ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ • Октябрь 2011 № 4 (61) – март 2012 № 1 (62)

ЖУРНАЛ В ЖУРНАЛЕ

	Валерий Финогентов

Возможен ли конструктивный диалог, возможны ли плодотворные дискуссии между субъектами различных мировоззрений? Речь идёт здесь о субъектах существенно различающихся мировоззрений, в частности, о субъектах различных религиозных мировоззрений (например, христианского и мусульманского), о субъектах различных философских мировоззрений (например, рационалистического и иррационалистического) и т. д. При этом я имею в виду именно мировоззренческие дискуссии, то есть дискуссии субъектов указанного рода по мировоззренческим проблемам ¹. По бытовым, политическим, специально научным и т. п. вопросам такие субъекты, как показывает опыт истории, нередко могут придти к согласию. Но по вопросам мировоззренческим, как показывает тот же опыт, субъекты различных мировоззрений приходят к согласию чрезвычайно редко.

Чаще всего, эти субъекты по мировоззренческим проблемам ведут не дискуссию, а полемику ². Основной целью дискуссии, как известно, является достижение некоторого согласия между участниками дискуссии, приближение к определённому приемлемому для всех участников дискуссии результату и, если не бояться этого слова, обретение ими истины. В противоположность этому основной целью полемики является победа над оппонентом, победа над другими участниками полемики. Соответственно, результатами мировоззренческой полемики будут либо дальнейшее обострение отношений между представителями таких мировоззрений, либо разрушение мировоззрения одной из полемизирующих сторон и насильственное навязывание этой стороне другого мировоззрения. Надо сказать, что реальная история взаимоотношений субъектов различных мировоззрений даёт нам, к сожалению, слишком много подтверждений сделанного нами вывода. Вспомним в связи с этим многочисленные примеры полемики между субъектами различных религиозных мировоззрений, вспомним полемику субъектов религиозного и атеистического мировоззрений – море взаимного непонимания, недоверия, враждебности!

На первый взгляд, кажется, что иного и быть не может. Действительно, мировоззрение человека, в частности его убеждения, верования и идеалы – это фундаментальный уровень его духовного бытия. Следовательно, всякое «покушение» на мировоззрение человека – это своего рода «покушение» на ядро его персональной идентичности. А ведь призывая человека к мировоззренческой дискуссии, мы в некотором смысле ставим его мировоззрение под вопрос ³. К тому же, мировоззрение человека не является сугубо рациональным образованием. Оно пронизано его чувствами и эмоциями. Мировоззрение – это ценности и смыслы, это ценностные ориентации, определяющие жизненную стратегию человека. Сомнение человека в своём мировоззрении или его отказ от собственных базисных идеалов, верований и убеждений, замена их другими неизбежно приводят этого человека к глубочайшему духовному кризису. Такой отказ, несомненно, равносилен драматической смене его персональной идентичности.

Как видим, рассуждая о возможности мировоззренческих дискуссий, мы касаемся очень серьёзных и весьма деликатных вопросов. С другой стороны, очевидно, что встречи субъектов различных мировоззрений были весьма распространённым явлением в истории человечества. Я уже констатировал, что такие встречи нередко приводили к трагическим последствиям: к конфликтам, к войнам, к порабощению или уничтожению носителей одного из встретившихся мировоззрений. В современную эпоху встречи и разнообразные контакты субъектов различных мировоззрений происходят каждодневно и повсеместно. И если в прошлом конфликты и войны, вызванные мировоззренческими противоречиями, носили более или менее локальный характер, то в наши дни такие конфликты и войны легко могут стать глобальными и губительными для всего человечества. В связи с этим вопрос о возможности плодотворных мировоззренческих дискуссий приобретает ныне особую актуальность. По сути, – это вопрос о ближайшем будущем человечества. Если плодотворные, конструктивные мировоззренческие дискуссии невозможны, то ближайшее будущее человечества – это вражда и войны между представителями различных мировоззрений, это деградация или гибель человечества.

Самое печальное здесь то, что сам призыв к мировоззренческим дискуссиям является неприемлемым для субъектов мировоззрений определённого типа. Действительно, такие дискуссии предполагают у субъектов, вступающих в мировоззренческие дискуссии, критичность и, самое главное, самокритичность, а также хотя бы минимум открытости, готовности слушать другого. Самокритичность в данном случае означает критическое отношение субъекта к собственному мировоззрению. Но такая самокритичность невозможна для субъектов мировоззрения определённого типа. Речь идёт о мировоззрениях, которым свойственны авторитарность и догматизм, то есть некритическое признание абсолютной истинности определённых положений (догм), возводимых обычно к некоторым авторитетам. По всей видимости, мировоззрения такого типа следует охарактеризовать как фундаменталистские. Фундаменталистское мировоззрение (фундаменталистская философия ⁴, в частности) может быть охарактеризовано как мировоззрение, утверждающее возможность окончательного, полного и позитивного решения мировоззренческих проблем: проблем гносеологических, проблем онтологических, проблем аксиологических и т. д. Другими словами, такое мировоззрение утверждает, что человек (человечество) в принципе способен достичь Истины, приобщиться к Абсолюту, соединиться с Богом. Фундаменталистскими мировоззрениями являются в первую очередь религиозные и квазирелигиозные, в частности, утопические мировоззрения ⁵.

Для субъектов таких мировоззрений их основополагающие идеалы, верования и убеждения сомнению и критике не подлежат. Здесь можно было привести великое множество соответствующих высказываний субъектов фундаменталистских мировоззрений. В качестве иллюстраций процитирую только нескольких таких субъектов. Так, в нечаевском «Катехизисе революционера» провозглашается: «Революционер – это человек заранее обречённый. У него не может быть ни любовных связей, ни имущества, ни друзей. Он должен отречься даже от своего имени. Всё его существо должно сосредоточиться на единой страсти – революции» ⁶. Широко известны непреклонные убеждения Мартина Лютера, выраженные словами: «На том я стою. Я не могу иначе». Очень ярко охарактеризовал в этом плане своё мировоззрение Ф. М. Достоевский: «Я сложил Символ веры, в котором всё для меня ясно и свято. Этот Символ очень прост, вот он: верить, что нет ничего прекраснее, глубже, симпатичнее, разумнее, мужественнее и совершеннее Христа, и не только нет, но и с ревнивою любовью говорю себе, что и не может быть. Мало того, если бы кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы остаться со Христом, нежели с истиной» ⁷. Вполне последовательно и убеждённо отстаивал принципы фундаменталистского (христианского, православного в данном случае) мировоззрения С. Н. Булгаков. Он не сомневался в истинности этого мировоззрения. А «истина всегда нетерпима и несговорчива». «Истина не есть истина, утверждал он, если допускает рядом с собою или вместо себя другую истину; объективность ревнива и, если угодно, «фанатична», «сильна, как смерть, любовь, и люта, как преисподняя, ревность». «Слишком легко проповедовать терпимость и быть терпимым, – указывал русский мыслитель, – не имея ничего за душой, но попробуйте быть терпимым, горячо веря в определённую истину». «Надо, – подчёркивал Булгаков, – быть рыцарем истины, всегда готовым к бою…» Поскольку, продолжал он, отстаиваемое им мировоззрение истинно, постольку «оно получает и атрибут универсальности и всечеловечности…» ⁸. Иначе говоря, по мнению С. Н. Булгакова, к такому мировоззрению должно, так или иначе, придти всё человечество.

Убеждения и верования субъектов фундаменталистского мировоззрения, как видим, имеют «пламенный характер» ⁹. Это – убеждения и верования прочные, глубокие и властные. Их очень трудно поколебать критикой, аргументами, доказательствами и т. п. Понятно, что с таким субъектом провести плодотворную мировоззренческую дискуссию, скорее всего, не получится. Для такого субъекта изначально очевидно абсолютное превосходство его мировоззрения по отношению к мировоззрению оппонента. Такой субъект заранее отрицает возможность внесения сколько-нибудь серьёзных изменений в своё мировоззрение. Представьте себе встречу такого субъекта с оппонентом, который также абсолютно уверен в превосходстве своего мировоззрения. В этом случае каждый из них будет стремиться победить оппонента, будет стремиться переделать его «по своему образу и подобию», будет стремиться навязать ему своё мировоззрение. То есть, в этом случае мы будем иметь дело не с дискуссией, а в лучшем случае с полемикой.

Конечно, убедить таких субъектов в необходимости ведения мировоззренческих дискуссий с представителями других мировоззрений очень трудно и, наверное, зачастую это сделать просто невозможно. Дело в том, что для того, чтобы такие субъекты вступили в мировоззренческую дискуссию, они уже до начала такой дискуссии должны внести весьма серьёзные коррективы в свою мировоззренческую позицию. А именно: они должны отказаться от веры в непогрешимость своего мировоззрения. Они должны отказаться от признания абсолютного превосходства их мировоззрения по отношению к другим мировоззрениям. Другими словами, они должны критично отнестись к своему мировоззрению. Но это означает, что они, по сути, должны отказаться от своего фундаменталистского мировоззрения.

В современных условиях это может быть достигнуто, если такие субъекты смогут осмыслить и оценить возможные альтернативы их вступлению в дискуссии с представителями иных мировоззрений. На мой взгляд, количество таких альтернатив совсем невелико.

• Эти субъекты могут стремиться к изолированному, автономному существованию сообществ, членам которых свойственны различные варианты фундаменталистского мировоззрения. Исторически – это достаточно типичный вариант. Он широко осуществлялся на предшествующих стадиях развития человечества, когда различные религиозные сообщества зачастую жили удалённо друг от друга и редко контактировали. К сожалению, этот вариант «мирного сосуществования» субъектов различных мировоззрений, по сути, исчерпал себя. В современных условиях многомерной глобализации, в условиях информационного общества и смешения культур эта альтернатива не может быть признана перспективной.

• Субъекты, уверенные в абсолютном превосходстве своего мировоззрения, вступают в полемику с носителями других мировоззрений, а эта полемика, как уже отмечено, с весьма высокой вероятностью перерастёт в противостояние и в войну с субъектами иных мировоззрений. Очевидно, что спровоцированная мировоззренческой полемикой война в современных условиях грозит перерасти в глобальный и гибельный для человечества конфликт. Как видим, эта альтернатива, можно сказать, гарантированно ведёт к самоуничтожению человечества.

Таким образом, эти субъекты должны сделать трудный выбор. Или они, «наступив на горло собственной песне», вступают в мировоззренческую дискуссию с представителями других мировоззрений. При этом они, разумеется, должны понимать, что эта дискуссия может привести их к необходимости «поступиться принципами», к необходимости изменений в их идеалах, верованиях и убеждениях. Или они, сохраняя верность своим принципам, вступают в конфликты и войны с субъектами других мировоззрений и раздувают мировой пожар. Ещё более упрощая и обостряя данную дилемму, её можно сформулировать следующим образом. Каждый наш современник должен сделать выбор: или фанатичная верность своему мировоззрению и вызванная этим фанатизмом скорая гибель человечества или развёртывание мировоззренческих дискуссий и дальнейшее развитие человечества.

Как видим, решая вступать или не вступать в мировоззренческие дискуссии, субъекты различных (в том числе религиозных и квазирелигиозных) мировоззрений должны решить, что для них весомее, что для них ценнее. При этом на одной чаше весов в данном случае располагается ценность веры в абсолютное превосходство своего мировоззрения, ценность веры в непогрешимость своих идеалов и убеждений, ценность веры в божественное происхождение соответствующих ценностей и смыслов. На другой чаше весов – ценность жизни ныне живущих поколений людей и ценность продолжения истории человечества.

Представители всех ныне существующих мировоззрений должны сделать свой выбор. Очень хочется надеяться, что разум и самокритичность победят фанатизм и догматизм, что субъекты самых разных мировоззрений выберут ценность земной жизни человечества. Очень хочется надеяться на то, что наиболее разумные и самокритичные представители фундаменталистских мировоззрений убедят массы сторонников таких мировоззрений в недопустимости продолжения в наше время практики взаимоотношений субъектов различных мировоззрений по мировоззренческим вопросам на уровне полемики. Очень хочется надеяться на то, что наиболее разумные и самокритичные представители фундаменталистских мировоззрений убедят массы сторонников таких мировоззрений в том, что фанатичная верность своему мировоззрению, игнорирование убеждений и аргументов субъектов других мировоззрений в наши дни смертельно опасны ¹⁰.

Речь идёт, таким образом, о том, что вступлению субъектов фундаменталистского мировоззрения в мировоззренческие дискуссии должна предшествовать стадия критической переоценки этими субъектами собственного мировоззрения в свете реалий современного мира. Эту стадию также можно назвать стадией (само)диагностики фундаменталистского мировоззрения на предмет адекватности такого мировоззрения драматическим вызовам современности. Проведённый выше анализ показывает, что фундаменталистское мировоззрение во всех его вариациях не может быть признано современным в содержательном смысле этого слова. Оно неадекватно вызовам современности. Оно – реликт прошлых эпох. Оно гибельно для человечества эпохи глобализации и информационного общества.

Возможно ли преобразование мировоззренческой полемики в мировоззренческую дискуссию? Какими принципами должны руководствоваться субъекты различных мировоззрений для осуществления мировоззренческих дискуссий? Какие цели должны ставить перед собой субъекты мировоззренческих дискуссий? Какие результаты могут быть получены в итоге плодотворных мировоззренческих дискуссий? Вопросы эти очень сложны. Разумеется, я не настолько наивен, чтобы надеяться на достижение здесь таких ответов на них, которые были бы приняты представителями самых различных мировоззрений. Моя задача в данном случае гораздо более скромная. Во-первых, я хочу привлечь внимание исследователей к сформулированным выше вопросам. Во-вторых, я хочу в предварительном плане сформулировать свою позицию по этим вопросам.

Сначала познакомимся с аргументами тех авторов, которые считают, что конструктивная дискуссия между субъектами различных мировоззрений по мировоззренческим вопросам невозможна. Обоснование такой невозможности обычно усматривают в том, что каждое мировоззрение является образованием в некотором смысле самодостаточным и, соответственно, закрытым для субъектов всякого другого мировоззрения.

«Самодостаточность» каждого мировоззрения (здесь имеются в виду, конечно, достаточно развитые мировоззренческие системы) в свою очередь может быть обоснована следующим образом. Любое (развитое, зрелое) мировоззрение образует целостность и, будучи целостностью, в принципе, способно своими собственными, внутренними средствами сформулировать и решить основные для данного мировоззрения проблемы. Оно, так сказать, не нуждается в помощи других мировоззрений. Предлагаемые им решения мировоззренческих проблем могут представляться спорными, неубедительными, необоснованными, нелогичными для сторонников других мировоззрений. Однако эти решения вполне удовлетворяют тех людей, которые сформировались и живут в лоне данного мировоззрения. То есть они удовлетворяют носителей, субъектов соответствующего мировоззрения. Вполне возможно при этом, что некоторые проблемы, существенные для других мировоззрений, не решаемы в принципе с позиций данного мировоззрения. Однако это обстоятельство не рассматривается субъектами данного мировоззрения в качестве свидетельства его ущербности и неполноты, поскольку такие проблемы просто не являются для носителей данного мировоззрения мировоззренческими; такие проблемы, можно сказать, не существуют для субъектов данного мировоззрения. Самодостаточность некоторого мировоззрения состоит, следовательно, в том, что его носители не нуждаются в других мировоззренческих системах. С помощью этого (своего) мировоззрения они формулируют и решают главные для них вопросы, прежде всего, – вопросы экзистенциальные: вопросы о смысле жизни человека, о его счастье и несчастье, о смысле страдания и смерти, о свободе, о любви, об истине и т. п. Сквозь призму этого мировоззрения они воспринимают Бога, природу, общество, других людей, себя. Они живут в мире, заданном их мировоззрением. Они воспринимают этот мир как реальный, действительный, истинный, а все остальные миры – миры, задаваемые другими мировоззрениями – как вымышленные, искусственно сконструированные, иллюзорные.

Соответственно, «непроницаемость» определённого мировоззрения для субъектов другого мировоззрения, в рамках обсуждаемого представления, состоит в том, что данное мировоззрение в целом и его существенные составляющие в принципе не могут быть адекватно поняты представителями другого мировоззрения. Аргументировать это утверждение можно следующим образом. Известно, что понимание (чего-либо, кого-либо) всегда осуществляется в некотором контексте. Контексты, определяющие соответствующее понимание, могут быть, как показывает опыт герменевтики, принципиально различными по своему типу и масштабу. Так, например, понимание некоторого высказывания может быть достигнуто в контексте раздела, в который это высказывание включено, в контексте книги, в которую входит соответствующий раздел, в контексте всех произведений данного автора и т. д. Рассматривая некоторое мировоззрение как контекст понимания, можно утверждать, что оно представляет собой широчайший контекст, то есть такой контекст, который не может быть расширен. В таком случае каждое мировоззрение представляет собой для его субъектов широчайший контекст во всём множестве контекстов, в которых может осуществляться этими субъектами процесс понимания. Таким образом, получается, что каждое мировоззрение, являясь «широчайшим контекстом», в некотором смысле «охватывает всё». С другой стороны, – ни одно мировоззрение не охватывает, не содержит в себе другое мировоззрение (другие мировоззрения). Соответственно, данное мировоззрение не может быть постигнуто извне, то есть не может быть адекватно понято с позиций другого мировоззрения.

Как видим, аргументы авторов, отрицающих возможность осуществления плодотворных мировоззренческих дискуссий, весьма серьёзны. Однако их можно оспорить.

Так, если говорить об аргументе, согласно которому каждое мировоззрение является «широчайшим контекстом» осуществления понимания чего бы то ни было, то он может быть, по моему мнению, оспорен на двух уровнях.

На первом уровне рассматриваются различные мировоззрения, принадлежащие к одной и той же культуре. Например, речь может идти о проблеме взаимопонимания религиозного (в частности, христианского) мировоззрения и философского мировоззрения (в той или иной его разновидности), т. е. мировоззрений, принадлежащих западноевропейской культуре. В таком случае именно эта культура будет тем контекстом, который так или иначе объемлет эти различные мировоззрения и, в принципе, позволяет представителям различных мировоззрений достичь некоторой степени взаимопонимания. Следовательно, такие мировоззрения не будут абсолютно непроницаемы друг для друга. Таким образом, задача достижения взаимопонимания между представителями различных мировоззрений, сформировавшихся и развивающихся в пределах одной и той же культуры, является очень сложной, но, в принципе, она может быть решена. Соответственно, на основе достигнутого взаимопонимания субъектами мировоззрений указанного типа может быть предпринята попытка осуществления конструктивной мировоззренческой дискуссии между ними.

На втором – более сложном для решения интересующей нас проблемы – уровне сопоставляются мировоззрения, принадлежащие к различным культурам. Например, речь может идти о сопоставлении мировоззрения конфуцианского и мировоззрении кантианского или мировоззрения буддийского и мировоззрения христианского. Положительный ответ на вопрос о возможности более или менее адекватного понимания и оценки мировоззрения (к примеру, конфуцианского), принадлежащего одной культуре (китайской), с позиций мировоззрения (например, кантианского), принадлежащего другой культуре (западноевропейской), может быть дан только в том случае, если мы признаем некоторую степень «соизмеримости» различных культур. Как известно, существует точка зрения, согласно которой различные культуры несоизмеримы, несопоставимы друг с другом. Такая точка зрения в яркой форме представлена, например, в широко известной книге О. Шпенглера «Закат Европы». Конечно, следует признать значительные трудности в достижении взаимопонимания представителей различных культур. История и современность дают немало примеров, иллюстрирующих эти трудности. Тем не менее, я склонен признавать некоторую степень соизмеримости различных человеческих культур. Кстати, и сама книга О. Шпенглера служит некоторым свидетельством в пользу того, что, обладая определённой подготовкой и затратив определённые усилия, представитель одной культуры (в данном случае О. Шпенглер – представитель западноевропейской культуры) может достичь достаточно глубокого понимания других культур (Египетской, Античной, Китайской, Индийской и т. д.).

Основанием этой соизмеримости является, во-первых, общая для представителей всех культур природа человека. Иначе говоря, все культуры сложились, по сути, на одном и том же природном базисе: все культуры созданы представителями одного и того же биологического вида (Homo sapiens). Единство этого природного базиса не исключает, конечно, многообразия форм и типов культуры, но значительно ограничивает это многообразие и предопределяет высокую степень их единства.

Рассуждая о проблеме соизмеримости различных культур и, соответственно, о возможности осуществления плодотворных мировоззренческих дискуссий, полезно использовать своеобразные аналоги гносеологических кантовских конструктов «эмпирического субъекта познания» и «трансцендентального субъекта». Напомню, что с помощью этих конструктов И. Кант пытался решить проблему обоснования достижимости различными («эмпирическими») субъектами познания общезначимого знания. Такое знание достижимо, предполагал Кант, поскольку в глубине каждого эмпирического субъекта познания присутствует своеобразный инвариант, обозначаемый понятием «трансцендентальный субъект». Так что, по сути, каждый акт познания осуществляет именно трансцендентальный субъект. Это обстоятельство и объясняет достижимость общезначимого знания. В нашем случае следует говорить о «трансцендентальном субъекте» мировоззрения. Такой субъект присутствует в глубине всякого эмпирического субъекта мировоззрения. Соответственно, его присутствие объясняет единство всех эмпирических субъектов мировоззрения и служит основой для возможности достижения их взаимопонимания.

Вторым основанием соизмеримости различных культур является наличие общих (однотипных) этапов в их развитии. Применительно к нашей проблеме – проблеме проницаемости (непроницаемости) друг для друга различных мировоззрений – наличие таких общих этапов в развитии разных культур проявляется, прежде всего, в том, что у всех культур была в прошлом (или имеет место в настоящем) стадия господства мифологического мировоззрения. Начиная с осевого времени, у большинства ныне существующих культур это мировоззрение вытеснялось формирующимися на его основе и несущими в себе его реликты многообразными религиозными и философскими мировоззрениями. Наличие такого (огромного по временной протяженности и по социокультурной значимости) общего для всех культур этапа в их развитии и присутствие существенных элементов мифологического мировоззрения в религиозном, философском и, тем более, в обыденном мировоззрениях и является вторым основанием соизмеримости различных культур. Наличие такого этапа является, следовательно, основанием возможности хотя бы некоторого взаимопонимания субъектов мировоззрений различных типов.

Можно предположить, что дальнейшее развитие человечества будет сопровождаться ростом степени проницаемости друг для друга разных культур, по крайней мере, по двум причинам. Во-первых, у них (у всех или у многих) возрастёт количество однотипных этапов, пройденных ими в ходе их развития. Здесь имеется в виду, в частности, то обстоятельство, что большинство ныне существующих культур прошло (или проходит) стадию доминирования религиозного мировоззрения. Во-вторых, всё более отчетливо будут проявляться последствия глобализации, взаимопроникновения, смешения культур.

Добавлю к сказанному, что разные культуры, разумеется, имеют в плане постижения других культур различные «познавательные потенциалы». Можно обосновать теоретически и подкрепить реальными наблюдениями утверждение о том, что минимальный потенциал в этом плане свойствен культурам, в которых господствует мифологическое мировоззрение. Представители такой культуры не могут и не хотят понимать представителей другой культуры хотя бы потому, что они отрицают их принадлежность к роду человеческому. Весьма ограничены, по моему убеждению, возможности понимания других культур у носителей религиозного мировоззрения. Они – эти возможности – возрастают по мере насыщения соответствующего религиозного мировоззрения элементами философского мировоззрения. Так, достаточно заметными возможностями понимания других культур, как показывает история, обладают просвещённые богословы. Соответственно, максимальным потенциалом постижения других культур, по моему мнению, обладают культуры, в лоне которых сформировалось философское мировоззрение. Поскольку именно философия наиболее адекватна задаче постижения и оценке других типов мировоззрения.

Обсуждая проблематику, связанную с возможностью осуществления плодотворных мировоззренческих дискуссий, нельзя обойти вопрос о результатах («плодах») таких дискуссий.

В некотором смысле очевидным позитивным результатом мировоззренческих дискуссий является ревизия и диагностика каждого мировоззрения, участвующего в такой дискуссии. Другими словами, мировоззренческая дискуссия – это обязательно проверка каждого мировоззрения «на прочность». Это – проверка каждого мировоззрения на убедительность, на обоснованность, на привлекательность. Это – его проверка на самосогласованность, на эффективность и т. д. Соответственно, осуществлённая на основе дискуссии ревизия и диагностика мировоззрения влечёт за собой те или иные его улучшения, усовершенствования. Например, это может быть уточнение существенных для данного мировоззрения понятий и идей. Это может быть новое, более надёжное обоснование принципов соответствующего мировоззрения. Это может быть постановка и решение новой для данного мировоззрения мировоззренческой проблемы и т. п.

Важным позитивным результатом мировоззренческих дискуссий может быть сближение позиций субъектов различных мировоззрений по определённым мировоззренческим вопросам. Так, например, представители христианского мировоззрения и представители светского гуманизма в результате такой дискуссии могут увидеть, что им свойственны многие общие ценности (свобода, справедливость, милосердие, истина, красота). Обнаружение общих фундаментальных ценностей, несомненно, может послужить основой для сотрудничества представителей этих мировоззрений в решении многих проблем современного человечества. Соответственно, результатом таких дискуссий может стать уточнение содержания расхождений и разногласий субъектов различных мировоззрений. Последующие дискуссии, в принципе, могут привести к минимизации или устранению этих расхождений и разногласий.

Вопрос о плодотворности мировоззренческих дискуссий может быть в частности конкретизирован следующим образом: может ли быть результатом мировоззренческой дискуссии признание истинным одного из мировоззрений, участвовавших в этой дискуссии? Соответственно: правомерно ли применение определения «истинный» к мировоззрению. И, наконец: каким образом отличить истинное мировоззрение от мировоззрения ложного (ошибочного)?

Прежде всего, отмечу, что требует обсуждения и уточнения сама постановка проблемы истинности мировоззрения. Это так хотя бы потому, что мировоззрение чрезвычайно неоднородно по своему составу. Как известно, наряду со знаниями оно включает в себя идеалы, верования, убеждения, ценностные ориентации и т. д. И если проблема истинности знания при всей её сложности, несомненно, может быть достаточно корректно сформулирована, и попытки её философского решения принесли множество ценных результатов, то проблема истинности идеалов, верований, убеждений и ценностных ориентации представляется не только далёкой от её решения, но и весьма неясной по своей сути. В связи с этим может быть высказана точка зрения, согласно которой понятие истинности просто неприменимо к перечисленным компонентам мировоззрения. Возможна, однако, и другая точка зрения, согласно которой проблема истинности мировоззрения для своего более или менее корректного обсуждения требует особой методологии. Одним из основоположений такой методологии должен быть, по моему мнению, дифференцированный подход к осмыслению истинности различных уровней и разных компонентов мировоззрения.

В рамках такого – дифференцированного – подхода проблема истинности мировоззренческого знания, с одной стороны, и проблема истинности мировоззренческих убеждений, верований и т. п., с другой стороны, требуют существенно отличающихся друг от друга концепций.

В частности, для оценки истинности знаний, входящих в состав того или иного мировоззрения, на мой взгляд, вполне уместно применить классическую (корреспондентскую) концепцию истины. Так, например, Г. Галилей в полемике со сторонниками геоцентрического мировоззрения мог подтвердить истинность важного для его мировоззрения утверждения, согласно которому в центре мира находится Солнце. Он мог это сделать, демонстрируя соответствие результатов своих астрономических наблюдений (в частности, – наличие системы спутников у Юпитера) указанному утверждению. Аналогично следует рассуждать применительно к существенному для эволюционистского мировоззрения утверждению, согласно которому человек сформировался в результате длительного процесса развития определённых видов обезьяноподобных существ. Истинность или ложность этого мировоззренческого знания может быть установлена с помощью его сопоставления с результатами изучения останков древних существ, найденных антропологами.

Скорее всего, оценка истинности ценностно-смысловой составляющей мировоззрения с помощью корреспондентской концепции истины осуществлена быть не может. Точнее, при решении этой задачи указанная концепция может сыграть лишь вспомогательную роль. Она не может быть применена для оценки истинности названной составляющей мировоззрения «напрямую», непосредственно. Но поскольку между знаниевой составляющей мировоззрения и ценностно-смысловой его составляющей должна быть определённая связь, постольку проверка знаниевой составляющей мировоззрения посредством применения корреспондентской концепции истины является косвенной (опосредованной) проверкой истинности ценностно-смысловой составляющей этого мировоззрения.

Можно предположить, что для оценки истинности убеждений, верований, идеалов и ценностных ориентации, свойственных некоторому мировоззрению, следует использовать прагматистскую концепцию истины. Напомню, что в соответствии с прагматистской концепцией, верования или убеждения (да и знания) человека являются истинными, если обладание ими ведёт этого человека к успеху, если они (верования и убеждения) полезны и эффективны в качестве инструментов для решения жизненных проблем данного человека. По всей видимости, прагматистская концепция действительно является релевантной (в определённой мере подходящей) для определения истинности (ложности) ценностно-смысловой составляющей мировоззрения.

Думается, однако, что эта концепция в данном случае нуждается в значительном ограничении (конкретизации). Дело здесь в том, что ключевые понятия прагматистской концепции слишком неопределённы, широки и абстрактны. Речь идёт о понятиях успешности, полезности и эффективности. Более определёнными эти понятия могут стать, если их погрузить в некоторый ценностно-смысловой контекст. Например, их можно погрузить в теистический ценностно-смысловой контекст. В таком случае религиозные верования человека, в частности его вера в бессмертие души или в грядущее воскресение, будут эффективными средствами для преодоления человеком ужаса смерти и т. п. Соответственно, такие верования в данном контексте следует оценивать как истинные. Можно ещё более конкретизировать ценностно-смысловой контекст. Мы помним, например, что в Новом завете Иисус говорит: «Я есть истина…». Таким образом, в этом контексте качества Иисуса, осуществлённые данным человеком, свидетельствуют об истинности этого человека и, следовательно, об истинности ценностно-смысловой составляющей его мировоззрения. Понятно, что если указанные понятия погрузить в другой ценностно-смысловой контекст, к примеру, в ценностно-смысловой контекст трагического гуманизма ¹¹, то ситуация радикально изменится: в качестве истинных должны будут рассматриваться совсем иные убеждения и верования человека.

Очевидно, что на этом пути легко попасть в логический круг, выхода из которого пока не видно. Действительно, здесь получается, что некие ценности и смыслы выступают основой или мерой истинности других ценностей и смыслов. В таком случае невозможно оценить истинность этих «неких» (исходных) ценностей и смыслов. Конечно, можно предположить, что существует некая привилегированная (изначально истинная) система ценностей и смыслов. Например, ею может быть система ценностей и смыслов, соответствующая сущности (природе) человека. Таким образом, если удастся придти к единому пониманию сущности (природы) человека, то появится возможность для формулировки истинной системы ценностей и смыслов. Тогда получается, что мы придём к единственно истинному (для данной стадии развития человечества) мировоззрению. Но не судим ли мы о сущности, о природе человека с позиций данного, конкретного мировоззрения (натуралистического, теистического, гуманистического и др.)? Именно так! Дело в том, что о сущности, о природе человека нельзя судить, основываясь только на знаниях (научных знаниях, прежде всего). Суждения о сущности, о природе человека обязательно включают в себя верования, гипотезы и постулаты, которые, в свою очередь, детерминируются, в том числе, ценностно-смысловой составляющей мировоззрения субъекта соответствующих суждений.

Добавлю в заключение, что говоря о проблеме истинности мировоззрения как целого, следует также иметь в виду взаимосвязь, гармонию между различными составляющими мировоззрения. Речь идёт, в частности, о взаимосвязи знаниевой составляющей мировоззрения, с одной стороны, и ценностно-смысловой составляющей этого мировоззрения – с другой. Иными словами, в качестве необходимого условия истинности мировоззрения следует указать на отсутствие в нём внутренних противоречий, на самосогласованность (когерентность) этого мировоззрения. Таким образом, на этом уровне к проблеме истинности правильнее всего подходить с позиций концепции когеренции.

¹ Речь идёт о таких проблемах как проблема смысла жизни человека, проблема свободы, проблема истины и др.

² Здесь вполне уместно напомнить перевод этого греческого слова: polemicos – воинственный, враждебный.

³ Нетрудно догадаться, что призыв к мировоззренческой дискуссии в свою очередь является «мировоззренчески нагруженным»: его формулировка многое говорит о мировоззрении его автора.

⁴ Понятие фундаменталистской философии используется мной в работе «Философия: фундаментализм и антифундаментализм» (Философия: созерцание, рефлексия, коммуникация. Орёл, 2010, с. 8 – 22.). Фундаменталистским мировоззрениям противостоят антифундаменталистские мировоззрения. Антифундаменталистские мировоззрения исходят из того, что полное, окончательное (и позитивное) решение мировоззренческих проблем принципиально невозможно, что судьба человека – это непрерывное вопрошание, это постоянный поиск, это неустанные попытки решения названных проблем.

⁵ Квазирелигиозными являются мировоззрения, представители которых обожествляют, превращают в предмет поклонения нацию, класс, государство, партию и т. п.

⁶ Цит. по: Камю А. Бунтующий человек. М., 1990, с. 242.

⁷ Цит. по: Иустин (Попович), преподобный. Философия и религия Ф. М. Достоевского. Минск. 2008, с. 143.

⁸ Булгаков С. Н. Свет невечерний: Созерцания и умозрения. М., 1994, с. 51.

⁹ См. об этом в моей книге «Религиозный ренессанс или философия гуманизма? Мировоззренческий выбор современной культуры» (М., 2009, с. 111 – 116.).

¹⁰ В демократических правовых обществах мировоззренческий конфликт смягчается на юридическом уровне, с помощью соответствующих законов, одинаково обязательных для всех членов данного общества: признание плюрализма (равноправного сосуществования) мировоззрений, введение принципа светскости государства, предполагающего отделение нерелигиозного мировоззрения от религиозного и вынесение последнего за сферы, в которой живут и взаимодействуют люди разных убеждений. В порядке «компенсации» религиям гарантируется уважение чувств верующих, свобода вероисповедания и отправления обрядов в специально отведённых для этого местах (примеч. ред.).

¹¹ О трагическом гуманизме см. Финогентов В. Н. Гуманизм религиозоподобный и гуманизм трагический // Здравый смысл. 2010. № 1 (54), с. 43 – 51.