|
Содержание сайта =>> Российское гуманистическое общество =>> «Здравый смысл» =>> 2004, № 3 (32) |
ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ Лето 2004 № 3 (32)
АТЕИЗМ И РЕЛИГИЯ
|
|
Часто дискуссии между верующими и атеистами упираются в два краеугольных вопроса. Первый: следует ли рассматривать атеизм как разновидность религии? И второй: атеизм – это неверие в существование Бога или вера в несуществование такового? Оба вопроса тесно связаны друг с другом. Действительно, если атеизм – неверие, то его нельзя рассматривать как религию; если атеизм – религия, то он должен основываться на вере.
Сами атеисты не называют себя верующими. Утверждения, что атеизм – вера, атеизм – религия, а атеист – это «верующий наоборот», можно услышать только от их оппонентов. Верующие не хотят признавать самоидентификацию атеистов и стремятся навесить на них ярлык верующих, а на атеизм – ярлык религиозного вероучения. В то же время последователи любой религии, называя себя верующими, тем самым констатируют, что их мировоззрение основано на вере. Против такой констатации не возражают и атеисты. Независимо от мировоззрения, никто не будет называть неверующим последователя христианства, ислама или любого другого религиозного вероучения. Таким образом, атеисты, в отличие от верующих, в полной мере принимают самоидентификацию верующих, не пытаясь навесить на них какой-либо свой ярлык, то есть проявляют к верующим большую тактичность, чем верующие к атеистам. Но это – лишь психологический аспект*. Для того чтобы обоснованно и по возможности объективно ответить на вопрос «является ли атеизм религией?» следует рассмотреть хотя бы основные признаки понятий «атеизм», «религия», «вера».
Итак, вера – обязательный атрибут религии (в этом между оппонентами имеется полное согласие). Обязательный, но не единственный. Попробуем найти другие, не менее обязательные атрибуты, характеризующие мировоззрение как религиозное.
Все религиозные взгляды можно разделить на две принципиально различные категории: религиозные философии и религиозные вероучения.
Религиозная философия – мировоззрение, принимающее в качестве главной предпосылки основной религиозный догмат** о существовании «высшего разума». Чаще всего этот «высший разум» именуют «Бог».
Конкретные религиозно-философские направления могут несколько видоизменить этот догмат или добавить к нему другие, немногочисленные, догматические положения, детализирующие идею Бога. Наиболее распространённые из них – догматы о первичности и непознаваемости Бога. Религиозно-философские направления, обслуживающие религиозные вероучения, дополнительно используют догматы о всеведении и всемогуществе Бога.
К наиболее общим и наиболее известным религиозно-философским направлениям относятся пантеизм, деизм, все формы субъективного и объективного идеализма.
Последовательный субъективный идеализм приводит к солипсизму, согласно которому весь мир, включая людей, не существует как реальность, а только воображается сознанием. Сторонники субъективного идеализма так или иначе вынуждены либо заимствовать идеи идеализма объективного, вводя в свои системы тот или иной сторонний «высший разум», либо переходить на позиции псевдореализма. Примером такого перехода может служить попытка объяснить результаты квантово-механических экспериментов не вероятностным характером законов Природы, а влиянием на поведение исследуемых объектов воли экспериментатора.
Пантеизм сводится к тому, что обожествляется и наделяется «высшим разумом» сама Природа. В чистом пантеизме присутствует единственное дополнительное положение: Природа и Бог тождественны друг другу. Это положение, по существу, даже нельзя назвать догматом. Оно фактически лишь вводит дополнительный термин «Бог», который отождествляется с термином «Природа» практически как синоним.
В пантеизме теряют смысл догматы о непознаваемости и первичности Бога. Действительно, если Бог и Природа – синонимы, то, познавая Природу, человек тем самым познаёт Бога, что отождествляет пантеизм с материализмом в полном согласии с классическим тезисом Ф. Энгельса: «Если Бог существует, то он – материален». В то же время Бог, будучи тем же самым объектом, что и Природа, никак не может быть по отношению к ней первичен, если только он не сотворил сам себя. Но в этом случае и Природа в равной степени первична по отношению к Богу и тоже сотворила сама себя (что, вообще говоря, полностью согласуется с материализмом). Попытка же ввести в мировоззрение пантеиста догматы о «всеведении» и «всемогуществе» Бога вообще превращается в пустую схоластику. Таким образом, пантеизм отвергает в понятии «Бог» иррационализм, фактически превращаясь в материализм, а от религии воспринимает лишь термин.
Деизм – признавая существование Бога, преобразует догмат о его первичности следующим образом: Бог сотворил лишь законы Природы, следуя которым возникла и развивается Вселенная. Деизм отвергает дальнейшее вмешательство Бога в ход развития Вселенной, автоматически отвергая и догматы о «всемогуществе» и «всеведении», – при невмешательстве в ход событий эти качества бездействуют и становятся бесполезными.
| Религиозные философии рассматривают Бога как некую абстракцию, не влияющую непосредственно на жизнь и повседневную деятельность людей. В этом их принципиальное отличие от религиозных вероучений. |
Деизм не строит никаких предположений ни о природе Бога, ни о его характеристиках и не предполагает наличие какой бы то ни было последующей связи между Богом и всем сущим, кроме той, которая существовала в момент «акта творения». Таким образом, с точки зрения деизма, никто из обитателей Вселенной никаким образом не может получить о Боге никакой информации и, следовательно, не может его изучать, то есть деистический Бог – непознаваем в самом строгом понимании этого термина.
В общем и целом религиозные философии рассматривают Бога как некую абстракцию, не влияющую непосредственно на жизнь и повседневную деятельность людей. В этом их принципиальное отличие от религиозных вероучений. Кроме того, религиозная философия обычно не претендует на то, чтобы трансформироваться в особую церковь.
Религиозное вероучение – канонизированная высшими органами конкретной религиозной организации обширная совокупность догматических утверждений фольклорно-мифического характера, относящихся к представлениям о Боге как о богочеловеке (то есть человеке-сверхличности), о его мифических сподвижниках, об их легендарной деятельности. В вероучениях Бог описывается, в первую очередь, неимоверным количеством нагромождённых друг на друга деталей: жизненных эпизодов, сотворённых чудес, взаимодействий Бога с фольклорно-мифическими персонажами. Это описание сосредоточено во множестве церковных книг, богословских трудов, решений и наставлений высших церковных органов. Оно является не просто описанием, но фактически представляет собой и определение Бога в конкретном вероучении.
Последователи религиозных вероучений синтезируют своё представление о Боге, в первую очередь придавая ему обычные черты человеческой личности. В вероучении изначально Бог в обязательном порядке «сотворён по образу и подобию человеческому». Одновременно представления о Боге дополняются вымышленными сверхъестественными, легендарно-мифическими, сказочными характеристиками. Эти дополнительные характеристики тоже несут в себе отпечаток качеств человеческой личности. Только личности уже не реальной, а вымышленной, легендарно-мифической, такой, какой человек очень хотел бы видеть самого себя. В образе Бога верующий, уходя в мир фантасмагории, как бы воплощает свою несбыточную мечту об обладании такими качествами, как бессмертие, всеведение, всемогущество, умение творить чудеса… Об обладании точь-в-точь таком же, какое представляется вымышленно-реальным малолетнему ребёнку при чтении ему легенд про Илью Муромца, Атланта и Прометея или сказок про Емелю и Ивана-царевича.
| Последователи религиозных вероучений синтезируют своё представление о Боге, в первую очередь придавая ему обычные черты человеческой личности. В вероучении изначально Бог в обязательном порядке «сотворён по образу и подобию человеческому». |
Не претендуя на определение, можно сформулировать два основных признака, которыми характеризуется практически любое религиозное вероучение.
Первый признак. Вера некоторого контингента людей – верующих (паствы) в существование «высшего разума», который, по их представлениям, непосредственно управляет всем сущим. Очеловеченный Бог олицетворяет для них этот «высший разум» и рассматривается верующими как некая «сверхличность». Верующие наделяют своего Бога, с одной стороны, мифическими, а с другой стороны – человеческими, причём далеко не самыми лучшими качествами. В частности, по их представлениям, Бог требует от людей почитания, молитв в свой адрес, выполнения всевозможных обрядов в свою честь. Таким образом, Бог для верующих является одновременно и верховным правителем над всем сущим, и объектом поклонения, то есть идолом.
И второй признак. Наличие организационной структуры – церкви, состоящей из иерархов (священников, монахов, лам, жрецов, проповедников и пр.). Иерархи создают, изменяют и толкуют тексты, описывающие жизнь их идола, руководят религиозными обрядами, совершаемыми во имя и во славу идола, говорят как бы от его имени, другими ухищрениями (вплоть до жестокого психологического шантажа) всячески поддерживают и укрепляют в пастве веру в существование идола и в необходимость ему поклоняться. Вся деятельность церкви и её иерархов направлена на создание, поддержание и распространение в обществе культа своего идола.
Атеизму эти признаки не присущи. Поэтому атеизм не может рассматриваться как религиозное вероучение.
Религиозные философии, в отличие от религиозных вероучений, не очеловечивают «высший разум», не приписывают ему абсолютную и непосредственную власть над всем сущим, не создают церковных организаций. Им не требуются иерархи, обряды, шантаж для поддержания в пастве религиозной веры. Они не придерживаются фольклорно-мифических догматов, превращающих «высший разум» в идола и, соответственно, не создают культ этого идола. В этом отношении религиозные философии сходны с атеизмом.
Но атеизм не может рассматриваться как религиозная философия, поскольку не принимает основной религиозный догмат о самом существовании этого «высшего разума», который и является основой всех религиозных философий. Таким образом, атеизм не является религией ни в смысле религиозного вероучения, ни в смысле религиозной философии.
| Ни религиозные вероучения, ни религиозные философии, ни схоластика богословов не оказывают серьёзного влияния на науку и не имеют с наукой ничего общего. И хотя некоторые известные учёные в той или иной степени придерживались религиозно-философских концепций (и даже религиозных вероучений), это никаким образом не влияло на предпосылки, методологию и результаты их научной работы. |
Вследствие того, что религиозные философии имеют сходные с атеизмом признаки, сами по себе они не только не представляют интереса для клерикалов, но даже неприемлемы для них. Однако использование в религиозных философиях термина «Бог» играет клерикалам на руку, позволяя производить спекуляции путём подмены философского смысла этого термина его смыслом в понимании религиозного вероучения. Например, расхожее утверждение, что «…научного доказательства небытия Бога не существует и принципиально не может существовать…» [1], может быть, и допустимо признать справедливым (хотя и с натяжкой) по отношению к Богу в философском понимании. Но схоласты, обслуживающие религиозные вероучения, подменяя понятия, распространяют это утверждение и на своих очеловеченных богов-идолов, вымышленных из нагромождённых друг на друга мифов и легенд фольклора.
Многие из них пытаются использовать авторитет известных учёных, в мировоззрении которых присутствуют черты, допускающие интерпретацию как религиозно-философские. Так, сторонники того или иного конкретного религиозного вероучения для обоснования тезиса, что между наукой и этим вероучением нет противоречий, из статьи в статью приводят ссылки на религиозность А. Эйнштейна, В. И. Вернадского, других известных учёных [1‑4 и мн. др.]. Например, митрополит РПЦ В. М. Гундяев (Кирилл), ратуя за единение науки и религии, приводит слова А. Эйнштейна: «Моя религия есть глубоко прочувствованная уверенность в существовании Высшего Интеллекта, Который открывается нам в доступном познанию мире» [3]****. А докторант Уральского ГУ им. А. М. Горького С. Рыбаков по подобному же поводу цитирует В. И. Вернадского: «Я считаю себя глубоко религиозным человеком. …Великая ценность религии для меня ясна… Ни искусство, ни наука, ни философия её не заменят…» [4].
На самом деле ни Эйнштейн, ни Вернадский не только не были последователями ни одного из религиозных вероучений, но, скорее, были их противниками, хотя и применяли термины «религия» и «религиозность» в своём понимании для характеристики собственного мировоззрения. Действительно, А. Эйнштейн пишет: «…я не могу найти выражения лучше, чем "религия", для обозначения веры в рациональную природу реальности…». Но далее, явно открещиваясь от религиозных вероучений, продолжает: «…Какого черта мне беспокоиться, что попы наживают капитал, играя на этом чувстве?» [5]. (Разумеется, В. М. Гундяев не счёл уместным процитировать эти слова Эйнштейна, направленные в том числе и в его адрес.)
Примерно так же можно охарактеризовать мировоззрение В. И. Вернадского. Своё отношение к религиозным вероучениям он выражает ещё более определённо, чем А. Эйнштейн. Вот выдержки из его дневников, приведенные по тексту статьи д‑ра филос. наук И. И. Мочалова: «Мое отрицательное отношение распространяется на все формы живых религий»; «Слишком много в них мишуры»; «По отношению к Христу нет никаких реальных данных о его существовании. Его реальность многими сейчас отрицается – фольклор» [6]. В этой же статье проведён подробнейший анализ религиозно-мировоззренческих взглядов В. И. Вернадского.
В. И. Вернадский Чувство религиозное и религиозное переживание, когда оно достигнет известной высоты, несовместимо ни с каким выражением образного и рационалистического характера, которое заключает в своей основе представления или понятия, зависящие от преходящих представлений времени и места. С этой точки зрения должны быть оставлены в стороне все построения теологов, философские, религиозные концепции или создания догмы и культа любой конкретной религии. Они все могут иметь значение только иллюстрации или далёкого подхода к действительному святая святых всякой религии, не выразимого в своей основе ни в словах, ни в образах, может быть, глубже всего сказывающихся – во внешнем выражении – в музыке, и то только отражённо… Откровение – всякой религии – есть неизбежное ограничение, иногда чрезвычайное сужение того, что может и должно давать религиозное переживание человеческой личности. («Мысли». 1920-1931)
Вся жизнь и все наиболее большие и глубокие переживания – мгновенны и далеко не достигают хотения. В любви, в мыслях, в успехах, в достижениях, в глубочайших переживаниях и подъёмах личности – всегда, когда начинает подходить разум, – чувствуешь мгновенность и недостаточность пережитого по сравнению с внутренней сущностью! То же – величайшее музыкальное произведение, художественное творение, картина природы. Это всё только отдаленное эхо того, чего хочешь. И чувствуешь и в нём то же самое всегда неполное и мгновенное отражение чего‑то того, к чему стремишься. И вот, написавши эти строки, – видишь, что выразить мысль не удалось. И нет сейчас воли и умения выразить яснее. Но можно ли выразить это образами и словами? Страха смерти – у меня нет и никогда не было. Чувство мгновенности жизни – чувство вечности и чувство ничтожности понимания окружающего! И себя самого! <…> Я считаю себя глубоко религиозным человеком. Могу очень глубоко понимать значение, силу религиозных исканий, религиозных догматов. Великая ценность религии для меня ясна не только в том утешении в тяжестях жизни, в каком она часто оценивается. Я чувствую её как глубочайшее проявление человеческой личности. Ни искусство, ни наука, ни философия её не заменят, и эти человеческие переживания не касаются тех сторон, которые составляют её удел. А между тем для меня не нужна церковь и не нужна молитва. Мне не нужны слова и образы, которые отвечают моему религиозному чувству. Бог – понятие и образ, слишком полный несовершенства человеческого. (Дневник. 1922-1924) |
В действительности ни религиозные вероучения, ни религиозные философии, ни схоластика богословов не оказывают серьёзного влияния на науку и не имеют с наукой ничего общего. И хотя некоторые известные учёные в той или иной степени придерживались религиозно-философских концепций (и даже религиозных вероучений), это никаким образом не влияло на предпосылки, методологию и результаты их научной работы.
Если допустить, что вышеприведенные слова Эйнштейна и говорят о его склонности к пантеизму или деизму, то из этого совершенно не следует, что, работая, например, над теорией относительности, он опирался на эти концепции. Нет, он опирался исключительно на экспериментальные факты – постоянство скорости света и принцип эквивалентности – и использовал научные логику и методологию. Так же как и И. Ньютон, который, будучи религиозно-верующим человеком, сформулировал закон всемирного тяготения и законы механики, основываясь не на религиозном опыте, а на опыте научном – на собственных экспериментах, на многолетних наблюдениях движения планет, проведенных другими учёными, на законах Кеплера (тоже основанных на результатах наблюдений).
| Для науки вера и разум – не только не равнозначны, но являются антиподами, и настоящая наука не нуждается ни в религиозных традициях, ни в «божественных откровениях», ни в гипотезе Бога. |
Классические слова Лапласа об отсутствии необходимости вводить в научное доказательство «гипотезу о существовании Бога» в достаточной степени иллюстрируются приведенными примерами. Таким образом, ссылки на религиозность учёных, приводимые как обоснование того, что для правильного миропонимания необходимо в равной степени руководствоваться как научными, так и религиозными взглядами, нельзя признать состоятельными. А слова руководителей крупнейших христианских церквей: Кароля Войтылы – папы римского Иоанна Павла II*** – «Вера и разум подобны двум крылам, на которых дух человеческий возносится к созерцанию истины» – и патриарха РПЦ А. М. Ридигера (Алексия II): «Люди, создающие самые современные научные знания и новейшие технологии, нуждаются в прочной опоре, духовной традиции православия» – следует рассматривать как попытку выдать желаемое за действительное и, прикрывшись авторитетом науки, сохранить себе и своим религиозным организациям «тёплое место под солнцем» (обе цитаты – по тексту статьи [7]).
Нет, досточтимые Иерархи, для науки вера и разум – не только не равнозначны, но являются антиподами, и настоящая наука не нуждается ни в религиозных традициях, ни в «божественных откровениях», ни в «гипотезе Бога». Наука – не схоластика.
Учёный, как и любой человек, может быть атеистом, агностиком, неверующим или верующим – это его право, основанное на общечеловеческом принципе свободы совести. Но в научных исследованиях учёный обязан основываться на фактах и на научной методологии. И обязан уметь отделять верования от научных предпосылок и научных выводов. И если учёный пытается основывать научные суждения на вере (не только религиозной), то он из учёного превращается в догматика, в псевдоучёного. В догматика «от религии» или в догматика «от псевдонауки» – в зависимости от того, какой верой – религиозной или нерелигиозной – он руководствуется. Первое приводит к «теориям» вроде креационизма, к попыткам оспорить научные методы датировки событий, второе – к астрологии, «лептонным» и «торсионным» полям, «бермудским треугольникам» и прочим вымыслам (см. по этой теме также [8, 9]).
* * *
На этом этапе следовало бы перейти к анализу термина «вера» и ко второму вопросу, поставленному в начале статьи: атеизм – неверие в существование Бога или вера в его несуществование? Это – отдельная тема, сложная, интересная и очень обширная, однако объём статьи не позволяет здесь её рассмотреть. Поэтому оставим эти вопросы на будущее.
Примечания
* Одной из причин такого радикального различия в поведении оппонентов, видимо, является психологический фактор. Верующий, если у него ещё сохранилась способность вести дискуссии на тему «религия – атеизм», остается разумным человеком. В глубине сознания он в той или иной степени понимает психологическую привязанность своего внутреннего мира к религиозным канонам. А религиозные вероучения содержат сильнейшие психологические запреты на личные суждения, которые могут им противоречить. Таким образом, запреты на личные суждения – обязательный атрибут внутреннего мира верующего. И разумный верующий сознает свою психологическую зависимость от этих запретов (подобно тому, как разумный наркоман сознает свою зависимость от наркотика). Совсем другим является внутренний мир атеистов, агностиков и людей, индифферентных к религии, то есть, условно говоря, неверующих. Каждой из этих категорий присущи свои мировоззренческие особенности. Но здесь эти различия несущественны, а принципиален как раз объединяющий их признак, который можно охарактеризовать как отсутствие психологически обусловленной обязанности сопоставлять свои взгляды и суждения с догмами какого-либо канонизированного вероучения. Неверующие, не будучи психологически привязаны к канонам, в своих суждениях и действиях независимы от вероучительных предписаний и ритуалов.
Но хорошо известно, что человеку свойственно ощущать себя неполноценным, если он понимает, что лишён тех или иных возможностей, которыми могут пользоваться другие люди, находящиеся рядом с ним. Именно такую неполноценность и ощущают верующие, находясь в одном обществе с неверующими. Верующие видят, что суждения неверующего не ограничены какими-либо канонами, а действия не подчинены обязательным ритуалам, то есть неверующие существенно свободнее (обладают большими возможностями), чем они сами. И для того, чтобы уйти от ощущения своей неполноценности и как бы поставить неверующих, и в особенности атеистов, на один уровень с собой, верующие убеждают не столько окружающих, сколько самих себя в том, что атеисты тоже ограничены рамками своей, но «атеистической религии» и «атеистической веры». Именно для этого некоторые верующие декларативно, как заклинание, повторяют, что атеизм – тоже вера и тоже религия.
** Догмат – вымышленно-бездоказательное утверждение, возводимое в ранг абсолютной, непререкаемой истины и безапелляционно претендующее на отображение реальности.
От догмата следует отличать аксиому. Аксиома – бездоказательная исходная предпосылка, необходимая для построения конкретной математической теории и принимаемая как условно-абсолютная истина лишь в рамках этой теории. В математической теории аксиомы, на которых теория построена, абсолютно истинны и неизменны и навсегда останутся таковыми. Так, например, аксиома о параллельных прямых есть абсолютная истина и всегда будет таковой при условии ее применения в рамках геометрии Евклида. Математическая теория – абстрактна, устанавливает взаимосвязи между вымышленно-абстрактными объектами и не претендует на отображение реальности. Не претендует на отображение реальности и аксиома.
В естественных науках термин «аксиома» не применяется. Естественнонаучные исходные предпосылки вытекают из анализа результатов экспериментов или наблюдений и никогда не претендуют на абсолютность и неизменность. В ходе исследований имеющиеся результаты экспериментов могут быть уточнены или в дополнение к ним могут быть получены новые экспериментальные результаты. В этом случае естественнонаучная теория должна быть уточнена, изменена – или ограничена область ее применения с учетом новых уточненных и/или новых дополнительных экспериментальных результатов – новых исходных предпосылок.
*** Скорее всего, по законам Ватикана псевдонимы католических иерархов рассматриваются как подлинные имена и фамилии.
**** Здесь
|
|
|
|
