ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ Осень 2005 № 4 (37)

РЕЗОНАНС

ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ И СТЕРЕОТИПЫ Владимир Цаплин

дравый Смысл» – это «журнал скептиков, оптимистов и гуманистов», имеющий яркую антиклерикальную направленность, что можно только приветствовать. Рациональность, критичность и аналитичность мышления характерна для многих авторов этого журнала, что выгодно отличает их от авторов прорелигиозных. Бертран Рассел писал: «Капиталисты, милитаристы и церковники сотрудничают в деле образования, потому что всем им выгодно, чтобы у людей развивалось эмоциональное отношение к действительности, а не критическое мышление».

Тем более обидно, что иногда в ЗС проскакивают суждения, противоположные его целям и стилю. Раздаются подчас невнятные призывы к «духовности», заметны субъективные и даже конформистские установки. Скрупулёзно перечисляются и обсуждаются частности, что теряет смысл при ошибочности оценки явления или подхода в целом. Ведь «вечный двигатель» не работает не потому, что автор неправильно рассчитал количество зубьев в какой-нибудь шестерёнке, а потому, что это невозможно в принципе.

Мифом является мнение, что анализ причинно-следственных связей, ясность и логическая адекватность убивают высшие чувства и эмоции, такие как способность к эстетическому наслаждению или чувство гуманности (если разуметь под духовностью именно это). Придерживаться такого взгляда – такая же нелепость, как утверждать, что знание химического состава пищи и знакомство с процессами денатурации белков делает её безвкусной. Получается, что бифштекс может понравиться только неучу. Всё проще: подобные мифы распространяют люди, которые способны только пережёвывать бифштексы, – ведь это много легче, чем корпеть над учебниками.

Сами авторы подобных публикаций, я уверен, будут поставлены в тупик просьбой объяснить, что из рационального репертуара они имеют в виду под «духовностью». Кроме неопределённого и «возвышенного» мычания и закатывания глаз, мы вряд ли чего-нибудь дождёмся. На самом‑то деле, сознают они то или нет, их подспудная цель – всё то же религиозное кодирование сознания или, в лучшем случае, воспитание законопослушания и исполнительности. Короче говоря, нам снова предлагается не воспитание рассудительности, основанной на научном и аналитическом подходе к постижению мира и уважении к знанию (это входит в основы гуманизма), а эмоциональная дрессировка.

Разумеется, эти соображения основаны не только и не столько на публикациях ЗС, но странно, что и на его страницах можно встретить нечто подобное – что трудно объяснить иначе как следованием сложившимся стереотипам. Так, например, в хорошей статье А. Кудишиной «Гениальный обличитель неправды» (ЗС. 2003. № 4) в рубрике к 175‑летию со дня рождения Л. Н. Толстого, где лишний раз лаконичным и выразительным языком показана неординарность биографии и личности великого писателя и мыслителя, вызывают досаду выражения типа: «…Толстой много раздумывал о… становлении человека, совершенствовании его духовной природы», «…Толстой… страстно желал пробудить в людях стремление к духовному росту…», «Единственной допустимой формой борьбы против зла, по Толстому, является борьба человека с самим собой с целью торжества в нём духовного, разумного начала» (выделено мной – В. Ц.) и т. д. Что имеется в виду? Рост интеллектуальности? Зачем тогда писать «духовного, разумного», через запятую, как будто это разные вещи? Существование второй мифической ипостаси – души, «духовной природы» в дополнение к разумности? Тогда это – из области религии. Или пожелание видеть человека, который каждое утро начинает с исполнения песни юных коммунаров или каких-нибудь иных псалмов и затем весь день «жертвует личным во имя общественного»?.. Аналитическое мышление, понимание внутренних связей явлений даёт как полноту эстетического удовлетворения, так и сознание необходимости гуманного поведения. Тем самым, кстати, резко уменьшая возможности для религиозной манипуляции массовым сознанием.

В том же номере журнала в рубрике «Рецензии» опубликована критическая статья Льва Фонталина «Нужны ли России евреи?» о книге А. И. Солженицына «Двести лет вместе». Я не собираюсь давать «рецензию на рецензию», тем более, что возражения автора рецензии по всем частным вопросам более чем убедительны. Удивительно другое – Л. Фонталин, говоря о том, «как оно было на самом деле», объективно разделяет предрассудок Солженицына о делении людей на «наших и не наших» по национальному признаку – национализм. Об этом говорит само название рецензии: «Нужны ли России евреи?». Подобную постановку вопроса, представляющуюся автору и рецензенту правомерной, описал Борис Стругацкий, сказав, что она корнями своими уходит в ещё «пещерные времена, в ментальность блохастого стада бесхвостых обезьян: все чужаки, живущие в соседнем лесу, – отвратительны и опасны, а вожак наш великолепно жесток, мудр и побеждает врагов. Эта первобытная ментальность, видимо, не скоро покинет род человеческий… Националист… всегда мыслит категориями "свои – чужие", "наши – не наши", "воры - фраера", он целые народы с лёгкостью необыкновенной записывает в негодяи, или в дураки, или в бандиты. Это важнейший признак фашистской идеологии – деление людей на "наших и не наших"» [1]. В контексте книги Солженицына «наши и не наши» – это евреи и русские. Т. е. Солженицын делит на «наших и не наших» людей по существу с одними и теми же расовыми признаками, живущих в одном государстве, на одной и той же территории! Люди, называющие себя евреями, не «наши» в России?! Апофеоз иррациональности – название и содержание главы рецензии «Ассимиляция евреев и их вклад в русскую культуру», где Л. Фонталин всерьёз обсуждает вопрос о «перекрёстном опылении», об «ассимиляции»… сограждан! Абсурд.

И рецензируемый, и рецензент одинаково разделяют миф о наличии «пород» людей, о природной обусловленности деления людей на нации, в действительности совершенно случайном, условном и во всяком случае культурологическом явлении. Национальность и узнать‑то можно, только спросив человека, как спрашивают личное имя при знакомстве.

Естественно, что Л. Фонталин и А. Солженицын единодушны и в следовании ещё одному ложному стереотипу – в уважении к «интернациональным чувствам». Не к дружбе людей как естественному проявлению человеческой социальности, а именно к «интернационализму». Так, Л. Фонталин пишет, объясняя причину поддержки евреями советской власти: «…евреи были подлинными интернационалистами, что отмечает неоднократно и А. И. Солженицын…» Они оба не понимают, что интернационализм – это искусственный симбиоз предрассудка о несомненности природного различия наций – национализма, и снисхождения до их «дружбы». Другими словами, интернационализм пытается «скрестить» предрассудок и справедливость. Призывая к уважению самоидентификации и национальной культуры, интернационализм фактически укрепляет ложное представление о наследуемом и непреходящем характере понятия «нация». Призывы к нему, вместо ясного осознания единства человеческого рода, не приводят к исчезновению предрассудка, а лишь загоняют его вглубь. В этой установке люди остаются убеждёнными националистами, а их интернационализм – всего лишь двусмысленный политический лозунг, исподволь разобщающий людей. Равновесие в «интернационалистической» среде можно поддерживать лишь силой и демагогией. Как только силовое принуждение к равноправию наций исчезает, предрассудок национализма прорывается наружу, приводя к трагическим последствиям, вплоть до «этнических чисток». События в Нагорном Карабахе, Баку, Таджикистане и на других территориях бывшего СССР, как и в бывшей Югославии, – яркое тому подтверждение. Примером именно такого рода предрассудка и является опус А. Солженицына и спровоцированная этим же предрассудком «рецензия» на него.

Откровенный национализм, конечно, ещё более реакционное явление, чем завуалированное – интернационализм. Национализм логически приводит к нацизму; последнему остаётся лишь заключить, что наследуемыми должны являться и некоторые признаки, имеющие разрушительный для цивилизации характер, чтобы появилось основание к осуществлению чуть ли не благородной акции – очистке человечества от этой скверны. «…Истребление "низших рас", чудовищные эксперименты над узниками концлагерей, – увы, не психическая патология вождя, его присных и заражённого ими народа, а что‑то вроде банальной санобработки жизненното пространства для новых сверхлюдей», – писал Альберт Егазаров в предисловии к «Энциклопедии Третьего Рейха» [2]. Заметьте, жестокость – не следствие больной психики, а «банальная санобработка» – вроде уничтожения в Европе весной 2001 г. более четырёх миллионов коров, заражённых ящуром, или в 2004 г. десятков миллионов домашних птиц – разносчиков атипичной пневмонии и птичьей лихорадки. Первый Суд народов – Нюрнбергский трибунал – завершил войну с гитлеровской Германией, наказав виновников творимых жестокостей, но даже не упомянул о крайней опасности предрассудков, связанных с самим понятием «нация». «И хотя преступники были наказаны, главной цели Суд народов не достиг: зло не осознало себя таковым и его вершители лезли в петлю с невинными глазами», – продолжает А. Егазаров. Евреев преследовали и уничтожали, как говорят теперь, «только за то, что они евреи»; если сказать точнее – ни за что. Это делалось в угоду мнению – предрассудку, терпимость в отношении которого, по существу, преступна – в силу его последствий. Судьи Нюрнберга, как и Л. Фонталин в рецензии на книгу А. Солженицына, и сам Солженицын, видимо его разделяли.

Ныне, как и прежде, собирается Международный трибунал, наказывающий виновников этнических чисток, но главная причина этих событий – предрассудок – даже не называется…

Любое подчеркивание национальной самоидентификации, а не случайной разницы в быте, традициях и окружающих природных условиях, даже если преследуются цели защиты от оговора, как у Л. Фонталина, – реакционно и антигуманно. О какой борьбе за утверждение гуманизма можно говорить, если она в первую очередь должна предполагать демифологизацию сознания и утверждение рационального стиля мышления?

Единственно адекватным понятием является космополитизм, предложенный еще античными философами и в переводе означающий «мировое гражданство». Свои отношения с другим человеком космополит строит только на своей оценке его личного ума и порядочности, а не национальной идентификации. Любое проявление гордости «своей» нацией настораживает его и заставляет думать, что его собеседник не вполне здоров. Как не имеющий рационального смысла исчезает вопрос о «нужности евреев России», т. е. одной нации – другой.

…Американский космонавт Армстронг, впервые ступивший на поверхность Луны, перед тем, как коснуться ногой поверхности спутника Земли, произнёс «космополитическую» фразу, ставшую крылатой: «Маленький шаг одного человека – огромный шаг всего человечества». В сентябре 2003 г. в Нью‑Йорке Кофи Аннан, генеральный секретарь ООН, сказал, что граждане разных национальных государств должны стать гражданами мира в эру глобализации.

Не меньшее недоумение вызывает статья Всеволода Ляшенко «Биологические аспекты гуманизма», опубликованная в том же номере журнала под рубрикой «Что такое гуманизм». Приведу несколько цитат, чтобы смысл возражений не оставлял сомнений в их правомерности. Сначала, ссылаясь на В. П. Эфроимсона, автор пишет: «Мнением автора [В. Эфроимсона], постулирующею существование "генов доброты", нельзя пренебречь – в то время (середина XX в. – В. Ц.) он был одним из немногих специалистов по генетике поведения человека». Опираясь, как будет ясно из дальнейшего, на это совершенно неверное предположение, В. Ляшенко пишет: «Мы подходим здесь к важному утверждению: основные поведенческие программы, обуславливающие возможность развития гуманности, появились, в известном смысле, ранее самого человека», «Чувство единства со своим родом, которое не могло быть создано разумом, а пришло к нам из сумрака доисторических эпох, формировавших "программы доброты"», «…биологическая составляющая гуманности определяет некоторые её характеристики…», «…важная составляющая гуманности – готовность к защите своих детей или соплеменников вплоть до самопожертвования…», «природная гуманность, несомненно, включает несколько взаимодополняющих программ…», «Можно ли обойтись без "биологической", издревле запрограммированной гуманности? Конечно же – нет» и, наконец, пожелание «…не нужно забывать про главную, тайную, биологическую пружину нашего гуманизма!».

Вообще в этой небольшой статье так много спорного, что её подробный разбор занял бы слишком много места. Достаточно показать ложность той её основополагающей посылки, что гуманизм запрограммирован в генах, подобно, например, форме носа, которую можно откорректировать косметической операцией.

Прежде всего приходится напомнить банальную истину, что вопросы науки не решаются голосованием или ссылкой на высказывания авторитетов, что делает В. Ляшенко, ссылаясь на В. П. Эфроимсона. Её метод – либо эксперименты, корректно поставленные и рационально проинтерпретированные, либо расчёты, либо логика.

Экспериментов и расчётов, достойных обсуждения, которые говорили бы о существовании «генов гуманности, доброты и альтруизма», не существует, да и непонятно, как такие эксперименты можно было бы поставить, как соотнести химию и «гуманность и доброту», как и чем объективно измерить эти качества. Остаются логические рассуждения и рациональные соображения, касающиеся сути и основ обсуждаемого явления – жизни и цивилизации. Некоторые из них представлены ниже и последовательно сводятся к следующему.

• Жизнь либо возникла вследствие сверхмаловероятного стечения природных условий, либо это закономерный результат развития материи, но и то, и другое в равной степени науке неизвестны. Теория эволюционного отбора целесообразных признаков и возникновения наблюдаемого разнообразия в результате случайных мутаций не укладывается на несколько порядков во временную шкалу существования Земли, не подтверждается она и экспериментами по видообразованию. У дрозофилы наблюдаются мутации в пределах вида, но ни разу не наблюдались видообразующие мутации. Механизм направленных мутаций, если таковые вообще существуют, науке также неизвестен. Тем не менее жизнь на Земле существует в огромном разнообразии форм, куда включается и Homo sapiens.

• Жизнь возможна лишь при одновременном появлении врождённых программ самовоспроизведения и, в необходимых случаях, программ поддержания потомства до репродуктивного возраста. Только при выполнении этого условия возможна передача эстафеты жизни, что позволяет сказать, что жизнь и самовоспроизведение – фактически одно и то же. Других «целей» у природы быть не могло, если оставаться в рамках рационального мышления.

• Живые существа, естественно, должны быть наделены индивидуальным инстинктом выживания, т. е. добывания энергии, борьбе за территорию и индивидуальную безопасность, что достигается с помощью различных приспособительных механизмов. С. Лем писал: «Все приёмы в природе разрешаются, ибо директива выживания гласит: "Делай, что можешь, лишь бы сохраниться!" <…> Это начальное правило неизменно остаётся в силе – все другие правила могут изменяться». Это «бесчеловечно» с точки зрения цивилизованного человека, но природа и не предусматривала ничего, кроме передачи эстафеты жизни. Общественный характер жизни (выживания!) – некоторых животных – пчёл, муравьев, копытных и т. д. – этому положению не противоречит, так как это лишь разновидность симбиоза, где в роли симбионта выступают животные одного вида. Помимо этого иногда встречающегося инстинкта, природа наделила все свои создания приспособительными органами и умениями, проявив выходящую за рамки воображения изобретательность. Сюда относится многообразие приёмов добывания пищи, способность к анабиозу, мимикрии, наделение органами для защиты и нападения – от панцирей и игл, до органов, генерирующих высоковольтные электрические разряды, выделяющих смертельные или парализующие яды и т. д.

• В этом же ряду механизмов индивидуального выживания стоит способность к мышлению. Способность к мышлению оказалась самым универсальным и мощным из когда-либо созданных природой приспособительных устройств. Эта функция и позволила одному из животных – человеку – занять верховное положение в иерархии животного мира. Суть этого приспособительного механизма – способность к мышлению, или разум, – заключается в возможности изобретения нестандартных приёмов выживания в постоянно меняющихся внешних условиях, а значит, и не наследуемых. Ничего более (если не допускать сверхъестественных причин)!

• Возможности разума оказались далеко выходящими за рамки задач простого физического выживания индивидуума. Никакой запланированности или прямой биологической целесообразности в этих избыточных возможностях нет. Как, впрочем, нет в избыточности мозга и ничего удивительного, так как отсутствие чёткой верхней функциональной границы характерно для многих органов, имеющих вполне определённые и «прозаические» цели. Это лишь доказывает общую незапрограммированность возможностей этих органов. Например, человеческий глаз способен различать десять миллионов цветовых оттенков, что явно избыточно.

• Избыточность мозга человека и привела его к осознанию целесообразности социального поведения и появлению цивилизации, т. е. разделению обязанностей и созданию искусственной среды обитания.

• С этой точки зрения социальность человека и цивилизация побочны и случайны. «То, что мы называем цивилизацией, можно определить как преследование целей, которые биологически не являются необходимыми для выживания» (Бертран Рассел). Иное предположение сразу уводит в религиозный тупик, так как заставляет предположить, что «кто‑то» (Бог) зачем‑то создавая мыслящий мозг, заранее запрограммировал социальность поведения и появление цивилизации и цивилизационных реалий, что абсурдно.

• В отличие от тех общественных животных, социальность которых природно запрограммирована, социальность человека не является целиком врожденной, а развилась как осознаваемая целесообразность поведения, стала привычной, превратилась в воспитываемый «социальный инстинкт» и все время растёт, как свидетельствует даже поверхностный анализ истории. Это, к слову, позволяет сформулировать «принцип возрастания социальности», которому следует развитие цивилизации от первых дней до настоящего времени.

• Рост социальности, который выражается в росте численности объединившихся особей и всё более детальном разделении их функций, неизбежно создавал проблемы со стабильностью сообщества разумных животных, обладающих «свободой воли».

• Необходимость в поддержании стабильности, без которой невозможно выживание сообщества и, следовательно, особи, и привела к изобретению системы внешних ограничений – «обычаев» и правил поведения (впоследствии принявших вид многочисленных законов), а затем и внутренних самоограничений, которые стали называть моралью и нравственностью, составной частью которых и является гуманизм.

Таким образом, гуманизм не запрограммирован генетически, а является чисто цивилизационным явлением. Соответственно, полагаться на раскрытие мифических природных и, следовательно, наследуемых «программ гуманности», как полагает В. Ляшенко, наивно – или объективно приводит к религии.

Литература

1. Борис Стругацкий. «Фашизм – это очень просто». Эпидемиологическая памятка специально для «Яблока», 5 дек. 2001 г. http://www2.spb.yabloko.ru/articles/011210_strugatsky_fashizm.htm
2. Энциклопедия Третьего Рейха / Сост. С. Воропаев. Локид-Миф, М. 1996.