирования реального, т. е. производящего товары или услуги сектора экономики. Но это смешной аргумент: разве не они прикармливают тех депутатов, которые тормозят прохождение в Думе соответствующих законов? Если бы эти «новые русские» всерьез были обеспокоены благополучием страны, то соответствующие законы прошли бы в Думе со скоростью «крутой» иномарки.

Многое из того, что мешает людям понять происходящее, связано с пропагандистским наследием советской истории. В глазах рядового россиянина старшего поколения западный капиталист представляется беспринципным, наглым душегубом-хищником. А уж о временах «дикого» Запада и говорить не приходится: в царство Акулы Додсона порядочным людям, якобы, шагу нельзя было ступить – разорвали бы вмиг.

Много ли на самом деле среди западных предпринимателей гангстеров и проходимцев? Едва ли кто проводил их скрупулезный подсчет, но не приходится сомневаться: их предостаточно. Тем не менее, хорошо известно и другое. Подавляющее большинство людей, занятых в сфере западного бизнеса, дорожат своей репутацией и своим именем. В сущности, весь этот бизнес держится не только на законах, но и на взаимном доверии и на честном слове каждого участника деловых взаимоотношений. (А потенциальные воры, жулье и грабители рождались, рождаются и будут рождаться. Таковы издержки истории. Утешает здесь только то, что этот мусор составляет заведомое меньшинство человечества.)

Таково истинное состояние дел в наше время. Также было и во времена первоначального накопления капитала: в эпоху античности и позднего средневековья – итальянского, голландского, швейцарского и английского. Тот, кто читал рассказы Д. Лондона, участника эпопеи «золотой лихорадки» на Аляске и в Калифорнии, не может не помнить, что среди золотоискателей, разумеется, находились мерзавцы и уголовники. Но не они делали погоду. Более того, они были вынуждены следовать правилам честной конкуренции, которые принимались большинством участников этой лотереи. Там бесчестие было и остается исключением из правила. Мы возвели его в правило. Для нас стало нормой то, что для порядочного предпринимателя абсолютно неприемлемо. Потому что правила взаимоотношений на нашем экономическом поле устанавливает олигарх-монополист.

Его порочное влияние на коллективное сознание общества уже приносит свои отравленные плоды. Как легко понять, оно поражает и травмирует сознание и нравственность, прежде всего, подрастающего поколения. Сегодня происходит то, что можно определить словами «из крайности в крайность». Так, в предвоенные и послевоенные годы большевики эксплуатировали чувства патриотизма и романтизма молодежи. Создавая атмосферу энтузиазма, они посылали ее работать за копейки на так называемые стройки пятилеток – на Магнитку, целину, БАМ и т. д., где рядом с ними трудились заключенные. Но в последнее десятилетие стрелка социального барометра качнулась в противоположную сторону. Под влиянием СМИ, атмосферы коррупции и криминальности современная молодежь может стать весьма корыстной и циничной. Инфантилизм ⁵³ и незрелость прежних лет быстро вытесняются холодным и расчетливым эгоцентризмом ⁵⁴. На смену лозунгу: «Все силы победе коммунизма» приходят принципы: «Бери от жизни все» и «В борьбе все средства хороши».

Надо ли объяснять, как эти лозунги близки сердцу олигарха, как ласкает его взор зрелище превращения телят в крокодилят? Как радостно потирает он руки, наблюдая за тем, как слово «демократия» становится бранным в устах рядового россиянина. Потому что со времен античности до наших дней это слово ненавистно ему – олигарху – точно так же, как любому патрицию, монарху, тирану, вождю, фюреру, диктатору. Ведь он одной с ними крови.

Ненавистно же оно ему потому, что он знает то, о чем еще плохо догадывается рядовой россиянин. А именно, что демократия есть союз людей, равных в своих гражданских, политических, экономических и культурных правах.

И это равенство ему – олигарху, – как нож в сердце. Драматический парадокс нашего переходного времени состоит в том, что к демократии с нескрываемой враждебностью относятся многие как богатые, так и бедные жители России. Потому что первым всеобщее равенство ⁵⁵ в правах видится покушением на их особые права и льготы, а вторым – покушением на их право быть безымянными, не испытывающими бремени свободы и ответственности винтиками государственной машины.

Немногие из нас видят связь между общественным благосостоянием и нравственность общества. До 1861 г. понятие о нравственности в России пребывало в зачаточном состоянии. Потому что невозможно считать нравственным общество, большая часть которого находится в прямом, непосредственном рабстве у меньшей его части.

Нравственность и неравенство, а уж тем более рабство, – вещи несовместимые.

А что есть крепостной раб как не нищий? Но если нищие составляли большинство общества, то оно никак не могло быть отнесено к числу богатых. Даже несмотря на то, что в нем редко, но встречались владельцы гигантских (по меркам того времени) состояний.

С 1861 г. по февраль 1917 г. нравственность, человеческое достоинство начали все громче и настойчивее заявлять о себе в России. Поскольку принципы равенства форсированно внедрялись в жизнь общества, меняя его сознание, приоритеты и ценности. Большевики считали это фальшью. Во имя классовой (пролетарской) справедливости они до небес вознесли себя над обществом, делая вид, будто не отрываются от него. Прикрываясь именем диктатуры пролетариата, они сосредоточили в своих руках всю полноту государственной власти. А своего предводителя – генсека КПСС они наделили почти всеми атрибутами абсолютного монарха. Как отреагировала на этот государственный переворот общественная мораль? Она оказалась в ловушке двуличия.

С одной стороны, принцип равенства, казалось бы, мог торжествовать победу. Рабочие и крестьяне отныне формально перестали быть низами. С другой – за это равенство было заплачено жизнью миллионов бывших притеснителей – дворянства, духовенства, предпринимателей с большей частью интеллигенции. Наконец, юридическое равенство между рабочим и колхозником на деле означало их полное подчинение новым притеснителям – большевикам. Правда, самозванно объявляя себя опекуном, выразителями интересов класса-гегемона, т. е. пролетариата, большевики попали в двусмысленное положение. Они должны были одновременно и заискивать перед ним, и держать его в ежовых рукавицах.

Эта внутренняя противоречивость их отношения к опекаемым не особенно давала о себе знать в годы первых пятилеток. На волнах массового энтузиазма не замечалось многое. Например, рождение архипелага ГУЛАГа. Однако после Великой отечественной войны, когда всеобщее напряжение сошло на нет, и жизнь начала входить в колею обыденности, двойственность внутренней политики большевиков стала проявляться все заметнее. Тогда-то даже на крупных предприятиях и производствах с налаженным контролем и четким ритмом работы дисциплина и качество труда стали незаметно, но неотвратимо снижаться. Столь же неотвратимо поползла вверх статистика пьянства, прогулов и воровства. Трудовая этика рабочих промышленности и колхозного крестьянства деградировала прямо на глазах.

Нравственность не зависит от времени суток или места пребывания человека. Нельзя быть аморальным с утра до вечера, пребывая на рабочем месте, и образцом морали с вечера до утра, т. е. вне производства. С 1980 г. обещание светлого коммунистического будущего превратилось в большую ложь. Пропитывая трудовые отношения на производстве, она просачивалась в повседневный быт каждого гражданина страны. Она растлевала его с детских лет, приучая к фарисейству и лицемерию, с одной стороны, и к иждивенчеству и инфантильности – с другой. Так стоит ли удивляться тому, что страна оказалась у разбитого корыта, а большинство ее граждан – на пороге нищеты?

Когда большевики клеймили Российскую империю как тюрьму народов, они не слишком-то преувеличивали. Однако, совершив государственный переворот, сами они эту «Бастилию» не только не порушили, но даже кое-что в ней переоборудовали, дабы укрепить её. Правда, следует воздать им должное: добровольно принявшим их режим, вышли послабления. Во всяком случае, даже крестьянство, став колхозным, сподобилось свобод чуть больше, чем имело, будучи крепостным. Но одно осталось неизменным – принцип коммунальной общинности и круговой поруки. Большевики изменили только форму, редакцию имперского лозунга «За веру, царя и отечество». Место веры в боженьку в нем заняла вера в марксизм-ленинизм. Царь уступил свой трон вождю. Отечество приняло новое имя, не изменив своего фактически надменного отношения к народу.

Социализм в состоянии обеспечить благополучие только меньшинства общества за счет насилия над его большинством. Гуманизм дает возможность жить обеспеченно большинству, поддерживая при этом достойный уровень жизни тех, кто по тем или иным причинам не в состоянии сделать это сами (дети, старики, инвалиды). Следовательно, моральный долг каждого члена общества состоит в том, чтобы пользоваться возможностями гуманизма во имя благополучия большинства, не забывая о свободе и правах меньшинства.

Темы для обсуждения

1. Может ли быть богатым общество, в котором на первом месте стоит не производство, а распределение благ?

2. Совместимы ли понятия «гуманизм» и «конкуренция», «нравственность» и «равенство»?

⁵³ Инфантилизм – отсталость развития, сохранение у взрослых черт характера, свойственных детскому возрасту.

⁵⁴ Эгоцентризм – крайняя форма индивидуализма и эгоизма.

⁵⁵ Равенство прав не означает равенства физических и психических возможностей. Все мы рождаемся с разными задатками и склонностями, умственными и физическими данными. Все мы растем и воспитываемся в разных жизненных ситуациях. И так будет всегда. Стало быть, долг общества по отношению к индивиду состоит в том, чтобы это неравенство естественных возможностей компенсировать юридическим равенством прав.